Фрэнк Герберт - НИТОЧКА ПАМЯТИ Сборник фантастических произведений

— Что за дьявол… Лев! Мы в облаке пыли?

— Нет. — Человек в ведущем судне встревоженно смотрел на помутневший кварц лобового стекла. — Наши инструменты ничего не могут определить. Возможно, это оружие, о котором говорил Гарнер. У кого повреждение лобового стекла?

Последовал хор подтверждений.

— Ого! Ладно. Мы не знаем, какая мощность у их машинки, но и ока должна иметь предел. Вот что мы сделаем. Во-первых, пусть пока нас ведут приборы. Во-вторых, в конечном счете придется разбить лобовые стекла, чтобы можно было видеть, поэтому остаток пути проведем в задраенных скафандрах. Но пока этого мы делать не будем! Иначе забрала шлемов тоже станут матовыми. Это третье. — Он осмотрелся вокруг, подчеркивая жестом сказанное, хотя его никто не видел. — Никому наружу не выходить, ни по каким причинам! Все, что нам известно, — оружие может содрать костюмы с наших спин за десять секунд. Какие предложения?

— Вызови Гарнера и спроси о его идеях, — предложила Меб Дулин со второго номера.

— Надо втянуть наши радарные антенны на несколько часов. Иначе они испарятся.

Так и сделали. Корабли летели вслепую.

— Нам нужно какое-то подтверждение, направлено это оружие на наши корабли или нет. — Но никто не мог придумать ничего лучшего, чем "посмотрим, что будет дальше".

Каждую минуту кто-нибудь проверял огневую завесу кусочком кварца. Залп прекратился через пятнадцать минут после своего начала. Но через две минуты он возобновился, и Тартов, который производил осмотр нанесенного ущерба, вполз в свое судно с непроницаемой лицевой панелью с правой стороны.

Кзанол взглянул и увидел, как его "партнер" устало влезает в воздушный тамбур.

— Очень хорошо, — сказал он. — До тебя все же дошло, что дезинтегратор понадобится нам, чтобы выкопать пространственный костюм?

— Да, дошло. Вот почему я не использовал его больше. — Фактически он мог бы уйти, так как был утомлен, но он понимал, что Кзанол прав. Двадцать пять минут почти непрерывного действия могли серьезно повлиять на батарею. — Я думаю, мне удалось причинить им какой-то ущерб. Не знаю, попал я или нет.

— Ну что, расслабился? Если они подойдут слишком близко, я возьму их и получу для нас дополнительные корабли и тела слуг.

— Я верю тебе. Но они не подойдут так близко.

Разрыв между "Золотым Кольцом" и флотом Пояса медленно сокращался. Они должны были достичь Плутона примерно в одно и то же время, через одиннадцать дней после старта новобрачного судна с орбиты Нептуна…

— Они приближаются, — сказал кто-то.

— Вижу, — ответил Лев. — Кто-нибудь готов стрелять?

Никто не ответил. Пламя двигателя новобрачника вытягивалось в пространстве на несколько миль длинной тонкой линией голубовато-белого цвета в тусклой конусообразной оболочке. Оно медленно начинало сокращаться.

— Огонь! — крикнул Лев и нажал на красную кнопку. Над ней был миниатюрный защитный каркас, который он открыл заранее. Своим собственным ключом.

Пять снарядов понеслось вдаль, и пламя их сопел исчезло через несколько секунд. Огонек новобрачника сжался до точки.

Проходили минуты. Час. Второй.

Засигналило радио:

— Вызывает Гарнер. Почему не отзывались? Ничего не случилось?

— Нет, — ответил Лев в микрофон мазерной установки. — Сейчас они столкнутся.

Минуты тянулись. Белая звездочка новобрачного судна сияла спокойным огнем.

— Значит, что-то не так. — Голос Гарнера пересек светоминуты между ним и флотом. — Может быть, дезинтегратор оплавил радарные антенны ваших снарядов?

— Сукин сын! Ну да, это как раз и произошло. Что же делать?

Опять минуты тишины.

— С нашими снарядами все в порядке. Если мы подойдем к вам поближе, их можно будет использовать. Но это дает им три дня на поиск усилителя. Может, придумаете что-нибудь, чтобы задержать их на это время?

— Ладно. — Лев помрачнел. — У меня есть идея, как не дать им сесть на Плутон. — Он погрыз губу, сомневаясь, стоит ли выдавать эту информацию Гарнеру. Впрочем, не такой уж это и секрет; когда-нибудь Силы все равно узнают о нем. — Пояс летал на Плутон, но мы никогда не пытались садиться на него после того, как первый разведывательный корабль снял спектроскопические показания…

Они играли за столом прямо за дверью кабины пилота. Кзанол-Гринберг был настойчив. Он играл и одним ухом следил за радио. Кзанол держал его включенным, так как полагался на игру другого человека.

После минуты молчания донесся голос Гарнера, скрипучий и слегка искаженный:

— Для меня это звучит так, словно все зависит от того, где они сядут. Мы не можем управлять ситуацией. Лучше придумать что-нибудь еще, хотя бы на крайний случай. Что у вас есть, кроме снарядов?

Приемник жужжал и мягко потрескивал от звездных помех.

— Я хочу, чтобы мы слышали обе стороны, — рявкнул Кзанол. — Ты хоть что-нибудь понял?

Кзанол-Гринберг покачал головой.

— Мы не услышим ответа. Им, конечно, известно, что мы — в мазерном луче Гарнера. Но, похоже, они знают что-то такое, чего не знаем мы.

— Четыре.

— Беру две. И все равно приятно было узнать, что они не могут в нас стрелять.

— Да. Ты сделал хорошо. — Кзанол говорил властно, но рассеянно, используя традиционную фразу поощрения раба, который проявил уместную инициативу. Его глаза следили за картами. Он так и не увидел смертельной ярости в лице партнера. Он не почувствовал бури, которая бушевала над столом, когда разум Кзанола-Гринберга сражался с бешенством, а оно так и не сменилось хладнокровием. Кзанол мог умереть в этот день, завыв от боли, когда дезинтегратор кромсал бы его скафандр, кожу и мышцы — он мог умереть, так и не узнав причины своей смерти.

Десять дней двадцать один час с момента старта. Ледяная планета висела над ними, огромная и грязно-белая, с ослепительными световыми эффектами, которые дурачили древних астрономов. С Земли видны только яркие сполохи, и это было очевидным доказательством наличия на Плутоне плоской, почти отполированной поверхности, из-за чего планета и представлялась очень маленькой и очень плотной.

— Довольно крохотная, — произнес Кзанол.

— А что ты хотел от спутника?

— Такой была Ф28. Даже для белковых она казалась тяжеловата.

— Действительно. Уф! Посмотри на тот большой круг. Выглядит как огромный кратер метеорита, правда?

— Где? А, вижу. — Кзанол прислушался. — Он там! Радар ощущает его холод. О, Бессилие! — добавил он, вглядываясь в радарный телескоп глазами пилота. — Можно почти разглядеть его в форму. Но нам придется подождать следующего витка и только потом садиться.

Большой корабль медленно пошел на разворот, пока его двигатель, наконец, не оказался соплом к орбите.