Айзек Азимов - Конец вечности
Фишер казался побеждённым.
— И ты заставила разработчиков заниматься этим?
— Да, Крайл, кое-какая власть у меня есть. Но не такая большая, как хотелось бы. Знаешь, мне кое о чём не хотелось говорить с тобой у корабля.
— Да? И о чём же?
— Крайл, я думаю о тебе гораздо больше, — ласково ответила Уэндел. — Ты просто не представляешь, как я опасаюсь, что твои надежды окажутся обманутыми. А если у Звезды-Соседки мы ничего не найдём? Вообще ничего живого, тем более разумных существ. Просто вернёмся домой и доложим, что не обнаружили следов Ротора? Нет, Крайл, не падай духом. Я не хочу сказать, что, если возле Звезды-Соседки не обнаружится признаков разумной жизни, значит, Ротор погиб со всем населением.
— А что же?
— Что, если звезда надоела им и они решили отправиться дальше? Они могли побыть возле неё какое-то время, добыть из астероидов необходимые материалы, пополнить запасы топлива для микроатомных двигателей. А потом уйти.
— И как узнать, куда они делись?
— Они улетели с Земли много лет назад. С помощью гиперпривода они не могут передвигаться быстрее скорости света. Значит, до другой звезды не больше четырнадцати световых лет. Таких звезд совсем немного. И со сверхсветовой скоростью нетрудно облететь все. А нейродетекторы помогут нам быстро отыскать Ротор.
— А если они ещё в пути — тогда как их обнаружить?
— В этом случае мы бессильны. Но наши шансы всё равно высоки: ведь мы не будем болтаться возле одной звезды и пялиться в телескоп. За шесть месяцев с помощью нейродетектора мы обследуем дюжину звезд. Даже если мы их не найдём — а такой вариант не исключен, — мы вернёмся со сведениями о дюжине звезд, о солнцеподобном светиле, о тесной двойной системе и так далее. Больше одного путешествия к звездам нам с тобой совершить не удастся — так почему бы не потешить себя, не хлопнуть хорошенько дверью, открывающей нам путь в историю?
Крайл задумался.
— Наверное, ты права, Тесса. Плохо, конечно, если, обшарив дюжину звезд, мы никого не найдём. Но хуже, если мы проторчим у одной звезды и вернёмся, зная, что Ротор мог быть рядом, а нам не хватило времени его отыскать.
— Совершенно верно.
— Попытаюсь не забывать об этом, — грустно проговорил Крайл.
— Да, вот ещё что, — сказала Уэндел. — Нейронный детектор способен обнаружить и признаки существования интеллекта внеземного происхождения. Такую возможность нельзя не учитывать.
— Вряд ли такое случится, — засомневался Фишер.
— Маловероятно, но если нам повезёт, то этот шанс нельзя будет упустить. Тем более если разумная жизнь обнаружится меньше чем в четырнадцати световых годах от Земли. Во Вселенной не может быть ничего интереснее встречи с внеземным разумом — и ничего опаснее. Но так или иначе, нам придётся заняться исследованиями.
— А как велики шансы обнаружить его? — спросил Фишер. — Ведь нейродетекторы разработаны на основе человеческого разума. Я думаю, что, если нам попадется нечто странное, мы не только разума, но и самой жизни не распознаем.
— Да, признаков жизни можно и не заметить, — ответила Уэндел, — но разум мы едва ли пропустим. В конце концов, мы ищем именно интеллект, а не просто жизнь. А любой, даже самый странный разум обязательно связан с какой-то сложной структурой, по крайней мере, не менее простой, чем человеческий мозг. Более того, его элементы должны взаимодействовать с помощью электромагнитных волн. Гравитация слишком слаба, сильное и слабое ядерное взаимодействие осуществляется на чересчур маленьком расстоянии. А открытое нами гиперполе в природе не существует; мы создали его для сверхсветового полёта, оно существует лишь там, где его создаёт разум. Нейронный детектор позволит нам обнаружить исключительно сложное электромагнитное поле, создаваемое любым разумом, какие бы химические воздействия ни обеспечивали его существование. Нам придётся быть готовыми как общаться, так и удирать. Что же касается низших форм жизни, то едва ли они могут оказаться опасными для технологической цивилизации. Однако всякий образец чужой жизни, даже вирус, безусловно, будет интересен.
— А почему это нужно держать в секрете?
— Видишь ли, я подозреваю — пожалуй, даже уверена, — что Всемирный конгресс будет настаивать на нашем скорейшем возвращении, чтобы — если полёт пройдёт благополучно — немедленно приступить к постройке более совершенных кораблей. А мне хочется повидать Вселенную. А они подождут — ничего с ними не случится. Не то чтобы я уже решила, просто пока считаю вопрос открытым. Но если они догадаются, что я задумала, то, скорее всего, тут же заменят экипаж на более послушный.
Фишер вяло улыбнулся.
— А что? Представь себе, Крайл, что мы не обнаружим ни Ротор, ни роториан. Возвращаться на Землю с пустыми руками? Вселенная рядом, только протяни руку, а мы…
— Нет. Я только подумал, сколько времени ещё уйдёт на установку детекторов и прочее воплощение твоей мечты. Ещё два года — и мне пятьдесят. А в этом возрасте агентов Конторы обычно освобождают от внешней работы. Они получают места на Земле и уже не допускаются до полётов.
— Ну и что?
— Через два года я уже не смогу летать. Мне скажут, что я не подхожу по возрасту — и тогда Вселенной мне не видать как своих ушей.
— Ерунда! Ведь меня отпускают, а мне уже за пятьдесят.
— Ты другое дело. Это твой корабль.
— Ты — тоже другое дело, раз я настаиваю на твоём участии. К тому же не так-то просто подобрать для «Сверхсветового» квалифицированный экипаж. Придётся искать желающих. Кстати, весь экипаж должен состоять из волонтеров — разве можно доверить дело тем, кто вынужден лететь против своего желания?
— А почему нет желающих?
— Крайл, дорогой мой, да они же все родом с Земли. В обычного землянина пространство вселяет ужас. А уж гиперпространство тем более. Так что надеяться не на кого. Полетим мы с тобой, потребуется ещё трое желающих, и, уверяю тебя, найти их будет не просто. Я уже прощупала кое-кого — пока у меня две надёжные кандидатуры: Сяо Ли By и Генри Ярлоу. Они почти согласны, а третьего пока нет. Но даже если наберётся целая дюжина желающих, тебя здесь не оставят. Я потребую, чтобы тебя взяли в качестве посла к роторианам, — если до этого дойдёт. Ну а кроме этих гарантий, даю слово, что полёт состоится до твоего пятидесятилетия.
Тут Фишер улыбнулся с искренним облегчением и проговорил:
— Тесса, я люблю тебя. Ты знаешь, что это действительно так.
— Сомневаюсь, — ответила Уэндел, — особенно когда слышу недоверие в твоём голосе. Странно, Крайл. Мы уже восемь лет знакомы, восемь лет занимаемся любовью, а ты ещё ни разу не говорил мне этих слов.
— Разве?
— А я ждала их, поверь мне. И знаешь, что странно? Я тоже ещё не говорила тебе о своей любви, но я люблю тебя. А сначала было иначе. Что с нами произошло?
— Значит, влюбились понемножку, так что и сами не заметили, — негромко ответил Фишер. — Выходит, и такое возможно, а?
И они застенчиво улыбнулись друг другу, словно не знали, что теперь делать.
Глава 25
ПОВЕРХНОСТЬ
54
Эугения Инсигна была озадачена. Даже более того.
— Говорю тебе, Сивер, после вашего полёта я и ночи не спала спокойно. — Эти слова в устах женщины менее волевой прозвучали бы как жалоба. — Разве ей не довольно этого полёта: до океана и обратно, по воздуху, прилетели после заката — разве ей этого мало? Почему ты не остановишь её?
— Почему я не остановлю её? — медленно и отчетливо повторил Сивер Генарр. — Почему я не остановлю её? Эугения, мы теперь не в силах остановить Марлену.
— Просто смешно, Сивер! Неужели ты трусишь? Прячешься за спину девочки, воображаешь, что она всё может.
— А разве не так? Ты её мать. Прикажи Марлене оставаться в Куполе.
Инсигна поджала губы.
— Знаешь ли, ей пятнадцать, и я не хочу давить на неё родительским авторитетом.
— Наоборот. Только это ты и делаешь. Но всякий раз она смотрит вот так на тебя своими чистыми невероятными глазами и говорит что-нибудь вроде: «Мама, ты чувствуешь себя виноватой в том, что у меня нет отца, а потому решила, что Вселенная хочет покарать тебя за это и отнять меня. Всё это — глупое суеверие».
Инсигна нахмурилась.
— Сивер, мне ещё не приходилось слышать подобной ерунды. Я ничего такого не чувствую и не почувствую.
— Конечно же, нет. Я просто предполагаю. А вот Марлена ничего не предполагает. Она всегда знает, что тебя беспокоит, — по движению большого пальца, или правой лопатки, или чего угодно, — и откровенно всё тебе выложит. Да так, что ты не будешь знать, куда деваться от стыда, и в порядке самообороны согласишься на всё, лишь бы она не разбирала тебя по кусочкам.
— Только не рассказывай мне, что она уже проделывала подобное с тобой.
