Дэвид Брин - Берег бесконечности

«Мне нужно только оказаться приблизительно в том районе, допустим, в радиусе ста лиг и, добираясь туда, не сломать шею. Я смогу охотиться и собирать пищу. Сберегу пасту треки на будущее, на случай если поиски затянутся до зимы».

Двер пытался обдумывать планы, решать проблемы, которые может предвидеть, сложности исследования и выживания в дикой местности. Но мысли его все время возвращались к безумному полету в ночном небе или к печальному расставанию, предшествовавшему этому полету.

Какое-то время они с Сарой пытались подобрать слова, рассказывали о своих приключениях, делились новостями о друзьях, живых и умерших. Она рассказала то немногое, что знала о Нело и их разрушенном родном поселке. Он описывал, как Ларк спас его во время снежной бури – так давно, что это казалось другим веком.

Но над их встречей все время нависало сознание, что она кратковременная. Каждому из них нужно будет уходить. У каждого дело с ничтожной надеждой на успех, но их призывает долг и любопытство. Двер всю свою взрослую жизнь прожил таким образом, но ему потребовались большие усилия, чтобы понять: сестра пошла по той же дороге, только в гораздо больших масштабах.

Он все еще может попытаться отговорить Сару от ее намерения – возможно, самоубийственного – присоединиться к землянам в их отчаянной попытке прорваться. Но в том, как она держалась, было что-то новое – спокойная готовность, которая возвращала Двера в детство. Тогда они сопровождали Ларка в охоте за ископаемыми, и Сара была самой выносливой и неукротимой. Ее мысли всегда уходили за пределы его понимания. Быть может, наступило время ей шагнуть в те галактики, которые заполняют ее мысли.

– Не забывай о нас, когда станешь звездным богом,– сказал он ей перед последним объятием.

Она ответила хриплым шепотом:

– Передай мою любовь Ларку и…– Сара закрыла глаза и обняла его.-…и Джиджо.

Они цеплялись друг за друга, пока урский кузнец не сказала, что это последняя возможность улететь.

И когда шар взлетел, Двер увидел гору Гуэнн такой, какой никогда не видел. Молнии сверкали над Спектральным Потоком, вызывая иллюзорные картины, которые запечатлевались на сетчатке глаз.

Двер видел сестру – маленькую освещенную сзади фигуру у входа в пещеру. Она слишком горда, чтобы плакать. И слишком сильна, чтобы притворяться. Каждый знал, что другого, вероятно, ждет забвение. Каждый сознавал, что это их последняя встреча.

«Я никогда не узнаю, жива ли она»,– подумал Двер, когда тучи закрыли огромный вулкан, заполняя ночь сверкающими арками. Посмотрев вверх, в разрыв между тучами, он увидел часть созвездия Орла.

И вопреки боли разлуки Двер улыбнулся.

«Так лучше.

Отныне и до дня своей смерти я буду представлять ее себе там. Живущей в небе».

ОЛВИН

Как оказалось, мне ничего не пришлось объяснять родителям. Джиллиан и Уриэль уже поговорили с ними – до того, как настало время расставаться.

Они объяснили, что должны быть представлены все Шесть Рас. И пусть будет, что будет.

А я заслужил право представлять Джиджо. И мои друзья тоже.

Да и кто лучше подготовлен для рассказа о Джиджо?

Му– фауфк и Йоуг-уэйуо пришлось согласиться с моим выбором. А разве Джиджо безопасней схватки с джофурами в космосе? К тому же у меня взрослый позвоночник. Теперь я могу принимать собственные решения.

Мама повернулась ко мне спиной. Я погладил ее острия, но она заговорила, не поворачиваясь ко мне:

– Спасибо, что вернулся из мертвых. Окажи нам честь своими детьми. Назови своего первенца в честь твоего двоюродного деда, который был капитаном «Ауф-Вубуша». Цикл должен продолжаться.

И с этими словами она позволила сестре увести ее. Ее приказ одновременно тронул и позабавил меня, и я подумал, смогу ли когда-нибудь его исполнить.

Папа, спасибо ему, оказался более философски настроен. Он сунул мне в руки сумку – все свое собрание книг авторов новой волны – писателей хунов, уров и г'кеков, которые недавно начали совершенно уникально выражать себя на печатных страницах.

– Это напомнит тебе, что не только люди создают нашу культуру. В гармонии не одна только линия, сын мой.

– Я это знаю, папа,– ответил я.– Я не совсем хьюмикер.

Он кивнул, добавив низкое ворчание:

– Говорят, мы, хуны, до того, как наш крадущийся корабль пришел на Джиджо, были педантичными, скучными и тяжеловесными. Легенды утверждают, что у нас не было слова «веселье».

Если это правда – и если ты встретишься с нашими звездными родичами, расскажи им о море, Хф-уэйуо! Расскажи о том, как паруса ловят ветер. Этот звук недоступен никакому двигателю.

Научи их вкусу жалящей пены. Покажи им то, что никогда не показывали им наши патроны.

Это будет наш дар – нас, счастливых проклятых,– тем, кто не знает радости в небе.

У остальных расставание прошло легче.

Квуэны привыкли посылать своих самцов в рискованные предприятия ради блага всего улья. Впрочем, мать Клешни украсила его панцирь благородной мозаикой и оправила в хорошем стиле.

Уры больше всего заботятся о своей работе, о верности своим избранным друзьям и о самих себе. Ур-ронн не пришлось терпеть сентиментальность. Отчасти из-за дождя, они с Уриэль расстались очень быстро. Уриэль теряла свою лучшую помощницу, но приобретала достойную компенсацию.

Приемные родители Гек попытались выразить печаль при расставании, но даже искренняя привязанность к приемной дочери не могла заставить их горевать. Хуны не люди. Мы не можем распространять самые близкие отношения на тех, кто не наш по крови. Наша привязанность глубже, чем у землян, но ограниченней. Может, это наш недостаток.

И вот мы впятером, как официальные представители и как взрослые, снова взошли на борт лодки. Я сменил позвоночник, Клешня сбросил детский панцирь, Ур-ронн не прихорашивалась, но мы все заметили, что ее сумки больше не девственно белые, но голубые и в них бьется и потягивается ее новый муж.

Гек сама принесла собственный символ взрослости – узкую деревянную трубку, запечатанную воском с обоих концов. Скромно выглядящая, это была, возможно, самая важная вещь, которую мы брали с собой со Склона.

Когда я вступил в подводную лодку, на плече у меня была Хуфу. Я заметил, что нур-титлал Грязнолапый тоже присоединился к нам, хотя казался определенно расстроенным. Может, его изгнали остальные за то, что выдал их древнюю тайну? Или он, подобно нам всем, вознагражден великой честью – жить или умереть за Джиджо?

Когда большие двери закрылись, отрезав нас от гаванских фонарей, нашего поселка и грозового неба, Сара Кулхан стояла в шлюзе между своим шимпанзе и раненым звездным человеком.