Олег Дивов - Город счастливых роботов (авторский сборник)
— Ну-ну, — сказал Рыбников недоверчиво.
— Свалился Мишка, сегодня же свалится его покровитель в Кремле, потянет за собой еще кое-кого — давно пора, надо избавляться от идиотов, — и пострадала репутация Нанотеха. В целом ничего фатального для микробов.
— Ну-ну, — повторил Рыбников. — А кто вел второй проект? В общем смысле?
— Государство, конечно. А ты думал, программу национального значения вот так возьмут и подарят частнику? Ой-ёй.
— А мы, типа, частная лавочка? У государства блокирующий пакет!
— Не о том речь. Нанотех — полугосударственная фирма, но у самого Мишки психология мелкого частника, хозяйчика. Мишка очень хотел нацпроект, и он получил свой «нацпроект». И поверил в него, и в себя поверил, а это было одно название. Потому что реальный нацпроект он бы извратил так же, как испортил Нанотех. Частник, даже самый добросовестный, решает свои частные задачи, вот в чем беда. Всегда — свои частные задачи…
А ведь прав этот лысый черт, подумал Рыбников, Михаил решал свои задачи. Хотел построить рай, где он восседал бы на престоле и милостиво улыбался. А народ восхвалял бы его денно и нощно. И сколько Мишка ни твердил, что радеет для России, Рыбников однажды перестал верить ему. Не радеют для страны, через фразу повторяя «мне нужно».
Жаль, что я понял это слишком поздно. В самый последний момент. В день, когда он выдавил из меня согласие поставить «девять плюс» на поток. Надо было прямо тогда идти сдаваться, подумал Рыбников. Но я испугался. И ведь было чего. Я уже тогда сам себе расстарался на столько лет заключения…
— Институт, конечно, жалко, — сказал Гуревич. — Но нет худа без добра, как дезинформаторы вы сработали отлично. Вцепились в тупиковое направление — и понеслись, аж весла гнутся… Даже если бы мы вас пинками в зад подгоняли, и то так удачно не вышло бы.
Рыбников недоуменно посмотрел на него.
— Это обычный прием контрразведки — скормить вероятному противнику лакомую дезу. Какую-нибудь тупиковую концепцию. И скормить так, чтобы он поверил: это дельная вещь, она поможет ему победить. Он будет вкладываться в ее разработку, тратить деньги, которые мог бы пустить на реально опасную для нас штуковину…
— И что, попались?
— Еще как! И не раз. Ох, сколько мы народу одурачили.
— Верю. И какая же идея была тупиковой?
— Репликаторы.
Рыбников уставился на Гуревича круглыми глазами. Тот снисходительно улыбался:
— Ты не один такой. Дед тоже поначалу был заворожен этой идеей. Да любой бы в нее втрескался. Но потом Дед увидел, в чем ошибка, и объяснил другим. Репликаторы — это заблуждение. Глупое и бесперспективное. Но человеку так хочется ощутить себя Творцом! На это все попадаются. А ведь настоящее решение всегда было рядом. Хочешь знать, какое? Я скажу. Это уже не секрет. Серия сдана, принята, и с понедельника начинается массовое применение. Все, мы победили. Мы будем строить новый мир. Так вот, истинное решение — это пчелиный рой. Разделение труда.
— Боже, — Рыбников даже глаза прикрыл. — Вот это да…
— Дед придумал незадолго до смерти.
Рыбников спрятал лицо в ладонях.
— Я осел, — пробормотал он. — Я просто тупой осел… И конечно, архивы Деда уцелели…
— Разумеется. Свой архив Дед уничтожил, чтобы Мишке не достался. Почему бы и нет? Он знал, что у меня есть копия. И кстати, все было законно. Мы свернули работу по универсалу-репликатору и взялись за принципиально новую концепцию — универсальный рой. Дед умер, я закончил за него этот проект. В базе — «пятерка» и «трешка». В перспективе, как я уже сказал, подключим твою «девятку». Правда, с ней придется еще основательно повозиться.
— Послушай… Нет, погоди. Я понял, что все просрал. Скажи мне одно: почему твоя чертова «пятерка» не плодилась так, как «девять плюс»?! Она восемь лет сидела в парне — и ничего не было!
— А она не могла, — с достоинством сказал Гуревич. — Ты боялся спонтанного разгона? А я? Знаешь, как я боялся?! Я работал над репликатором, я влюбился в пятую, и я же просыпался ночью от собственного вопля! Мне снилось, что по кровати скачут вертолетики! И я тону в серой слизи! А решение простое. Точнее, их два. Пятая не могла самостоятельно образовывать новые рои, умела только дробить основной, на случай, если надо работать в нескольких удаленных местах. И общая масса роя не могла превышать двести пятьдесят граммов.
— Почему? — тупо удивился Рыбников. — Почему двести пятьдесят?
— Ну, — Гуревич надул щеки, — я подумал, а сколько максимально должен весить рой симбионтов? Внутренние болячки лечатся минимальным роем. Только при заражении, допустим, чумой или чем-то в этом роде, ну еще при запущенном раке ботам придется разогнаться в два или три раза. А внешние задачи?.. Оказывается, есть такие! Вот, например, геолог. В тайге. Там гнус. Я сам не знал, что даже простые комары могут насмерть заесть человека. И я подумал: наверное, геологи, охотники, да все лесные люди сказали бы мне спасибо, если бы их боты-симбионты могли выходить наружу и образовывать на коже пленку, которая пропускает свет, влагу и воздух, но откусывает хоботки кровососам. Здорово же, да? По расчетам получалось, что для такой пленки человеку весом в сто двадцать кило хватит двухсот пятнадцати граммов. Я на всякий случай выставил ограничение роя с запасом — двести пятьдесят. Чекушка, хе-хе… И подстраховал его так, чтобы боты не пошли в разгон ни при каких обстоятельствах. Даже если запрет не сработает.
— Как?! — не выдержал Рыбников. — Как ты это сделал?! Слушай, я всех сдам, всех заложу, только скажи — как ты это сделал?!
— Да ты всех сдашь по-любому, — усмехнулся Гуревич.
Рыбников надулся и сел прямо.
— Тогда просто так скажи, — заявил он. — Жалко тебе, что ли? Как?!
— Элементарно. Вписал в прошивку вирус, делов-то. Если «пятерка» умудрится обойти запрет, то запустится вирус и уничтожит рой. Жестоко? Но спонтанный разгон — это микробешенство. Взбесившийся рой ни на что не годен, разве только на вражескую базу его сбросить — вы с Мишкой блистательно подтвердили эту гипотезу… А с прошивкой можно делать самые неожиданные вещи. Например, так размазать по ней команду, что, если специально не искать ее, никто и не заметит, что она есть. Ага?
Рыбников пару раз моргнул, но промолчал.
— Мы давно этот фокус знаем, просто зачем он нам… Мы фокусами не занимаемся, мы задачи решаем. Да ты все сам увидишь.
Рыбников застыл.
— Тебя же осудят, — бледно улыбнулся Гуревич. — Ты сядешь. И тогда мы поработаем по-настоящему. «Трешка» морально устарела, а в твоей «девятке» есть рациональное зерно. Но ты, конечно, в гордыне своей не придал ему должного значения. Ладно, так уж и быть, тебе подскажут.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});