Машина пространства. Опрокинутый мир - Кристофер Прист
Следующее сообщение было посвящено состоянию городских построек. Последовали довольно длительные прения о том, какие постройки необходимо восстанавливать, в какой очередности и как срочно. От имени внутренней службы было заявлено, что ее администраторы сбились с ног, пытаясь создать людям мало-мальски сносные условия для отдыха, и навигаторы согласились прежде всего возвести новый жилой корпус.
От вопросов строительства дискуссия сама собой перекинулась к проблемам общего характера и стала теперь уже по-настоящему интересной.
Насколько я мог судить, мнения навигаторов разделились. Одни были убеждены, что необходимо как можно скорее вернуться к прежней политике «замкнутого в себе Города». Другие полагали, что подобная политика отжила свой век и с ней следует покончить раз и навсегда.
По-видимому, заседание действительно достигло некой критической точки – ведь речь, по существу, зашла о коренном пересмотре социального устройства Города. И в самом деле, это была борьба взаимоисключающих тенденций: отменить «замкнутую» политику – значит, каждый выросший в стенах Города постепенно должен усвоить правду об условиях его существования. Следовательно, надо реформировать всю систему образования, а это, в свою очередь, повлечет за собой медленную, но неизбежную реорганизацию системы гильдий.
После жарких споров, обсуждения частностей и внесения поправок настал момент окончательного голосования. Большинством в один голос Совет решил не возрождать политику «замкнутого Города», по крайней мере на ближайшее время.
Еще одно новшество. Согласно оглашенному списку, в Городе на текущий момент находилось семнадцать переселенных женщин. Что с ними делать? Все они поселились здесь еще до первой атаки туземцев и все изъявили желание остаться и не возвращаться домой. Высказывалось предположение, что самые атаки на Город предпринимались прежде всего с целью отбить этих женщин. Итоги голосования: женщинам разрешалось остаться в Городе на срок, какой они пожелают.
Было решено также не восстанавливать практику путешествий в прошлое как итоговый этап подготовки учеников. Я понял так, что путешествия были практически отменены после первой же атаки, а теперь часть навигаторов подумывала, не возобновить ли их снова. Между тем Совету было достоверно известно, что из отправленных в прошлое учеников двенадцать погибли, а о пяти до сих пор нет никаких вестей. Голосование: путешествия пока не возобновлять.
Честно признаться, услышанное удивило и обрадовало меня. Я и не подозревал, что навигаторы так подробно и заинтересованно вникают в самые практические вопросы. Об этом не говорили вслух, но среди гильдиеров бытовала уверенность, что Совет – это кучка бранчливых старикашек, начисто утративших контакт с действительностью. Да, бесспорно, иные из навигаторов были в летах, но остроты мышления отнюдь не потеряли. Вероятно, скептикам из нашей среды просто следовало бы чаще бывать на заседаниях Совета: как я убедился, места, предназначенные для гильдиеров, оставались по большей части незанятыми.
Один пункт повестки сменялся другим. Навигатор Макгамон доложил о результатах разведки местности, проведенной нами с Дентоном, и добавил, что в настоящую минуту разведываются смежные секторы с отклонением от нашего маршрута на пять градусов в обе стороны и что результаты станут известны через день-два. Совет согласился с предложением, чтобы впредь до выявления лучших возможностей Город придерживался в своей погоне за оптимумом наших рекомендаций.
Последним выступил навигатор Льюкен, поднявший вопрос об изменении принципов перемещения Города. Льюкен сообщил, что гильдия движенцев предлагает вести перемещение немного быстрее. Приближение к оптимуму, добавил он, немаловажная предпосылка для возвращения Города к нормальной жизни. С этим, естественно, никто не спорил.
Суть предложения, по словам Льюкена, сводилась к тому, чтобы вести перемещение ежедневно, по четкому графику. Это потребует постоянного взаимодействия с путейцами и, быть может, повысит риск обрыва канатов. Однако Город так или иначе вынужден укоротить дистанцию перемещения, поскольку значительная часть наших бесценных рельсов погибли вместе со сгоревшим мостом. Предложение движенцев – сделать плечи перемещения на север совсем короткими и тянуть Город лебедками на пониженной скорости, зато без перерывов. Разумеется, то одну, то другую лебедку придется отключать для осмотра и ремонта, но с учетом благоприятного рельефа местности, в основном идущей под уклон, средняя скорость будет достаточной, чтобы догнать оптимум на протяжении двенадцати – двадцати пяти миль.
Серьезных возражений против предложения движенцев ни у кого не возникло, хотя председатель и распорядился представить Совету подробный проект с расчетами и обоснованиями. Провели голосование: за – девять, против – шесть. Выходит, как только будет готов требуемый проект и проведена необходимая подготовка, лебедки станут крутиться день и ночь.
8
Мне предстояла новая поездка на север. Утром меня отозвали из путевой бригады, и Клаузевиц провел краткий инструктаж. Выехать надлежало на следующий день; задание заключалось в том, чтобы разведать местность на глубину двадцать пять миль за оптимумом и уточнить расположение и характер поселений. Памятуя о недавнем и таком приятном знакомстве с Блейном, я попросил разрешения выехать вместе с ним.
Уезжал я с охотой. Я больше не чувствовал себя обязанным тратить силы на работу с путейцами: те, кого впервые выпустили за стены Города, пообвыклись, сдружились и добивались таких успехов, какие и не снились бригадам, составленным из наемных рабочих.
Последняя ночная атака туземцев, казалось, ушла далеко в прошлое. Все были веселы: мы благополучно миновали проход между холмами и впереди лежал длинный путь под уклон вдоль ручья. Погода стояла прекрасная, и настроение было таким же безоблачным, как небо.
Вторично в этот день я вернулся в Город уже под вечер. Мне хотелось потолковать о предстоящей разведке с Блейном, а потом переночевать в кабинете разведчиков, чтобы выехать на заре.
И вдруг, шагая по коридору, я увидел Викторию.
Она сидела одна в крохотной комнатушке: возилась с какой-то писаниной, роясь в толстой кипе бумаг. Повинуясь мгновенному порыву, я переступил порог и прикрыл за собой дверь.
– А, это ты, – тихо сказала она.
– Не возражаешь?
– Я очень занята.
– Я тоже.
– Тогда не беспокой меня и занимайся своим делом.
– Нет, – заявил я. – Нам надо поговорить.
– Как-нибудь в другой раз.
– Не можешь же ты прятаться от меня до бесконечности!
– А сейчас нам говорить не о чем.
Я выхватил у нее перо, точнее, выбил его у нее из пальцев. Бумаги посыпались на пол. У Виктории от изумления перехватило дыхание.
– Что случилось, Виктория? Почему ты не дождалась меня? – Она смотрела на бумаги, разбросанные на полу, и молчала. – Ну, не молчи же, ответь…
– Это было так давно. Разве это еще имеет значение?
– Для меня имеет.
Теперь она взглянула на меня, а я на нее. Да, она изменилась, стала гораздо старше. Она казалась более уверенной в себе, более независимой… и все же я нет-нет да и узнавал милые прежние привычки – чуть склонить голову набок, сжать кулачок, но не до конца, а оттопырив два пальца…
– Гельвард, поверь, мне очень жаль, если я сделала тебе больно, но, поверь, мне и самой пришлось
