Самоубийство Земли - Максимов Андрей
Гарри ответил:
— Консьержка услышала крик, поднялась. На звонок никто не открыл. Пришлось вскрывать дверь, и…
— И что же вы там такое увидели, мой друг, о чем никак не решаетесь рассказать? — комиссар закурил сигарету. Сигареты, понятно, он курил дешевые. Так поступают все комиссары.
— Дело в том, комиссар, — замялся помощник, — что Гвидона Карелли съели крысы.
— Да? — удивился комиссар и выбросил дешевую сигарету, попав точно в урну.
На ковре в комнате лежал человек. Точнее то, что еще совсем недавно было человеком. Из перекушенного горла, из отгрызенных пальцев лениво, словно неохотно, текла кровь. В глазах Карелли, теперь уже навсегда, застыл ужас.
Заметив вошедшего комиссара, врач, суетившийся около трупа, поднялся.
— Ну? — поинтересовался Гард.
Врач был молодой, интеллигентного вида человек. Он все делал с виноватой улыбкой, будто лично был ответственен за произошедшую здесь трагедию.
— Видите ли, — улыбнулся врач. — Чтобы с уверенностью сказать, что здесь произошло, нужна экспертиза… Однако, если абстрагироваться от здравого смысла, придется констатировать следующее: Карелли пил вино, смотрел телевизор, вдруг откуда-то на него бросается зверек, по пути сшибая бутылку с вином. Видите мокрые следы? Увы, я вынужден констатировать, что они очень похожи на крысиные. А укусы — смотрите — напоминают собачьи. Ну вот. Зверек бросается на Карелли, Карелли кричит…
— Довольно, — перебил комиссар. — Что вы несете? Это бред какой-то… Крыса с собачьими зубами бросается на человека?
— Я же предупреждал, — снова улыбнулся врач. — Надо абстрагироваться от здравого смысла. Итак, я продолжу. После того как Карелли погиб, зверек — а может быть, их было несколько, — продолжали здесь, извините, пировать, но их пиршество длилось недолго. Что-то, я думаю — звонок консьержки, испугал его, или их. Вот, собственно, и все.
— Откуда они взялись, черт возьми! — привычно, но все равно интеллигентно, выругался Гард.
— А это уже, комиссар, я должен у вас спрашивать. Кроме того, мне кажется странным…
Что именно кажется странным врачу, Гард так и не узнал. Дикий крик сотряс дом. Так могла кричать только женщина, встретившись со смертью.
— Это внизу! — крикнул комиссар.
А дальше, разумеется, все, как положено — крики: «Помогите!» Дверь заперта…
Комиссар плечом. А она не поддается. Он — револьвер в руку. Бац! Бац! Дверь распахнулась. А тут и Гарри подоспел. Таков уж, видно, удел помощников — всегда появляться тогда, когда комиссар свое дело уже сделал.
Кровать, как известно, место боев благородных, даже с лирическим оттенком. Но на этот раз она стала местом страшной битвы. Молодую женщину преследовала мерзкая серая тварь.
Крыса побеждала: ночная рубашка на женщине была разорвана и теперь болталась кровавыми клочьями.
Помощник — естественно — чуть-чуть замешкался, а Гард, само собой, присел красиво на колено и выстрелил. И попал. Причем — в крысу.
Дальше — женщина в обморок. А тут и врач подоспел. Он как раз вовремя появился, то есть, когда все кончилось.
Дулом пистолета комиссар сбросил крысу на пол и отпрянул. Это была нормальная, серая, не очень даже большая крыса с нормальным длинным хвостом, но зубы у нее, словно у породистой собаки, торчали сантиметров на пять, а то и больше.
— Гарри, — позвал комиссар. — Ты когда-нибудь видел такую тварь?
— Только в кино, — попытался улыбнуться помощник. Но ему это не удалось.
Комиссар выключил телевизор, подошел к постели и посмотрел на женщину. Даже израненная (а может быть, тем более, что израненная, в полупрозрачной, разорванной ночной рубашке) она вполне подходила для романа с одиноким комиссаром. Это, конечно, придало бы всей истории некий томительно-печальный аромат. Но комиссар любил другую. Так вышло. И, глядя на раненую, подумал, что после такой ночи надо обязательно поехать к Марии.
— Гарри, — сказал комиссар и закурил, — думаю, ты не забудешь отвезти тварь на экспертизу, а женщину в больницу. Не перепутай. И пусть эти ученые-умники объяснят мне: откуда в нашем городе берутся подобные твари? Я имею ввиду крысу. А если они этого объяснить не смогут, то пусть хотя бы расскажут, где вообще на белом свете водятся такие гадины.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})— Послушайте, комиссар, — вступил в разговор врач. — Мне кажется, они водятся не на нашем белом свете.
Комиссар вопросительно затянулся.
— По-моему, это пришелец, — ответил врач на непоставленный вопрос. — Я всегда говорил, что пришельцы должны быть именно такими: агрессивными, злыми. Они пришли нас завоевывать, комиссар. Это началось.
Гард ничего не ответил. Повинуясь своей извечной привычке, обошел квартиру, хотя прекрасно понимал, что ничего интересного не найдет. К окну подошел, хотя прекрасно понимал, что ничего интересного не увидит.
На карнизе сидел маленький серый котенок. Комиссар попытался дотронуться до него. Котенку это не понравилось, он фыркнул, спрыгнул вниз и растворился в ночи.
— Несчастье-то какое, несчастье, — разумеется, причитала, разумеется, консьержка, разумеется, провожая комиссара. — А дом у нас такой чистый, аккуратный, люди здесь живут состоятельные. И вдруг — крысы. Несчастье-то какое…
— Это не крысы, — бросил комиссар, оставив консьержку в полном недоумении.
И поехал домой.
Сын, как это нередко бывало, так и заснул у телевизора.
Комиссар уложил его в постель, раздел. Сыну шел уже двенадцатый год, и он был вполне самостоятельным мужчиной. Но когда сын спал, он всегда напоминал Гарду младенца — крошечного и беззащитного.
Комиссар набрал номер.
— Мария?
На том конце трубки ответили непривычно сухо:
— Да.
— Я не вовремя? — спросил комиссар, подразумевая ответ.
Но ему ответили вовсе не так, как он ожидал — ему ответили согласием:
— Да. Не вовремя.
— Мария, что с тобой? Что случилось?
— Все в порядке.
— В конце концов, я соскучился и еду к тебе.
— Не надо.
А потом, как водится, гудками по ушам.
Никогда за время их знакомства Мария не позволяла себе так с ним разговаривать. Значит случилось что-то непредвиденное, что-то невероятное. Но что?
Комиссар был высоким профессионалом. Он точно знал: для того, чтобы размышлять, необходимо иметь информацию. А для того, чтобы иметь информацию, необходимо действовать.
Он набросил плащ. Как вы понимаете, Гард, подобно всем иным комиссарам, плащ не надевал, а набрасывал.
И тут зазвонил телефон.
— Мария? — схватил трубку Гард.
— Я решила, что ты сейчас обязательно поедешь ко мне. А этого не надо делать, — Мария вздохнула, и комиссар почувствовал в этом вздохе фальшь. — Ты ведь понимаешь: мы встречались лишь потому, что нам обоим было скучно и одиноко. Но это еще не повод, чтобы жить долго рядом. Я устала, понимаешь?
— Что такое? Почему вдруг? — залопотал Гард.
— Это не вдруг. Это давно началось. Копилось. Ну, все. Хватит. Не заставляй меня говорить пошлую фразу про то, что я встретила другого.
— Интересно, когда это ты успела? — спросил Гард, хотя ему это было совершенно не интересно. — Мы, вроде, расстались только сегодня утром.
— Ты, привыкший к четким фактам, вряд ли поймешь это. Да я сама, признаться, не все понимаю. Это — как сон, как судьба. Явление судьбы… Хоть в это ты можешь поверить? Я прощу, не надо больше мне звонить, и приезжать не надо.
— Кто он? — спросил Гард суровым голосом комиссара.
От этого голоса «раскалывались» многие, но Мария не «раскололась».
— Какая разница, — снова притворно вздохнула она. — Ну артист… И что? Тебе от этого легче? Ладно, хватит. Поверь, я действительно хочу, чтобы ты был счастлив.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})Эта банальная фраза вконец расстроила комиссара.
На часах было начало первого. Новый день еще только начинался. Комиссар не считал себя суеверным человеком, но твердо знал: как день начнется — так и продолжится.
И он не ошибся.
Утром его разбудил телефонный звонок. Звонил Гарри.