Хроники Амбера - Роджер Желязны
Парень, что вышел из домика, был не выше полутора метров ростом, однако немыслимо толстый, а нос у него цветом напоминал спелую землянику. В плечах — косая сажень.
— Что вам угодно? — спросил он. — Машину заправить?
Я кивнул и сказал:
— Обычным.
— Подайте чуточку назад, пожалуйста, — попросил он.
Я подал назад и поинтересовался у Рэндома:
— А деньги-то мои здесь годятся?
— А ты на них посмотри, — предложил он мне, и я заглянул в бумажник.
Он был набит какими-то оранжевыми и желтыми бумажками, в уголках — римские цифры и буквы «Д.К.». Рэндом, ухмыляясь, наблюдал за мной.
— Видишь, как здорово я обо всем позаботился, — сказал он.
— Да уж. Между прочим, хочется есть.
Мы осмотрелись и обнаружили неподалеку вывеску, с которой знакомый тип, что обычно рекламирует «Цыплят по-кентуккийски», смотрел на нас, окруженный совсем другими животными.
Клубничный Нос слил остатки бензина на землю, повесил шланг обратно, подошел к окошку и заявил:
— Восемь королевских драконов.
Я отыскал купюру с пометкой «V Д.К.», прибавил еще три с пометкой «I Д.К.» и передал ему.
— Спасибо, — сказал он и сунул деньги в карман. — Проверить масло и воду?
— Да, пожалуйста.
Парень добавил немножко воды, сообщил, что масло в норме, и слегка протер ветровое стекло грязным лоскутом. Потом махнул нам на прощание рукой и пошел к себе под навес.
Мы доехали до закусочной «Короля Кенни» и купили полную корзину «Ящериц по-кентуккийски» и бочонок слабого солоноватого пива. Потом умылись в уличном туалете, погудели у бревенчатых ворот, и наконец человек с алебардой на правом плече открыл ворота и выпустил нас.
Мы снова выехали на прежнюю дорогу.
И тут прямо перед нашим носом на шоссе выпрыгнул тираннозавр, подумал немного и побрел по своим делам дальше, куда-то влево. Над головой пролетели еще три птеродактиля.
— Жаль расставаться с небесами Амбера, — сказал Рэндом. Я не очень-то понял и что-то пробурчал ему в ответ. — Но и боюсь сделать все сразу, — продолжал он. — Нас запросто может на куски разорвать.
— Это уж точно, — согласился я.
— С другой стороны, эти места мне что-то не очень нравятся.
Я кивнул, и мы поехали дальше. Наконец силиконовая равнина осталась позади; теперь нас со всех сторон обступили голые скалы.
— А что ты делаешь сейчас? — осмелился я спросить Рэндома.
— Ну, раз у меня с небесами все получилось, я хочу попробовать добраться и до земли, — ответил он.
Скалы перестали тесниться, между ними появились проплешины. Через некоторое время земли стало значительно больше, а скалы торчали лишь кое-где. Наконец я увидел яркие пятна зелени — сначала лишь отдельные клочки травы, однако необычайно зеленой, изумрудной; во всяком случае на Земле, насколько мне было известно, такая не росла.
Вскоре зелени стало больше.
Появились первые деревья, разбросанные поодиночке вдоль дороги. Потом мы оказались в лесу.
Ах, что это был за лес!
Я никогда в жизни не видел подобных деревьев — мощных, в великолепных, глубокого сочно-зеленого цвета лиственных уборах, с легким золотистым отливом. Деревья высились, точно башни; они, казалось, достигали небес. То были немыслимо огромные сосны, дубы, клены и еще какие-то другие деревья, названий которых я не знал. Их ветви чуть колыхались под легким ветерком, наполняя воздух дивным ароматом. Я сразу ощутил этот аромат, едва приоткрыв окно. И мне тут же захотелось открыть все окна, чтобы ветер вольно гулял по салону автомобиля и можно было полной грудью вдыхать живительный лесной воздух.
— Арденский лес[6], — спокойно сказал тот, кто называл себя моим братом; впрочем, я знал, что он именно мой брат, и любил в нем эту спокойную мудрость и отчасти завидовал ему — потому что он все это знал и помнил так хорошо.
— Брат, — произнес я с чувством, — ты все делаешь правильно. Лучше, чем я ожидал. Благодарю тебя.
Это, похоже, его просто ошеломило. Видимо, до сих пор Рэндом слова доброго от своих родственников не слышал.
— Я делаю все, что могу, — сказал он. — И так и будет впредь, обещаю. Гляди! Вот наше небо и вот наш лес! Это настолько хорошо, что даже как-то не верится! Кроме того, мы миновали больше половины пути и не встретили особых препятствий. По-моему, нам здорово везет. Ты дашь мне регентство?
— Дам, — ответил я, хотя понятия не имел, о чем он. Просто мне хотелось наградить его, раз это в моих силах.
Рэндом кивнул и сказал:
— И я благодарю тебя.
Он с детства был жутким пронырой и вечным бунтарем. Мне вспомнилось, что когда-то давно родители пытались приучить его к дисциплине, только это им так и не удалось… И тут до меня дошло, что родители-то у нас с ним общие! А вот с Эриком, Флорой, Каином, Блейзом и Фионой — нет. Не помню точно, как с остальными, но с теми, кого я вспомнил, это было именно так.
Мы ехали по хорошо утрамбованной, однако покрытой лужами дороге под сводами смыкавшихся в вышине огромных деревьев. Казалось, этой лесной дороге не будет конца. Здесь я чувствовал себя в полной безопасности. Порой мы вспугивали в зарослях изумленного видом автомобиля оленя или лису, которые потрясенно застывали возле дороги или бросались буквально нам под колеса. Кое-где на земле виднелись следы копыт. Солнечный свет, как бы профильтрованный густой листвой, тонкими косыми лучами пробивался вниз, подобно золотым струнам волшебного индийского ситара. Влажный ветерок приносил запахи леса и зверья. Я четко понимал теперь, что хорошо знаю эти места, что в прошлом много раз проезжал по этой дороге через Арденский лес. Я бывал здесь верхом и пешком, охотился, валялся на спине под сенью этих величественных деревьев, заложив руки за голову и глядя в небо, много раз взбирался по могучим ветвям к самой вершине и любовался оттуда вечно колышущимся зеленым миром…
— Чудо что за место! — вырвалось у меня вслух, и Рэндом тут же откликнулся:
— Да, ты всегда любил этот лес. — В голосе его слышалось что-то похожее на нежность. Впрочем, возможно, мне это только показалось.
Вдруг
