Василий Головачев - Извне

— Еще варианты? — перебил старлея Денис.

— Надо выбраться на край трубы Окурка и попытаться установить связь с базой, — предложил Абдулов; в полете он по обыкновению не брился и теперь был похож на молодого монаха.

— Скафандровый передатчик слишком слаб, — проворчал Глинич. — Нас не услышат.

— Можно попробовать протянуть антенну от главного передатчика к выходу из трубы.

— На восемьсот метров? Где ты найдешь такой кабель?

— Тогда давайте помигаем прожектором, — загорелся Шилов. — За Окурком сейчас следят в три глаза, нас наверняка заметят.

— Где вы возьмете прожектор?

— Что ты нам все обрезаешь? — возмутился старший лейтенант. — Сам предложи чего-нибудь дельное.

— Предлагаю провести разведку в глубь трубы, — буркнул Глинич. — Может быть, там тоже есть выход. Отцепимся, проскочим трубу и вылетим через другой конец в космос.

В кабине управления стало тихо. Все посмотрели на командира.

Денис хмыкнул:

— Идея неплохая.

— Какая?

— Обе. Надо попробовать дать световой сигнал SОS на базу. И, наверное, действительно стоит разведать, что нас ждет в другом конце трубы. Начнем со связи.

— Я пойду, — вызвался Шилов.

— Идти надо как минимум двоим, для подстраховки.

— Тогда и мне придется, — пожал плечами Абдулов. — У нас в спецгрузе есть мощные фонари, возьмем пару и помигаем в унисон азбукой Морзе: спасите наши души.

Денис в задумчивости оттянул губу, прикидывая возможные варианты развития событий, кивнул через минуту:

— Хорошо, собирайтесь. Пойдем втроем: я подежурю снаружи, во избежание непредвиденных осложнений. Берем фонари, тарконовую бечеву, кошки, ледорубы и липучки.

— Ледорубы лучше не брать, — проворчал Глинич. — В невесомости они бесполезны, а в наших условиях опасны. От каждого удара вас будет относить от стены, можно сорваться.

— Возьмем вместо них малый гарпун.

Космонавты начали готовиться к выходу в космос.

Через час все трое открыли тамбур и выплыли в открытое пространство, подсоединив страховочные фалы к специальным скобам на корпусе корабля.

«Ветер», засосавший корабль внутрь трубы Окурка, продолжал «дуть» в том же направлении, пульсируя в такт каким-то перепадам давления в глубине трубы. У самой поверхности он почти не ощущался, но стоило подняться над слоем замерзших газов на один-два метра, как давление на скафандры резко усиливалось и риск быть подхваченным «воздушным» потоком увеличивался. Пришлось по большей части передвигаться ползком, не отрывая тела от сизо-бело-голубой, в потеках и рытвинах, местами прозрачной стенки трубы.

Корабль возвышался над буграми поверхности на восемь метров, поэтому «ветер» давил на него сильнее, и держался он исключительно на тросах, принайтовленных к гарпунам, вибрирующим от напряжения. Сколько могли выдержать тросы и гарпуны, вонзившиеся в лед стенки, было неизвестно.

Распаковали контейнер.

Перецепили карабинчики тросов со скоб на корпусе корабля на гарпуны.

Абдулов и Шилов укрепили в спецзажимах скафандров фонари, запасные батареи, комплекты липучек и острые крюки, медленно двинулись «вверх», к достаточно близкому выходу из трубы. Денис остался у кормы «Быстрого», приготовив на всякий случай запасную бухту бечевы, и стал ждать, изредка переговариваясь с оставшимся в кабине Глиничем и ползущими, как мухи по потолку, товарищами.

Прошел час.

Космонавты преодолели восемьсот метров, отделявшие корабль от торца трубы, перевалили за ее край. Их голоса стихли.

Денис вздохнул с облегчением, расслабился:

— Что там у вас?

Никто не ответил. Стенки Окурка экранировали радиоволны, и связь с десантниками прекратилась.

— Надо было предупредить… — начал Глинич и не договорил.

Беззвучный удар потряс вдруг стенку трубы!

Окурок содрогнулся.

Корабль подбросило вверх!

Один за другим лопнули удерживающие его тросы. «Быстрый» дернулся, ударился носом о стену, его развернуло и потащило к оси трубы.

— Феликс Эдуардович! — крикнул Денис, подтягивая себя к ледяному вздутию: его тоже отбросило от поверхности трубы, но страховочный фал, прикрепленный к кормовому гарпуну, выдержал рывок. — Что случилось?!

— Откуда мне знать? — прилетел сдавленный голос Глинича. — Похоже, что-то врезалось в Окурок. Может быть, астероид.

В наушниках рации раздались крики, ругань. В черно-звездном окне торца трубы появились летящие «вниз» блестящие фигурки.

— Тихо! — рявкнул Денис. — Без паники! Что произошло?!

— Нас обстреляли! — завопил Шилов. — Сволочи!

— Кто?! — изумился майор, не веря ушам.

— Мы толком не разглядели. Возле Окурка висит чей-то шаттл…

— Американцы?!

— Не похоже, — заговорил Абдулов. — Скорее всего китайцы, судя по форме «челнока».

— Они что, совсем охренели?! Как они здесь оказались?

— Об этом ты у них спроси. Что нам делать?

— Включайте движки, догоняйте спасатель! Феликс Эдуардович, что там у тебя?

— Сейчас, снимаю блокировки, запускаю маршевый…

Из сопел «Быстрого» вытянулись струи газа, вспыхнуло неяркое пламя. Корабль кувыркнулся еще раз, однако Глинич вместе с компьютером корабля все же справились с управлением и не допустили катастрофы. Спасатель выровнялся, развернулся носом к выходу из трубы, включил полную тягу.

Капитан и старлей пролетели мимо Дениса, нанизанные на струйки газа систем маневрирования скафандров, с трудом изменили траекторию полета, нагоняя корабль. Обоим удалось вцепиться в скобы над треугольными крыльями «челнока», сползти по ним к люку. Тогда и Денис отцепил свой фал, оттолкнулся от скользкого ледяного бугра и прыгнул в глубину трубы, к кораблю.

Окно в Иномерье

Никто не знал, почему китайский «челнок», внезапно подкравшийся к Окурку, открыл огонь по космонавтам. Возможно, китайцы приняли их за хозяев странного объекта и перетрусили, но, возможно, они просто решили устранить конкурентов и объявить Окурок собственностью Китая.

Спасателям же в кабине «Быстрого», сумевшим забраться в корабль через оставшийся открытым люк, было не до размышлений о причинах конфликта. Они снова решали проблему спасения собственного корабля и своих жизней.

Главный двигатель корабля не справлялся с несущей его в глубь трубы силой. Несмотря на максимально допустимый режим, тяги двигателя не хватало на торможение, и корабль продолжал неумолимо проваливаться «вниз», как затонувший парусник в пучину моря.