Брайан Олдисс - Лето Гелликонии

Он вернулся в свои покои, где Юлий уже устраивался спать перед дверью, как обычно. Проходя мимо, король машинально погладил верного рунта по голове.

Около его кровати стояли на подносе заботливо приготовленные вино и чаша со льдом. Может быть, таким образом Сайрен Станд выказывал свое расположение отбывающему гостю? Поморщившись, король ЯндолАнганол выпил полный бокал сладкого вина, потом отставил поднос с графином подальше. Сбросив одежду, он забрался в постель и немедленно провалился в сон. Обычно его сон бывал очень чутким. Но в эту ночь он спал как убитый.

Ему снились сны — снов было много и все они были очень необычные, тревожные. Он был многими персонажами и предметами, был и огненным богом, мчащимся сквозь языки золотого пламени. Бушующий вокруг него огонь был больше похож на жидкость, чем на пламя. Он был огненным богом в море, и королева МирдемИнггала плыла впереди него на спине у дельфина. Он силился нагнать ее, да все без толку. Море сковывало его движения. Наконец ему все-таки удалось настигнуть ее. Он схватил ее за ногу. Все вокруг него было из чистого золота. Сон быстро иссякал и сквозь его трепещущие окраины пробивался непонятного происхождения черный ужас. То, что он принял за МирдемИнггалу, на поверку оказалось совершенно иным. Прикоснувшись к телу королевы, он почувствовал в своих членах невероятную тяжесть и болезненную ломоту. Пытаясь освободиться, он принялся бороться, но, почувствовав бесполезность своих усилий, пронзительно закричал. Золото подступило к самому его горлу. Королева начала превращаться в…

Он очнулся весь в холодном поту. В течение нескольких минут, лежа с бешено колотящимся сердцем, он не решался открыть глаза. Потом он вспомнил, где находится, но какая-то тяжесть все наваливалась ему на грудь. От ужаса он задрожал.

Лишь огромным усилием воли ему удалось заставить себя открыть глаза. Золото! Оно пятнало простыни и шелк подушки. Оно пятнало его самого.

Вскрикнув, он вскочил с кровати, оттолкнув «это», и торопливо скинул с себя мокрую простыню. Лежащий рядом с ним Юлий, уже холодный, скатился на пол. Рунту отрубили голову. Вся кровать была забрызгана золотистой кровью двурогого. Кровь Юлия натекла под короля в большую лужу и уже подсыхала там. Все было в крови, и мертвое тело, и сам король.

Он не мог сдержать слез. Рыдания, зарождающиеся где-то в глубинах его души, сотрясали все его мускулистое тело.

Каждое утро, в десять часов, во дворце Олдорандо по традиции служили заутреню, в подземной королевской часовне. Каждое утро король Сайрен Станд приглашал своего почетного гостя, короля ЯндолАнганола, вместе читать — таков был собственный обычай короля Олдорандо — главы из всеми почитаемой книги «Заветы РайниЛайана». В это утро появление в часовне радетелей веры королевских кровей сопровождалось многочисленными шепотками и шушуканьем. Многие вообще были уверены, что борлиенский король не придет, просто не соизволит явиться.

Но король пришел — он спустился по ступеням лестницы, ведущей из его флигеля. Перед тем как идти к молитве, он тщательно вымылся и переоделся, на этот раз выбрав не чарфрул, а тунику до колен, сапоги и легкий плащ. Его лицо было невероятно бледно. Он шел осторожно, словно выздоравливающий после тяжелой продолжительной болезни. И было видно, что держать себя в руках стоило ему огромных трудов.

Вслед за спускающимся по лестнице королем бежал его оружейник, торопливо бросая на ходу слова.

— Сударь, рано утром я стучал в вашу дверь, но ответа не получил. Простите меня. В моей комнате находится интересующий вас узник, тот человек, о котором вы говорили мне вчера. Я крепко связал его и спрятал в шкафу. Пока корабль не будет готов к отплытию, я глаз с него не спущу. От вас я прошу одного — скажите мне, когда я должен быть готов пронести его тайком на корабль?

— Планы могут измениться, Фард Франтил.

Состояние короля и его слова не на шутку испугали оружейника.

— Вы, часом, не заболели, сударь?

— Оставь меня и возвращайся к себе в комнату.

Бросив этот отрывистый приказ, король, больше не оборачиваясь, продолжал спускаться вниз на первый этаж дворца, и еще ниже, к подземной королевской часовне. В молитвенный зал он вошел последним. В часовне играла музыка — врах и бубны. Когда ЯндолАнганол показался в дверях, все лица повернулись к нему, чтобы увидеть, как он идет по живому проходу на негнущихся ногах к своему пюпитру, точно такому же, как у короля Сайрена Станда. Король Станд неотрывно смотрел вниз на алтарь, его глаза часто моргали.

Королевские пюпитры, украшенные изящной резьбой по дереву и серебряными накладками, стояли отдельно от толпы молящихся. Шесть ступеней вели к ним вниз. Рядом с пюпитрами королей находились два других, поменьше и с числом ступеней меньше на одну, для королевы Базкаарнет-она и ее дочери, принцессы Милуи.

Встав рядом с хозяином дворца и тоже не глядя в его сторону, король ЯндолАнганол приступил к молитве. Служба продолжилась. Только после долгого гимна во славу Акханаба король Сайрен Станд наконец повернулся к своему гостю и жестом предложил ему прочитать главу из Заветов, как то и бывало обычно.

Ровно стуча каблуками, король ЯндолАнганол обошел по красным и черным плиткам пола пюпитры, медленным шагом поднялся на все шесть ступеней и, повернувшись, предстал перед присутствующими. Наступила абсолютная тишина.

Он смотрел на лица перед собой без всякого выражения. В глазах людей он видел любопытство, скрытые усмешки, ненависть. Нигде не смог он найти сочувствия, нигде, за исключением глаз девятилетней девочки, покорно стоящей рядом с матерью.

Король ЯндолАнганол заговорил. Поначалу его речь звучала глухо, но уже вскоре его голос набрал силу и уверенность.

— Я не стану сегодня читать. Я хочу говорить и потому не могу не воспользоваться счастливой возможностью обратиться к вам, ваше величество, и к вашим придворным в таком святом месте, где Всемогущий слышит каждое произнесенное слово и видит то, что происходит в каждом сердце.

Я знаю, что, заглянув в ваши сердца, он без труда узнает там, чего вы желаете мне, добра или зла. Я уверен, что вы желаете мне добра, так же как и я вам. Мое королевство — одно из самых богатых и могущественных в Кампаннлате, а возможно, и во всем мире. И тем не менее я посчитал необходимым оставить свою страну и прийти сюда, к вам, практически в одиночку, да, в одиночку. Мы, короли, весь свой век озабочены только одним: сражаемся за мир и процветание для своих подданных. Таков мой удел, и таким был удел моего отца, и так заведено вот уже много веков. Цель своей жизни я вижу в процветании Борлиена. Заступая на престол, я принес в этом клятву и намерен свое слово сдержать.