Антон Орлов - Антираспад

После возвращения с Валены Ксакан не раз подумывала о побеге, но стоило углубиться в детали, как ее охватывал озноб. Одна, всецело предоставленная самой себе, и рядом нет Общины, чтобы подбодрить, дать мудрый совет, наказать, если оступишься, растолковать, что хорошо, что плохо, — а вокруг кипит странная, неупорядоченная жизнь! Недаром Конгоуз все миры, кроме Ючана и своей планеты, имени которой он до сих пор не сказал, называет «агрессивными». Агрессивные, так и есть. Ксакан там не выжить. Зато теперь, с таким защитником, как Конгоуз, ей и на Ючане ничего не угрожает — можно выбросить из головы мысль о побеге. Конечно, она преступница, она хуже всех остальных ючанийцев, которые даже подумать не могут о том, чтобы иметь свои собственные вещи. Но если она будет во всем слушаться Конгоуза, то принесет много пользы Ючану и тем самым искупит свою вину, а о тайном ее пороке никто не узнает.

Покосившись на копировальный аппарат, Ксакан несмело улыбнулась. Скоро сбудется заветная мечта всех ючанийцев! Когда Ючан завладеет Нуль-Излучателем, население бывшей Империи добровольно объединится в Общины, и люди заживут, как надо, без всяких глупостей. Все будут спать в общественных домах и есть в общественных столовых, вместе работать и вместе веселиться, и ни у кого не будет собственности.

Кроме меня, машинально добавила про себя Ксакан, на мгновение отчетливо ощутив свою обособленность. Ей казалось, что в душе у нее разрастается отвратительная черная язва, но без этой язвы она уже не смогла бы жить. Ведь ей так нравятся красивые вещи!

Дверь открылась, и Ксакан содрогнулась, словно застигнутая врасплох. Это был пилот Рафтар, которого Община на время экспедиции назначила ей в товарищи по постели (слова «любовник» и «любовница» на Ючане не использовались: употребляющий эти слова предполагает, что человек может любить, кого сам захочет, а это неправильно — только Община знает, кто с кем должен соединиться).

— Пойдем в рубку, Ксакан, — позвал Рафтар. — Локатор засек целых девять чужих звездолетов, и старейшина сказал, что мы должны их обогнать. Эти потребители-собственники хотят все захапать, но мы им не позволим!

— Пошли! — Ксакан встала, спрятав охвативший ее беспричинный страх за натянуто-веселой улыбкой.

Рафтар не знает ее тайны. Никто ее не разоблачит, бояться нечего. Главное — во всем слушаться Конгоуза.

Прищурившись, Зеруат смотрел на экран локатора. Он чувствовал себя постаревшим на сотню лет. Девять конкурентов-агрессоров! И это только те, кого удалось засечь, наверняка есть еще! Закончив обработку информации, компьютер выдал результат: синхронно, держась вместе, идут алзонский, белтийский и лидонский звездолеты; за ними, с небольшим отрывом, денорский; крайний слева — корабль лайколимов. Принадлежность остальных установить не удалось. Но и этого было вполне достаточно! (Зеруат ссутулился в кресле.) У него только один шанс: опередить их всех. Захватив Нуль-Излучатель, он прикажет агрессорам остановиться и повернуть назад, угрожая, что в противном случае отправит их миры в небытие. Разумеется, они подчинятся. И тогда он наконец-то очистит Галактику от планет, на которых процветают насилие и жестокость. Гм… ючанийцы, возможно, не согласятся с ним, ведь они носятся с идеей «перевоспитать индивидуалистов-собственников». Наивные мечты — как будто жители агрессивных миров способны исправиться! Но он все равно выполнит свой священный долг. Ксакан ему поможет, у нее нет выбора.

С тех пор как локатор станции засек приближающиеся корабли, Аманда находилась в постоянном лихорадочном возбуждении.

— Летят! Как миленькие летят! Все хотят попасть на презентацию! Ох, ребятки, для нас теперь главное — не ударить лицом в грязь. Вот что, надо переброситься на Лидону или на Землю и еще шампанского купить, чтобы наверняка на всех хватило. А то вдруг они подумают, что мы несерьезная фирма!

— Дополнительные расходы, — поморщился Феспис (он наконец-то начал вести себя, как положено бухгалтеру).

— Эти расходы окупятся, если мы сумеем произвести на наших партнеров выгодное впечатление.

Илси заметила:

— Судя по тому, как они сюда мчатся, мы уже произвели впечатление.

— Это сработала моя реклама! — Аманда польщенно улыбнулась. — А когда они нас увидят, главную роль сыграет наш имидж. Ребятки, мы все должны выглядеть как солидные деловые люди. Особенно мужчины. Потренируйтесь перед зеркалом! Из вас только Нор умеет быть элегантным — это у него наследственное, от губернатора.

— От Премьер-Губернатора, — поправил Норберт.

— Что? Разве он?.. — Не договорив, она заморгала.

Норберт кивнул.

— Тогда надо что-то придумать. — Аманда испуганно огляделась. — Он ведь еще два года назад поклялся, что разорит «Антираспад», а теперь у него такая власть. Олег, ты можешь идентифицировать эти звездолеты?

— Они пока слишком далеко. Через несколько дней смогу, в корабельном компьютере есть специальная программа.

— Я вот чего боюсь, ребятки… Вдруг Премьер-Губернатор пошлет сюда звездолет, битком набитый налоговиками? Ох, как нас тогда обдерут…

— Я уже думал об этом, — сказал Норберт. — К тому времени, как корабли будут здесь, на станции должен присутствовать кто-нибудь из наших адвокатов. Я с ними переговорю.

Подготовка к презентации продолжалась. Расставленные в зале столики и кресла из светлого, с перламутровым отливом пластика, приобретенные на Лидоне, скрадывали мрачноватый стиль имперского дизайна. Шампанское, легкие закуски в прозрачной упаковке и роскошно оформленные коробки конфет хранились в холодильниках; бокалы, меняющие цвет в зависимости от освещения, ждали своего часа на полках громадного металлического шкафа. Аманда вздыхала, что очень пригодился бы робот, но такие расходы «Антираспаду» пока не по карману — это было ясно даже без бухгалтерских выкладок Фесписа. (Потом, с прибыли!) Зато Аманда купила на Алзоне шикарное вечернее платье и предлагала похожее для Илси, но та сказала, что наденет черную безрукавку (чтобы все могли видеть эмблему Тренажера) и кобуру, пусть видят — она охранник, а не кто-нибудь!

Корабли приближались: одиннадцать со стороны Маана, еще два со стороны Рувы и три со стороны Иты.

Просторная каюта выглядела неряшливо, несмотря на роскошную обстановку. Дымчато-хрустальный, пронизанный светящимися жилами потолок местами заляпан чем-то темным (кажется, кетчупом); некоторые жилы погасли, превратившись в черные полоски в прозрачной толще — из-за этого освещение было тревожно-неравномерным. Стенные панели светлого дерева, с инкрустациями из более темных кусочков драгоценной древесины, забрызганы вином и засохшей спермой. На полу россыпь крошек и объедков. «Хорошо, что здесь нет крыс», — поглядев под ноги, отметил Харо Костангериос, перед тем как приложиться к бутылке.