Александр Линевский - Листы каменной книги

Утром четвертого дня рыба пошла реже, а на пятый только чешуя, блестевшая на камнях по берегу, напоминала о семгах-путешественницах.

В очаге каждой землянки ярко пылал огонь. Стойбище праздновало двойной праздник - окончание удачного промысла и переход мужчин в охотничий лагерь, где они должны были жить до осени, пока не кончатся месяцы охоты.

Ели и веселились всю ночь, а с восходом солнца охотники покинули землянки и направились в лес, к лагерю, обнесенному высокой изгородью.

Пока длился лов, некогда было думать о Главной колдунье и ее злополучном предсказании. Старуха просидела эти дни в своей землянке, не смея показаться на глаза сородичам. Она знала, какая судьба ждет ее.

Проводив охотников до опушки, женщины собрались у жилища старухи. Колдунья медленно вышла из землянки, у входа она остановилась, обернулась лицом к очагу, который больше никогда не будет ее греть, и шагнула за полог. На ее девяти косицах уже не болтались священные изображения, в руках не было заветного посоха из рябины - дерева колдуний.

Спокойная, словно ничем не опечаленная, она поклонилась жалостливо смотревшим на нее женщинам - их она тоже больше не увидит - и неторопливо пошла прочь из селения, сопровождаемая несколькими старухами. Не говоря ни слова, не оглядываясь, она шла все вперед и вперед. Старухи понемногу отставали, только две из них, ее давние, еще девичьи, подруги, долго провожали ее в последний путь. Наконец и они повернули обратно к стойбищу.

Старуха осталась одна. Она должна была идти, не останавливаясь, все дальше и дальше на запад, пока силы ее не иссякнут и не подкосятся старые ноги. Так карал род колдунью, духи которой нанесли вред стойбищу. На этот раз беда миновала, но люди стойбища считали, что это заслуга молодого колдуна, вступившего в борьбу с ее духами.

Всю жизнь без раздумий выполнявшая обычаи становища, старуха и сейчас покорно подчинилась жестокому закону рода. Даже оставшись одна, она не посмела присесть отдохнуть и шла до тех пор, пока не споткнулась. Неподалеку от нее из земли выходил толстый корень ели. Старуха подползла к нему, положила поудобнее голову и больше не двигалась. Она терпеливо стала ждать смерти, все равно какой - от жажды и голода или от хищных зверей.

ГЛАВА 10

А следующий день после переселения охотников в лагерь к стойбищу подошел Бэй. Он остановился на пригородке, не доходя до крайних землянок, - в месяцы охоты никому из живущих в лагере не позволяется входить в селение. Приложив ладони ко рту, он выкрикивал одно имя за другим.

- Мэ-ку-у-у!.. Тибу-у!.. Зиу!.. - неслось по стойбищу.

Из землянок выскакивали юноши, чьи имена были только что названы, и с радостными лицами бежали к посланцу. Бэй кричал так громко, что его зов долетел и до одинокого жилища колдуна. Молодой колдун прислушался - брат выкрикивал имена его сверстников, но имени Льока не назвал. Все-таки Льок не утерпел и побежал к пригорку. Подходя, он услышал, как Бэй говорил собравшимся вокруг него юношам:

- Вам шестерым Главный охотник велит сегодня вечером прийти в лагерь.

Юношам не надо было спрашивать, зачем их призывает Кремень. Каждый год в эти дни происходил торжественный обряд посвящения в охотники, пришел и их черед. Они громко закричали от радости, а Зиу даже запрыгал на одной ноге, но тут же спохватился - не пристало прыгать по-мальчишески тому, кто станет сегодня охотником.

Льок стоял в сторонке и чувствовал себя еще более одиноким, чем тогда, когда впервые вошел в свое новое жилище. Хотя ему давно твердили, что он будет колдуном, он никогда по-настоящему не верил в это и вместе со своими сверстниками только и ждал, чтобы Главный охотник вручил ему лук и копье. Недаром он лучше других знал птичьи повадки и умел неслышно подкрадываться к дичи. Посвящение в охотники считалось самым значительным днем в жизни каждого, о нем мечтали с детства и вспоминали потом в старости. За что же его, Льока, лишают этой чести?

Когда взволнованные юноши разбежались по стойбищу, чтобы похвастать радостной новостью и подготовиться к ночному празднеству, Бэй подошел к брату, стоящему с опущенной головой. Он сам был настоящим охотником и сразу понял, о чем горюет Льок.

- Ничего, - сказал он, желая утешить брата. - Ведь ты помогаешь нам охотиться, когда просишь у духов, чтобы наша охота была удачной.

Льок только вздохнул.

- А как их будут посвящать? - спросил он, думая все о том же.

- Зачем ты спрашиваешь про то, чего тебе нельзя знать? - упрекнул его Бэй. - Разве я могу выдавать тебе тайны братьев-охотников? Ты же не можешь рассказать мне, как беседуешь с Роко.

Льоку хотелось крикнуть, что он ни разу не видел духов, но как признаться в этом даже любимому брату!

Братья еще немного постояли молча, потом Бэй вспомнил, что Кремень ждет его, и направился в сторону охотничьего лагеря, а Льок подошел к юношам, о чем-то горячо толковавшим посреди стойбища. Завидев колдуна, юноши умолкли, а насмешливый Мэку, с которым он еще мальчишкой постоянно дрался, сказал:

- Когда мы уйдем на охоту, смотри, старательней нянчи младенцев, не то старухи не будут кормить тебя!

Льок круто повернулся к своей землянке. Весь день он просидел там, но к вечеру не выдержал и потихоньку прокрался к лагерю.

Лагерь стоял на большой поляне, на которой не росло ни одного дерева. Стоило сосенке или елочке чуть подняться над землей, ее вырывали с корнями. Если позволить дереву подрасти, на него станут садиться птицы, чтобы подсматривать, что делается за высокой оградой. Они заметят, что охотники собираются на промысел, и разнесут весть об этом по всему лесу звери спрячутся, и охотиться будет не на кого. Но чуть подальше лес стоял стеной, и как раз напротив входа в лагерь, возвышаясь верхушкой над всеми деревьями, темнела огромная ель. Для засады ель самое удобное дерево спрятавшегося никто не заметит, а тот всегда найдет просвет в густых ветвях, чтобы высмотреть что надо. Но как ни пристраивался Льок на дереве, кроме отблеска больших костров он ничего не видел.

Торжество началось. Из-за ограды доносились глухие, однообразные удары колотушек о бубен, потом раздалось пение. Песни были незнакомые, многих слов Льок никогда раньше не слышал, все же ему было понятно, что охотники кого-то благодарили и что-то обещали. Потом наступила тишина и вдруг кто-то пронзительно закричал. Голос показался Льоку знакомым. Не успели вопли смолкнуть, как за оградой сердито запели короткую песню, затем ворота чуть-чуть приоткрылись, из них вылетел голый человек и шлепнулся на землю. Вслед за упавшим полетела малица... В щель высунулась голова Кремня.

- Твое место среди женщин и детей! - гневно прокричал Главный охотник. - Лепи с ними горшки, пока не научишься терпеть боль, как настоящий мужчина.