Александр Маслов - Сверкающий ангел

Когда рука Орэлина толкнула консоль назад, Глеб сразу почувствовал прирост мощности двигателей. Внизу приборной панели замерцали красным несколько индикаторов, сигнализируя об отключении автоматики.

– Посмотрим, на что способен летун вашей старой модели, – Быстров резко бросил машину влево, пронесся над фонтаном и, поверяя рули, пролетел зигзагом под аркой.

Флаеры Имперской Безопасности не отставали – в них сидели хорошие пилоты, и конструкции их машин были рассчитаны на самую безумную гонку. На небольшой высоте Глеб вильнул еще раз. Тут же он увидел, как с площади перед бирюзово-серебряной раковиной замка поднимается еще одна машина службы Безопасности. Из ствола плазмомета под ее брюхом вырвалась яркая вспышка, и землянин едва успел набрать высоту – плазменный сгусток только хищно лизнул брюхо его машины.

– Не думал, что они пойдут на это, – простонал Орэлин, вжатый пятикратной перегрузкой в кресло. – Неужели у них приказ нас уничтожить?

Два флаера, летевших позади, настигали. Глеб, выжимая все возможное из двигателей, меняя высоту, вел машину Олибрии над береговой полосой.

– Боюсь, нам не уйти, – подала голос Ивала. – Может, сядем между скал, – она указала на грязно-желтые каменные зубья, выступавшие из морской пены. – Приземлимся там и вволю постреляем, пока нас не убьют?

Быстров взял курс на скалы, все чаще поглядывая на указатель дистанции до преследователей. Вопреки ожиданиям Ваалы, землянин не стал сажать машину в удобной прорехе между скал, а повел ее низко над морем. Потом вдруг резко сбросил скорость и вошел в воду под острым углом.

– Васильевич, ты – псих, – констатировал Арканов, едва пережив испуг от удара о морские волны. – Знаешь ли, наша техника не предназначена для подводного плаванья.

– Почему же? Герметичная конструкция с независимым от среды приводом, – капитан «Тезея» еще снизил скорость и выровнял угол наклона. – Или я чего-то не понимаю? Агафон Аркадьевич, я конечно не знаток технических хитростей как ты, но в гиблых ситуациях иногда требуется простое решение. Забыть все инструкций и действовать на свой страх и риск. Ровно так, как ты поступил с энергетикой родного разведчика.

– Ты хотел сказать на наш страх и риск? – Ивала расхохоталась, ощупывая прозрачную поверхность, за которой струилась красная вода. – Утонуть ничем не хуже, чем вдребезги разбиться или сгореть в плазменном плевке. Но может быть, выживем, да как-нибудь вылезем.

– Выживем и вылезем. Нам бы только выйти на глубину. На простор, подальше от мелей и островов, – ответил Глеб, напряженно вглядываясь вперед и стараясь угадать рельеф дна в мутной воде.

Сверху и сбоку раздалось клокочущее ворчание, и флаер заметно качнуло.

– Плазмой пуляют, фашисты проклятые! – догадалась галиянка.

– Пусть пуляют, – Быстров с удовлетворением отметил, что вода впереди стала бледно-розовой, а вскоре прозрачной с легким оттенком бирюзы.

Флаер вынесло в открытое море, и теперь Глеб рискнул уйти на глубину и значительно увеличить скорость. Труднее всего было держать угол тяги двигателей и наклон непослушной машины: даже небольшое отклонение вверх, выбрасывало флаер на поверхность – делало его легкой мишенью, а малейшее отклонение вниз резко уводило машину на большую глубину с очевидной угрозой столкновения с дном. Оставаясь в напряжении, от которого устали, затекли руки, Быстров кое-как держал управление. Иногда крепкий пластик колпака ударялись небольшие рыбы, мгновенно превращаясь в красновато-серые кляксы, тут же уносимые водой. Эти столкновения на слишком большой для подводного плаванья скорости, сотрясали корпус флаера словно попадания артиллеристский снарядов, и Арканов восклицал:

– Потише, Глебушка! Погубишь нас! Ну зачем ты так?!

Орэлин долгое время сидел молча, перебирая худыми пальцами ремешок из кожи вегра. Потом глухим голосом спросил:

– Какие теперь планы, господин Быстров? Далеко ли мы сможем уйти морем?

– Думаю, их флаеры нас потеряли. Ведь с отключением бортовой автоматики перестает работать система навигации? – он на миг повернулся к пристианцу.

Тот кивнул.

– Значит, обычными средствами они нас выследить не могут, – продолжил Глеб. – Теперь они вызовут подкрепление, будут патрулировать над морем и берегом. Конечно, риск попасться им на глаза очень высок. Может быть, к нашим поискам привлекутся подводные корабли, и это будет совсем плохо, – он на минуту задумался, разминая правую руку. – Мой план таков: скорее добраться до юго-восточного транспортного коридора. Там мы выйдем на поверхность, смешаемся с тысячами других флаеров и, если повезет, доберемся до космопорта.

– А в космопорту, потирая от нетерпения руки, нас как раз будут ждать их «безопасники», – съязвила Ивала. – Знают они или нет, на чем мы прибыли на Присту, но в первую очередь они перекроют космопорты и попытаются не дать нам взлететь с планеты.

– Может быть, – мрачно ответил Глеб. – Но у нас нет другого выхода. На Присте укрытия не найти – нужно поскорее добраться до «Тезея».

– Вы не думали попросить помощи у герцога Ольгера? – спросил Орэлин. – Я знаю, все последние дни он был во дворце.

– Мы не можем связаться с ним – это сразу выдаст наши координаты, – отверг Арканов

– К тому же, герцог вряд ли пожелает помочь нам в столь гадкой ситуации. После известия об убийстве Олибрии, он наверняка за гранью отчаянья и не доверяет теперь никому, – мрачно произнес Быстров.

Упоминание о гибели графини всех вернуло мыслями в покинутый замок, к трагическим событиям, произошедшим там и не имеющим пока никакого объяснения. Теперь, находясь за управлением несущегося под толщей воды флаера, Глеб мог сосредоточиться и попытаться понять, что же произошло в комнате госпожи Олибрии; хотя бы предположить, за что ее убили, и кто посмел пойти на такую низость. Было очевидно, что нити преступления, заметно меняющего расклад сил в Империи, ведут к Леглусу и Саолири, и от них дальше, к герцогу Флаосару – мрачному претенденту на имперский престол. Конечно, они всеми средствами пытались заручиться поддержкой Олибрии в борьбе за трон, долго уговаривали ее, обещали разные привилегии, богатые дары, даже целую планету, но милая Олибрия оставалась неумолима. После этого они решили просто убить ее. Только оставался вопрос: кто стал орудием убийства? Кто, тайком пробрался в ту злополучную комнату и вонзил кинжал в спину графини? Это был самый сложный вопрос, на который Быстров не мог ответить даже предположительно, разглядывая ситуацию то с одной, то с другой стороны. Из заверений Орэлина, следовало, что вряд ли кто-то посторонний мог проникнуть в замок, защищенный надежными системами безопасности. И если даже так случилось – проникнул, – то куда мог исчезнуть этот человек? Ведь от того мгновенья, когда Олибрия позвала Глеба последний раз и до того короткого мига, когда он оказался перед дверью, за которой лежала уже мертвая графиня, прошло не более двадцати секунд. Из людей же находившихся в замке в момент гибели графини, каждый имел почти абсолютное алиби. С Орэлином и Аркановым Глеб встретился в анфиладе, когда слышал призыв еще живой Олибрии. Причем интонация ее голоса не выдавала никакого волнения: графиня просто звала его, будто собираясь поделиться забавной новостью, а потом. Ивала Ваала… Ивала находилась в оранжерее. По крайней мере, до той минуты, как ее покинул Агафон Аркадьевич, и вряд ли галиянка успела бы добежать до комнаты графини и схватиться за кинжал. Подозревать Ивалу, с которой он побывал во многих смертельных переделках, в которых обнажались не только тайные слабости, темные мысли, но и до нитки душа, было все равно, что подозревать самого себя. На какой-то миг капитан «Тезея» даже подумал: «А что если убийство действительно совершил я? Чем черт не шутит – могли мне вклепать в мозги скрытый пакет пси-кодировки, который тут же стерся?». Но он тут же отверг эту мысль – вспомнил, что Орэлин почти одновременно с ним зашел в комнату, где произошло убийство. Еще в сознании Быстрова всплыли слова Олибрии о том, что поисками Ариетты помимо влиятельных пристианцев, секретных служб Кайя, Сиди, занята одна из тайных организаций Галии, именуемая «Дети Алоны». Он повернулся и искоса глянул на Ваалу – зрачки галиянки, похожие на черные лучистые звезды тут же вопросительно уставились на него. «Нет, – твердо сказал себе Глеб. – Она не могла. Если я перестану верить лучшим друзьям, то как и зачем я жить на этом свете?! Ни милая Ивала, ни Арканов не могут быть замешаны в столь грязном деле. У Орэлина абсолютное алиби – мы встретились с ним в анфиладе, когда графиня позвала меня, при этом ее голос был совершенно спокоен, не выдавал чьего-то опасного присутствия. Остается предположить, что неведомый убийца, обманувший систему безопасности замка и всех нас, обладал какими-то сверхспособностями, и дело обстоит очень серьезно, так что…» – он снова вспомнил пропасть, темную, жуткую, которая мерещилась ему, когда Олибрия открыла тайну законной наследницы имперского престола и сведенья о невероятном отце Ариетты.