Георгий Гуревич - Приглашение в зенит (авторский сборник)

ДЕЛЬ И ФИНИЯ

Набегают волны синие… зеленые… нет, синие.

Набегают слезы горькие… никак их не утру.

Ласково цветет глициния, она нежнее инея.

А где‑то есть страна Дельфиния

И город Кен–гу–ру…

Новелла Матвеева

1

Пока об этой истории знают трое, но мы условились не торопиться с публикацией. Нам самим не очень ясно, что получится из нашего необычного опыта. Но так как опыт опасный, лучше сказать не совсем безопасный, я пишу отчет… на всякий случай. Пусть полежит в столе. А если что случится, материалы не пропадут.

А пока об этой истории знают трое: ББ, Гелий и я. О Борисе Борисовиче, нашем ББ, будет отдельный разговор. Пожалуй, он сыграл главную роль, если можно употребить такие слова “сыграл роль” о герое, который рассуждает, лежа на кушетке. Пожалуй, ни в одну пьесу не примут героя с такой ролью. Гелий — человек, который успевает все, успевает в десять раз больше, чем обычные люди. Его коэффициент полезного действия — около тысячи, в таком роде. Его все увлекает, и он берется за все (может быть, это не очень хорошая рекомендация). Гелий берется за все с другого конца, пробует то, что люди не пробовали. Он не устает повторять знаменитые слова Эйнштейна: “Кто делает открытия? Дурак. Умные знают, что ничего не выйдет; приходит дурак, которому это неведомо, он‑то и делает открытие”. Мечта и цель Гелия: быть эйнштейновским дураком.

Что касается меня — представлюсь: Кудеяров Юрий, возраст — 31, рост средний, внешность обыкновенная, невыразительная, светловолосый, близорукий, ношу очки (впрочем, о внешности разговора будет достаточно). Образование высшее, по специальности — цетолог. Цетолог, а не цитолог. Все путают: цитология — наука о клетках, а цетология — о китах. Я китовед. Китовед, а не китаевед. Впрочем, извилисты пути науки, о китаеведении тоже будет разговор.

Кроме того, я счастливчик. Я очень везучий человек, даже холодильник выиграл по тридцатикопеечному билету. Но это не самое главное. Главное, что я всю жизнь занимаюсь любимым делом. Даже диссертацию пишу на тему, которую сам выбрал: “К вопросу о физиологии контактов в сообществе некоторых зубатых китообразных”.

Меня еще с детства увлекала всякая живность: голуби, собаки, белые мыши, пчелы, жуки, бабочки и гусеницы. Мне и черви не казались противными. Очень интересные животные, переливаются от хвоста к голове, в каждом колечке свой мозг и своя наследственность. Меня с трудом выгоняли из живого уголка в Доме пионеров, я все норовил спрятаться на ночь. Моя терпеливая мама, жалобно шмыгая носом, безропотно сносила острый запах зверинца в квартире, клекот неразлучников, щебет щеглов, шорох разбежавшихся жуков. Но мне так и не удалось доказать ей, что ужи не змеи. То есть, по Брему‑то, они змеи, класс пресмыкающихся, отряд змей.

Правда, и удавы и гадюки — в том же отряде. Но ведь это же не основание, чтобы визжать и забираться с ногами на диван, когда что‑то ползает по полу. У ужей желтые пятна на затылке, за километр видно.

Не помню, когда я узнал, что мы произошли от животных, вероятно, еще до школы. Да я и не сомневался, что в клетках зоопарка ревет, визжит и мычит моя родня. Но я столько мог рассказать о замечательном уме моих мохнатых, перистых и хитиновых питомцев, об их талантах, быстроте и чувствительности, мне, увы, не доступной. Позже, это уже в старших классах было, мне объяснили, что никаких талантов там нет. Слепые инстинкты, автоматическая программа. Моя точка зрения неверная, называется антропоморфизмом — уподобление человеку. На самом деле между человеком и животным пропасть. У нас есть язык, у них нет, у нас есть сознание, у них нет, они ничего не понимают, ничего не чувствуют, не чувствуют, а ощущают. У нас действия, у них поведение, у нас цель, у них рефлексы. Пропасть непроходимая!

Признаюсь, чтобы не путать вас, читатели, что я по сю пору немножко антропоморфист. Пропасть есть, конечно, каждый видит; но такая ли непроходимая? Думается, что непроходимость эта не только научный факт. Пятьдесят процентов от науки, остальное от эмоций. Очень хочется нам самоутвердиться, уверить себя, что мы выше всех на свете. Пусть я негодяй, пусть дурак, пусть лодырь, но я человек, а не собака. И отсюда же оправдание жестокости. Собаку можно бить, как собаку, гнать, как собаку, устроить ей собачью жизнь в собачьей конуре. Она же не чувствует, а ощущает, воспринимает, а не понимает. У нее не душа, а пар, как у щедринских ракушек, которых карась жевал и жевал, возмущаясь, что их, карасей, щуки глотают.

Не чувствуют или сказать не могут?

И я с восторгом воспринял идею последних лет о том, что дельфины разумны или полуразумны, что у них есть какой‑то язык.

И дал себе слово этот язык расшифровать.

Пусть люди поговорят с себе неподобными. Может, научатся обращаться по–людски с непохожими, не как с собакой.

Мне повезло. Я уже говорил, что я везучий. Может быть, слишком много говорю о себе, но я же не только свидетель, я и участник событий. Короче, я выдержал конкурсный экзамен на биофак, двадцать два человека на одно место, был зачислен, благополучно окончил, получил назначение в Калининград, в китобойную флотилию, как и хотел, а потом был принят в аспирантуру по кафедре цетологии. И выпросил у шефа тему: “К вопросу о физиологии контакта в сообществе некоторых зубатых китообразных”. Что в переводе на русский язык и означает: “Язык дельфинов”, поскольку дельфины относятся к зубатым китам, отряд китообразных, семейство зубатых. Косатки, нарвалы, кашалоты в той же компании.

Едва ли вас волнует вопрос о том, произошли киты и дельфины от общего предка или от разных, похожи они в силу неполной дивергенции (расхождения признаков) или очень полной конвергенции (схождения признаков). В науке об этом много споров. Если победят конвер–генты, цетологии придется раскалываться на две науки. Мой шеф — дивергент. О моих выводах — позже.

Неожиданные получились выводы.

2

Наверное, шеф чувствовал, что выводы будут неожиданные. Он долго кряхтел и морщился, прежде чем дал согласие на мою тему. Шеф — солидный ученый, и он любит солидные, диссертабельные темы, то есть не вызывающие сомнения с самого начала и наверняка дающие результат, скромный и надежный. И предпочитает раздавать темы по своей монографии: например, Иванову “Роль кашалотов в экологии океана”, Петровой “Роль косаток в экологии океана”, Кудеярову “Роль дельфинов в экологии океана”. Всё вместе материал для трехтомной монографии “Роль китообразных в экологии”. Поскольку киты живут в воде, чем‑то там питаются, роль, конечно, они играют. И если аспиранты трудятся добросовестно, ведут наблюдения, составляют таблицы, вычерчивают графики, диссертация будет. Никаких волнений.