Миссия К-314 - Николай Николаевич Шоластер
— А ты, Безликий, наверно и есть тот Высший Разум, который управляет нашим миром?
Жалко, нельзя было увидеть лица собеседника! Костик себе представил, как добродушный седовласый мудрец скромно улыбается в седую бородку. Об этом можно было судить по интонации… даже не голоса, просто мысли. «Вот! Точнее и не скажешь — именно интонация мысли!» — подумал Костя.
— Ну да, управляю! Или управляем, даже и не знаю, как это точнее тебе выразить.
— А, понял. Коллективный разум?
— Типа того! — Косте опять показалось, что он смеется.
— Ну, если вы управляете, тогда расскажите каковы наши перспективы… у мира и у меня конкретно, — вместо «страшного суда» получалась какая-то дружеская беседа, что не могло Костю не радовать. Уж чего только не ждал он от смерти, но только не этого.
— Да все будет нормально, вы продолжите все ваши движения, как и до этого события. Да, система не простая, имеет множество переменных, но на этот момент все проблемы решены. Так что, сейчас вернем тебя на корабль, а дальше ты сам знаешь, что надо делать.
— Чудесно! Меня, значит, вернете! А как же мои ребята, нас было шесть человек…
— Понимаю тебя, сострадание к ближним, самопожертвование, развитие духовной составляющей личности — все это и является одной из важнейших задач работы этой системы. Так что, твои чувства уместны. Но мы не должны так глубоко вмешиваться. Смысл именно в самостоятельной работе системы! Наша задача — только легкая коррекция в случае сбоя программы. И то, если есть угроза ее существованию.
— Но тогда почему именно я? — Костю начал злить такой невозмутимый тон, ведь погибли люди. И он считал себя в этом виновным. Еще и цели не достиг.
— Честно скажу, ты просто вовремя подвернулся. Ты частица потока, как и все живущие внутри системы. Ваша жизнь не более чем короткая вспышка энергии… — тут он осекся, видно решил, что Костю эти слова могут обидеть и тоном заботливого родителя продолжил, — но это для нас, для тех, кто видит систему извне, а для вас все это играет первостепенную роль. Так устроена программа.
Костя почувствовал, как задрожали от злости руки и машинально на них посмотрел, но ничего не увидел. У него не было внешности! Вообще никакой формы! Бесконечная черная пустота. Дрожащим от гнева несуществующими губами он почти закричал:
— Программа значит… и все мы, стало быть, подопытные кролики, и вся наша жизнь… цирковое представление для Высшего разума!
Наступила пауза… Где-то вдалеке будто раскат грома бабахнул и запахло грозой. Костя все еще был человеком и поэтому испугался.
— Какой ты сердитый… даже плата сгорела. Ладно сейчас заменим, — успокоил Безликий и терпеливо продолжил:
— Нет, это не так. Система и для нас не менее важна. Вот как, например, создать целеустремленную цивилизацию из вечно спящей, не ограниченной ничем нирваны? Заточить ее в клетку, где душа в постоянной конфронтации с формой, и все это в жестких рамках пространства и времени.
— Клетка… конфронтация… и вечный бой! Да почему же все так жестоко?
— Любое развитие достигается движением, и чем труднее движение, тем выше результат. Тебе ли этого не знать?
— Какой результат? Да в чем конкретно он выражается?
— Жесткая борьба за существование дает энергию для созидания тонкой материи.
— Ах, «созидание тонкой материи» как же я забыл! А как же быть, если эта борьба закончилась поражением? И я в ответе, между прочим, за всех погибших ребят! Они отдали жизни, самое дорогое, что у них оставалось, за мою ошибку. Ну, что вам стоит…
— Ты же сам отбирал в звено тех, чьи тела были уже готовы к распаду. Ты понимал степень риска, и они ее хорошо понимали. Не печалься, энергия не исчезает, она лишь трансформируется, и поэтому все умершие в этом мире, продолжают свой путь в другом. Но мы выбрали именно тебя для некоторых действий здесь. Не обессудь, тебе будет намного труднее! Да, нам пришлось твою биографию скорректировать, добавить ряд необходимых опций. Так что, тебе уже ничто не помешает спрятаться на корабле, ведь Иен уверен в твоей смерти, как и в смерти всех остальных, которых он выкинул за борт корабля. Сейчас он расслабился и более всего занят сочинением «легенды» для своей реабилитации.
— Интересно, а что это за «опции»? Неужели это то, что я могу в чужих мозгах копаться? Так это и раньше было. Еще до Колмана!
— Для тебя, да. На самом же деле пришлось слегка «откатить» по твоей биографии. Но это делается просто, ведь время существует только внутри системы, вне ее можно спокойно перемещаться в любую нужную точку. И, более того, ничего слишком уж необычного тебе не дано, все в рамках твоей реальности.
Костя перестал злиться: «Мне труднее будет… значит, ребятам легче», — подумал он. Затем с этаким артистическим пафосом произнес:
— Ну вот! С Богом по душам поговорили!
На что Безликий грустно улыбнулся и тихо сказал:
— С Богом… просто у вас принято всему непонятному и неподвластному придавать образ физического субъекта. Поэтому вы и создали образ Бога по своему подобию, а никакого образа-то и нет. Образ — составляющая только физического мира. А ваше мышление так устроено, что любая информация сравнивается с памятью, то есть с личным опытом. И, не найдя аналог, чем- то похожим заменяется.
Тут Костя почувствовал, будто кто-то положил ему руку на плечо, а сам он потерял размеры и время, разлетевшись по бесконечности. Такого чувства он еще никогда не испытывал!
— Нам часто приходится приобретать ваши свойства для общения с вами. И скажу честно, это не всегда приятно. Понимаешь, о чем я? Но иногда и Богу необходимо познать собственную смерть и боль. И мы не относимся к вам с пренебрежением, вы наша надежда. А теперь, К-314, иди и выполняй свою миссию. У тебя теперь все для этого есть. Удачи тебе!
* * *
Костя занял свою позицию в приготовленном укрытие на космолете. Он постоянно контролировал местоположение Иена и всегда успешно уходил из его поля зрения. Впрочем, Иен был на самой вершине эйфории и строил уже планы на будущее. Рапорт был готов по всей форме, и пилоты свои подписи поставили. А он нервно расхаживал по свободному пространству космолета, иногда останавливаясь и кивая головой, как бы что-то про себя уточняя.
Глядя на эту картину, Костик чуть не рассмеялся. Казалось, что ноги Иена вот-вот
