Екатерина Казакова - Коммандос из демиургов

– Ильт, она отправила нас сюда! – попытался достучаться до разъярённого молодого человека коротышка.

– И что? Она нас гоняла целый год, заставляя расстаться со всей той дурью, что была у нас в головах. Капитан изменила нас, сделав из рохлей и никому не нужных инвалидов, личностями. Мы сумели сделать за год то, что вы не можете уже сделать много лет. Чего вы добились за это время? -потребовал ответа младший брат Авриэльта.

– А ты думаешь тут легко? – взвился рыжий. Да мы каждый день рискуем быть заживо сожранными!

– Нам тоже было нелегко, брат, и поверь, желающих нами перекусить было ничуть не меньше. Все дело в нас самих, мы смогли стать командой, а вы так и живете каждый сам о себе.

– Неправда – вскинулся горбун.

– Правда, – качнула головой девушка. Когда мы бились с этими тварями, никто из вас не пришёл нам на помощь Вы просто стояли и смотрел, и ни один из вас даже не подумал, встать с нами плечом к плечу. Вы так и не поняли, что наш Капитан хотела до вас донести своим наказанием, – девушка с горечью посмотрела на своего брата и его друзей.

– Ладно, нам пора, там уже поди нас заждались, – преувеличено бодро распорядилися Кабан. – Прощай брат, надеюсь, Скелетон привнесёт в вашу скучную жизнь немного драйва.

Тройка юных демиургов, собралась уходить, оставляя в этом неприветливом месте своих старших братьев и бывший ужас одного из миров.

– Подождите, взмолился, брюнет. Прочтите нам хотя бы ее послание, мы уже второй год не можем понять что она нам написала, – достав из кармана рваной куртки, засаленный листочек, он с мольбой протянул его молодым людям.

Стараясь не прикосаться к записки руками, младшшее поколение склонило головы и углубилось в чтение. Через минуту ночь взорвал гомерический хохот.

– Нет, ну такое могла написать только наш Командир.

– Да у Капитана точно извращенное чувство юмора.

– Ее стиль легко узнается!

– Вы прочли что тут написано?- в благоговейном ужасе, прошептал брюнет.

– И расшифровали и прочли, это же проше простого, -вытирая слезяшиеся от смеха глаза, ответил Старшина.

– А можете нам сказать? – с надеждой попросил коротышка.

Тройка бойцов переглянусалсь и хором ответила:

– Нет, мы хотим видеть ваши рожи,когда вы это прочтете.

С этими словами, они без звучно испарились, оставляя своих братьев и одного бывшего Черного Властелина, задыхаться от бессильной злобы.

– Ну и что мы будем делать? – досадливо сплюнув, спросил щербатый.

– А что мы обычно делаем? – поддев ногой отрубленную голову нечисти, задал ему встречный вопрос рыжий горбун.

– Пытаемся не дать нами перекусить? – ответил за него дистрофичный брюнет.

– Ну что, пойдём, поищем ночлег и жратву, а потом будем мечтать, как оторвём этой стерве и вашим дорогим родственничкам головы? – внесла контрпредложение резко очнувшаяся старуха, и призывано тряхнула морщинистой грудью, просвечивающей из полуистлевшей рубахи. Чур я сегодня сплю с кем-нибудь из вас.

Троица испугано переглянулась и со всех ног кинулась наутек. А в след им неслось:

– Мальчики, не бросайте меня, я вам ещё очень сильно пригожусь!

Бывшие демиурги, не сговариваясь, прибавили ходу.

В ЗАГСе одного небольшого городка, раскинувшегося на берегу Волги, шла торжественная регистрация брака. Дородная женщина с исконно русским именем Глафира Илларионовна, произносила торжественную речью. Сотрудник, столь важный для каждой вступающей в брак пары, был облачен в темно-лиловое бархатном платье, щедро расшитое розами из люрекса. Бывшие когда-то пепельные волосы, искусно прятались под краской "Огненный рубин". А пальцы, некогда приводящие в трепет заезжего студента консерватории, стиснули массивные перстни с крупными камнями, приобретенными ответственным работником, в далекие советские годы по талонам.

Ей совсем не нужно было заглядывать в потертую бордовую папку, чтобы вспомнить слова. Они были заучены ей много лет назад, когда юная Глашенька пришла работать сюда по распределению, в тайне мечтая поправить жилищные условия за счет государства. С тех пор утекло много времени, и теперь мало кто мог узнать в монументальной даме, говорящей басом, тоненькую девушку, с задорным голосом, некогда переступившую порог этого славного учреждения.

Голос Глафиры Илларионовны гремел под сводами старинного купеческого особняка, а сама она внимательно разглядывала новобрачных и их друзей.

– Да повезло, очкарику, вон какую московскую фифу себе отхватил. Вот и зачем он ей? Тьху, задрот, а не мужик, – думала регистраторша и завистливо вздыхала.

– Нет, ну она явно чокнутая или порченная какая. Где это видано чтобы такая красавица, выходила за ненормального ученого? У него же на уме одни пробирки. И и в деньгах она явно не нуждается, вон платье да туфли явно не на толкучке возле нашего вокзала куплены! Вот же повезло дураку то, поди и квартира своя у нее да в центре имеется…Нет, точно она беременная, а срок поди маленький, вон пуза то не видать. А может она столичная журналистка и как-то узнала, что нашему умнику премия положена вот и польстилась на нее, аферистка? Все эти мысли были написанный на лбу добропорядочной матери троих детей и супруги запойного алкоголика Васьки Блин-Бодуна, аршинными буквами.

Церемония шла своим ходом, лица молодоженов светились тихой радостью, а сотрудница ЗАГСа изнывала от банальной зависти.

– Вон и друзья то жениха, тьфу голытьба. И костюмы то лет двадцать назад из моды вышли, мы как раз Василию моему такой аккурат 23 года назад покупали, когда к его мамаше покойной на юбилей ходили. И ботиночки вон как все начистили, чтоб никто не догадался что они в них зимой и летом ходят. Рабы науки что с них взять, зарплаты копеечные, за что дураки гробятся? Толи дело сторона невесты (тоскливый вздох), вон все как на подбор фотомодели. Ну кроме той лахудры крашеной. Вон стоит, как зечка наколками бахвалиться, тьху, стыдобища. И чего в ней мужик то ее нашел, стоит рядом глаз с нее не сводит. Хотя что это за мужик, если волосы у него крашенные, это не мужик а так, одно название. Толи дело мужчина что вон у окошка стоит рядом с маленькой, на кнопку похожей девчонкой. Ух, как зыркает, паразит, аж в дрожь кидает. Эх, была бы я помоложе…

Глафира Илларионовна еще бы много порассуждала о несправедливости мира, но пришло время молодым обменяться кольцами. На мгновение ей показалось что пару окутало золотистое сияние, а над их головой вспыхнули звезды. Но она списала все на магнитные бури, что второй день создавали ей головную боль и мешали наслаждаться любимым сериалом.

Нет, все же красивая пара, – подвела итог летописец чужих судеб. Вон как друг на друга смотрят, дай бог им жизни долгой, да детишек побольше. В глубине души, давно превратившаяся в бездушную машину, регистрирующую факты чужого счастья, она все так и осталась той Глашенькой, что искренне верила, что замуж выходят раз и навсегда.