Роджер Желязны - Доннерджек

Алиса на мгновение смолкла — они с Драмом дуэтом исполняли «Восхитительную красотку». Детектив продолжал петь, у него оказался немного с хрипотцой приятный голос.

— Джей, какая-то сила продолжает пожирать наших воинов.

— В таком случае нужно отвоевать дворец, пока мы не остались одни и не охрипли окончательно. Жаль, что я незнаком с планом дворца. Идти к главному входу, по-моему, не совсем разумно. Может быть, Дьюби…

Тощая обезьянка петь не умела, но, поскольку она висела на хвосте, все четыре конечности у нее были свободны, и она осыпала неприятеля градом чудесных магнитов. Время от времени Дьюби откусывала кусочек от очередного снаряда, в результате ее темную шкурку усеивали яркие разноцветные точки, похожие на светящихся блох. — Мне очень жаль, Джей. Я тут не часто бывала. Приходила, чтобы доложить о том, как идут дела, но в основном присматривала за тобой.

С запястья Джея раздался голос Джона Д'Арси Доннерджека:

— Тут я в состоянии вам помочь, Джей. В мою память занесен подробный план дворца, включая несколько потайных ходов, секретных коридоров, замаскированных дверей и тому подобное. Джон внес их в проект, когда начал опасаться, что Танатос захочет сделать тебя своим пленником. Он спланировал твой побег.

— Отлично, — пропел Джей и расхохотался. — Думаю, он не рассердится, если мы ими воспользуемся, чтобы проникнуть внутрь, а не сбежать из дворца. Давай выкладывай.

Через некоторое время после начала большого сражения оглушительный грохот у дверей главного зала возобновился, только теперь казалось, что у него совсем иная-тональность.

— Антей в отчаянии, — сказал Транто. — На поле битвы силы Джея теснят его войско. Если он не ворвется сюда, все его усилия окажутся напрасными.

Танатос кивнул, легкая ткань капюшона заволновалась.

— Какая ирония — двери и стены, не пускающие сюда неприятеля, в определенном смысле являются его сводными братьями. Антей желает заполучить мой трон, утверждая, что имеет ко мне непосредственное отношение, а дворец обязан своей прочностью могуществу Террамы.

— Война братьев, — задумчиво проговорила Фекда. — Что может быть хуже?

Послышался грохот, что-то рухнуло, сломалось, а затем на лестнице раздались шаркающие, хлюпающие шаги.

— Идет, — сказал Танатос. — И в отличие от воинов Джея я петь не умею.

— Какая ж-ж-жалость, — прошипела Фекда, — я тож-ж-же.

— И я, — признался Транто. — Хотя у меня неплохо получается трубить.

Мизар тихонько скулил. Затем, взяв в зубы музыкальную шкатулку, он осторожно положил ее у ног своего господина. Танатос протянул белую руку и поднял шкатулку.

— Сомневаюсь, мой верный пес, что какая-нибудь песня победит дикого сына Террамы, но все равно благодарю тебя.

Внутренняя дверь не оказала неприятелю никакого сопротивления. Она с грохотом распахнулась, во все стороны полетели щепки и возмущенно застонали петли. На пороге стоял Антей — и не столько у него за спиной, сколько в его сопровождении появилась Террама.

Внешне Антей представлял собой нечто аморфное, всего лишь сгусток муара, смотреть на него не доставляло никакого удовольствия. Оказавшись в комнате, он начал меняться — четвероногое существо с бычьей головой теперь отдаленно напоминало человеческую фигуру. Голова и шея являлись единым целым, переходили в два широких плеча, могучие руки, приземистый торс и ноги. Определенных черт лица и волос у него не имелось. Более всего Антей походил на очертания тела водителя грузовика, нарисованные после автомобильной катастрофы мелом на асфальте.

Террама на сей раз предстала в виде полногрудой женщины с округлыми бедрами, одетой в плащ из роскошных изумрудных волос. Лицо цвета какао украшали розовые и зеленые тени. Объективно привлекательная, она вызывала у всех, кто на нее смотрел, лишь отвращение и ужас.

— Итак, — заявила богиня, когда стало ясно, что никто не собирается нарушать молчание, — мы наконец пришли. Ты не чувствуешь себя глупо из-за того, что оказывал нам сопротивление, Бывший Танатос? Затрачено столько усилий и интеллектуального напряжения, а неизбежное все равно произошло.

— Неизбежное? — резко спросил Танатос.

— Смерть приходит ко всем. — Террама рассмеялась, в ее бархатистом голосе звучало неприкрытое веселье. — Если не считать, конечно, бессмертных богов.

— Я вхожу в их число, — напомнил ей Властелин Непостижимых Полей.

— Ты ошибаешься. В Вирту и Веритэ наступило время перемен. И среди прочего необходимо заменить Властелина Энтропии. Древние мечты сбываются — смерть будет подчиняться силам жизни и созидания.

— Извини, но я не испытываю по сему поводу никакой радости.

— Естественно, не испытываешь. Ты всегда отличался желчным характером.

— Ладно, Террама, и каким образом ты намереваешься произвести замену?

— Мой сын потребует, чтобы ты передал ему свой плащ.

— Я его еще не снял.

— Вижу. Ты согласен с ним расстаться?

— Ни в коем случае.

— Какая неприятность.

— Для тебя.

Рычание Мизара напоминало грохот пустых консервных банок, привязанных к порванной колючей проволоке. Транто, похожий на исполинскую гору, переминался с ноги на ногу. Выскользнув из ворота плаща Танатоса, Фекда обнажила клыки, с которых капал яд.

Антей шагнул вперед, поднял руки, похожие на две тяжелых кувалды, его окружило густое облако разрушающего все на своем пути зеленоватого муара.

— До, ре, ми, фа, соль, ля, си, до Легкие и нежные, глубокие и немного нестройные, волшебные голоса дружно пели в безмолвном дворце Танатоса.

Находящийся снаружи, на поле боя, Медный Бабуин их услышал и понял, что от него требуется. И включил запись музыки, внесенную в программу.

Прохудилось ведро, Лиза, моя Лиза.Прохудилось ведро, милая, дырка в нем.[58]

Гладкая деревянная панель на одной из стен скользнула в сторону, и из-за нее выскочили Джей, Алиса и Драм — с оружием в руках и песней про дырку в старом ведре. Мужчины исполняли партию несчастного Генри; Алиса отвечала за Лизу.

Призраки, еще остававшиеся на поле боя, уловили смысл песни (или, наоборот, полное его отсутствие) и с восторгом к ней присоединились. Мощь веселых четких звуков остановила движение муара, при помощи которого Антей намеревался победить. Зеленый мрак дрогнул, но не поддался, зато с каждой бессильной атакой сам Антей начал уменьшаться в размерах.

Властелину Энтропии, как и Терраме, песня не причиняла вреда, однако богиню так потряс оборот, который приняли события, что она забыла о сыне, и он сильно усох в результате своих попыток продолжить наступление.