Андрей Ливадный - Прототип

– Ага. И чего добились? Появления мнемовируса? – Чижов грубо выругался.

Поддерживать разговор в таком тоне Травину совершенно не хотелось. Равно как выставлять на всеобщее обозрение свои находки.

– Думай, что хочешь, мне все равно, – он перешел к списку файлов, бегло просмотрел его и собрался отключить кибстек, но Шустов не позволил.

– Чижов, заглохни пока со своими комментариями! А ты, Егор, не злись. Лучше объясни толково.

– Если честно, то у меня вопросов больше, чем ответов. Откуда Фринцгольфы получили технологию изготовления компьютеров?

– Сами изобрели? – предположил Шепетов.

– Нет. Не могли. Тридцать лет назад они владели несколькими заводами. Производили паровые машины. В ту пору даже двигатель внутреннего сгорания не был изобретен! И вдруг – компьютеры! Это сейчас мы к ним привыкли. А тогда? Самой идеи, концепции электронных вычислительных устройств просто не существовало!

– А это вообще важно? – снова не выдержал Чижов. – Много мы знаем о жизни Просвещенных? Они ведь всем управляют!

– А мы сирые и убогие? – раздраженно спросил у него Травин. – Так тебя понимать?

– Да прекратите уже! Как дети!

– Ладно, – Травин вновь включил кибстек. – Я думаю, что мнемовирус – это цена, которую мы все заплатили за прогресс.

– Кому заплатили? Почему? – у Максима возникали только вопросы.

– Вернее спросить: за что? – уточнил Травин. – И я отвечу: за те самые знания! За технологии, полностью изменившие мир. Обратили внимание на формулировку объявления о найме на работу? Требуются Просвещенные, а Одержимым просьба не беспокоиться.

– Ну да, странно звучит, кто бы спорил! А смысл в чем? – спросил Захар.

– Одержимые появлялись во все времена. Злобные, я бы сказал: сумасшедшие, – ответил ему Максим. – Их обычно изгоняли. Убивать опасались, считали, что нельзя, иначе дух Прототипа, овладевший рассудком, переметнется, – Шустов говорил уверенно, он не раз слышал об этом от отца, да и недавние события никак не шли из головы, вспоминалось перекошенное лицо Миллигана, девочка, так внезапно изменившаяся, буквально на глазах, и рой зловещих огоньков, появившихся на заброшенной ферме после уничтожения Святилища.

– Ага, я понял, куда ты клонишь! Люди и раньше заражались мнемовирусом? Только называли это «одержимостью»?

– Да. Выходит, так.

– А кто же тогда Просвещенные? Тоже больные на всю голову?

– Не знаю, – сухо ответил Максим.

– Нельзя было трогать Святилища, – вступил в спор Шепетов. – Веками все жили спокойно. Я Одержимых видел в детстве. Они иногда к нам захаживали.

– Зачем? – удивился Травин.

– Чтобы переправиться через пролив. На южный берег.

– И вы помогали? А что там вообще, за проливом? Остров?

– Нет, там большая земля. Хотя врать не стану, сам на другом берегу никогда не бывал.

– Ну, ничего себе! – удивился Чижов. – А я и не слышал даже, что есть еще один материк! И в сети о нем ни байта!

– Ну почему же? – Травин не удержался. – В старой сети как раз упоминания есть. А новую, как я уже сказал, – вычистили. Та земля считалась запретной и проклятой. Верно, Андрей? Ты ведь вырос на побережье?

– Верно.

– Зачем же туда едем? – забеспокоился Чижов. – Приключений искать? Нам их что мало?

– Чем дальше от города, тем лучше, – прервал его Шепетов. – А Одержимые обычно никого не трогали. Приходили по ночам, и прямиком к проливу. У них лишь одно на уме, как на другой берег перебраться. Мы для них на причале лодки оставляли.

– И что? Срабатывало?

– Угу.

– Во, нормально! А как же имущество свое возвращали?

– Течением лодки назад приносило. К пристани, подле Святилища, – охотно пояснил Шепетов. – Так и жили. Пока нас оттуда не выселили, – с грустью добавил он.

– Егор, ты чего замолчал? Пара сомнительных фотографий, старый сайт, и это все?

– Тебе мало?! – неподдельно возмутился Травин. – С остальной информацией я толком еще не успел поработать. Много фрагментированных файлов, которые надо восстанавливать.

– Так все же – Прототипы существуют?! Кто они?! – спросил Чижов.

– Не знаю, Захар! Пытаюсь разобраться, но данных пока действительно мало.

Максим вел машину, прислушивался к разговору, думал. Скептицизм Чижова нетрудно понять. Зачем подделывать историю, дурить людям головы? В чем смысл?

«Не о том думаю!» – резкие, внезапные смены настроения, непонятные внутренние окрики душевного равновесия не добавляли, сбивали с мысли, вносили тревогу, сумятицу, и Шустов с угрюмым видом сосредоточился на дороге, старательно объезжая ямы и выбоины.

Травин отключил кибстек, и разговор угас сам собой.

К заброшенному рыбацкому поселку добрались лишь вечером.

После пятисот километров пути Максим чувствовал себя предельно уставшим, измотанным.

Вдоль дороги протянулась цепь пологих холмов. Между ними петляла речка, впадающая в залив. Противоположный берег пару раз мелькнул в поле зрения туманной полоской земли.

На оплывшей обочине валялся подгнивший столб. Табличка с названием населенного пункта выцвела, поржавела, буквы едва читались.

– Андрей, а как поселок-то назывался? – спросил Чижов не успев разобрать надпись.

– Укрепрайон-13.

– А что это значит?

– Ну, просто название, – Шепетов пожал плечами. – Старинное.

Дорога пошла под уклон, и вскоре Максим остановил машину на небольшой площади. В разные стороны разбегались кривые улочки. Давно покинутые людьми дома выглядели угрюмо. Темные, покосившиеся, они производили гнетущее впечатление.

– Здесь ты и родился? – спросил Багиров. Он спрыгнул с высокой подножки, настороженно осмотрелся.

– Ну да, – кивнул Шепетов, – вон пятый дом отсюда.

Максим выбрался из кабины, прошелся, разминая ноги.

В безветренной тиши слышался плеск и шелест волн. Шустов никогда раньше не бывал на берегу океана и, несмотря на усталость, пошел к воде.

Обрывистый берег расступался нешироким ущельем, вокруг вставали угловатые скалы, на узкой полоске галечного пляжа темнели перевернутые кверху днищем деревянные лодки, ржавела пара баркасов, на покосившихся шестах понуро висели обрывки сетей.

Максим подошел к воде, присел на корточки.

Соленый воздух нес особенные, незнакомые, тревожащие обоняние запахи. Линию прибоя четко обозначал неровный пружинистый вал из бурых высохших водорослей. Кое-где желтели выброшенные на берег стволы деревьев с ободранной корой.

– Нравится? – Шепетов подошел к воде, взглянул в даль.

Максим лишь пожал плечами. Особенного восторга он не испытывал, в окружающем чувствовался покой и… настороженность, словно все могло измениться в один миг.