Ольга и Сергей Бузиновские - Тайна Воланда
Онегиным: «Господский дом уединенный, горой от ветров защищенный, стоял над речкою». Расклад получается весьма любопытный: с одной
стороны — много раз упомянутая Нева и «речные» фамилии героев, а с
другой — гора и речка. Не связано ли слово «Нева» с какой-нибудь горой?
Подтверждение этой странной догадки мы нашли в Ветхом Завете: во второй
Книге Маккавеев говорится о том, что Ковчег и жертвенник курения
спрятаны на горе… Нево! Здесь же похоронен Моисей, «раб Господа», — так
его называет Второзаконие. Не потому ли Ленский посещает могилу Дмитрия
Ларина — «Господнего раба и бригадира»? А эти строчки — якобы
иронические и посвященные Ленскому — возможно, приоткрывают тайну
самого автора:
…Что есть избранные судьбами,
Людей священные друзья;
Что их бессмертная семья.
Неотразимыми лучами
Когда-нибудь нас озарит
И мир блаженством одарит.
6. «Я-МОЗЕС!»
Ковчег Завета — первое и единственное в своем роде доказательство
бытия Божьего. Таинственный артефакт был посредником между Яхве и
людьми: «Оттуда, с крышки ковчега Завета, я буду говорить с тобой обо
всем, что будет заповедано народу Израиля». Имелось и военно-прикладное
значение: при помощи Ковчега израильтяне форсировали Иордан и
разрушили стены Иерихона. Прочие качества остались неизвестными. Не
исключено, к примеру, что деревянный сундук был коммутатором миров и
времен — чем-то вроде Машины Времени. Не об этом ли писал Уэллс? Чтобы
намекнуть на Ковчег, он поместил свою Машину внутрь огромного бронзового
ящика, служащего пьедесталом необычному Сфинксу: «крылья его не
прилегали к телу, а были распростерты». Сравните: «И пусть херувимы
широко распростертыми крыльями осеняют крышку». Уэллсовская Машина
Времени изготовлена из никеля, слоновой кости, кварца и горного
хрусталя, — про это сказано в момент первого появления Машины. Но в
конце романа список материалов меняется: дерево и бронза.
«…Сияющий столб и крест распались и рассыпались как бы на множество
звезд, вскоре также погасших; а на воде остался лишь небольшой ковчежец
или ларец кедрового дерева, нимало не подмоченный водой, хотя и плыл по
ней». Так описывает Бэкон прибытие на Бенсалем священных книг
христианства. Столб света узнали сразу: этот божественный знак привел
народ Моисея в землю обетованную. Но никто из комментаторов не обратил
внимание на то, что бэконовский «ковчег» приплыл из… будущего! Автор
сообщает об этом прямо и недвусмысленно: «Апокалипсис и некоторые
другие книги Нового Завета, в ту пору еще не написанные, также тем не
менее оказались тут».
Тень Ковчега осеняет книги учеников Бартини. «Нарисуй барашка!» —
просит летчика Маленький принц и получает рисунок… ящика! Говорящее
полено превращается в деревянного человечка и приводит героев А.Толстого
к деревянной дверце нового кукольного театра. Ключ к этой дверце ему
подарила черепаха Тортила, которую Дуремар обозвал «старым чемоданом».
Неспроста Буратино получает золотые монеты («пусть обложат его чистым
золотом»!) и рисует в воображении тарелку с манной кашей: помимо
скрижалей, в Ковчеге хранился сосуд с манной небесной.
Гриновский Бам-Гран приезжает в Петроград в закрытых носилках, —
это ящик с дверцей, переносимый на двух шестах. («И пусть вложат шесты в
кольца по обе стороны ковчега, чтобы носить его»). Он исчезает на льду
Невы.
Мы уже отмечали, что при перевозке Ковчег заворачивали в синие кожи.
А вот как выглядит предмет, который воздействует на сознание героя и
переносит его в дом Бам-Грана: это небольшой конус из белого металла, завернутый в синий платок. Он «включается», если снять платок. Синим
сукном накрыт и стол в КУБУ, за которым Бам-Гран демонстрирует чудесные
подарки. Чтобы вернее указать на чехол Ковчега, перед синим столом
свалены кожаные тюки.
«Блистающий мир»: «Тонкий, неизвестного материала, остов был, как
каркас абажура, обтянут великолепным синим шелком…». Так выглядит
«летательный аппарат» Крукса.
«Золотая цепь»: «…Я представил человека в синих очках, с бледным, ехидным ртом и большими ушами, сходящего с крутой вершины по сундукам, окованным золотыми скрепами». Таким Санди воображает владельца
сокровищ, живущего на мысе Гарденс («Хранитель»). Юнга представляет это, когда лежит в кубрике — в «дощатой норе». Если прочитать слово «нора»
наоборот, получится «арон». В переводе с древнееврейского — «ковчег»…
«Это был большой, из массивного золота, саркофаг. Грубые
изображения зверей и птиц покрывали его с четырех сторон. Наверху
покоилось изображение спящего марсианина». Так выглядит главная святыня
марсиан в «Аэлите». Но это, конечно не саркофаг: А.Толстой пишет, что
марсианский пророк, которому посвящен этот ящик, был сброшен со скалы в
озеро.
В «Гиперболоиде инженера Гарина» Ковчег зашифрован по всем
правилам «тарабарской грамоты»: к уже известному нам слову «арон»
добавлено три буквы — две в середину слова и одну — в конце. «Аризона».
Цвет яхты — белый. Ситтим. Но палуба — «слегка выгнутая, из узких досок, точно замшевая», и над ней натянут большой синий тент, — прозрачный
намек на синюю кожу. Алексеи Толстой воспользовался тем, что судно Ноя и
сундук, в котором хранились скрижали Завета, в русском языке называются
одним и тем же словом. Не случайно яхтой командует капитан Янсен: богатый голландский менонит Петр Янсен прославился тем, что соорудил
полномасштабный макет Ноева ковчега и спустил его на воду.
Первый Иерусалимский храм — дом для Ковчега Завета — построил царь
Соломон. Во 2-и книге Паралипоменон сказано, что Соломон «сделал серебро
и золого в Иерусалиме равноценным простому камню», — то же самое
повторил Гарин. Из трех самых знаменитых хранителей Ковчега Завета
только Соломон запечатлен на мирских картах. Не потому ли перед
отплытием «Аризоны» ходят слухи о том, что яхта отправляется на
Соломоновы острова? В эпизоде пиратского нападения на пароход «ковчег»
заговорил: «Таинственный корабль остановился и резкий голос оттуда
прокричал в мегафон по-английски…». А что уцелело после крушения
«Аризоны»? Ящик с книгами!
«Белой акации цветы эмиграции», — эти слова произносит Бендер за
минуту до появления Воробьянинова — предводителя дворянства (Моисей —
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});