Настоящая фантастика – 2011 - Громов Александр Николаевич

Все так же, не оборачиваясь, волшебник нашарил тапочки в тапочнице и сказал:

– Хочешь песочного печенья? У меня отличное песочное печенье. От госпожи Рустиканы из квартала…

– …гончаров, – машинально закончила Анна. Печенье госпожи Рустиканы – очень серьезный довод в пользу посещения дома волшебника. Особенно когда это песочное печенье госпожи Рустиканы. Анна решительно вошла и столь же решительно потребовала тапочки и себе.

Ей такое печенье доставалось раз в три месяца, а также на Рождество и на Пасху.

– И еще посмотрите море из моего окна. Я так люблю смотреть на море из окна! Когда я впервые увидел этот дом с круглым окном и рыбками, я понял, что останусь здесь даже за те маленькие деньги, какие мне платит Старый город. Пойдемте же, пойдемте наверх! Я ужасно проголодался. А хотите, мы сядем за стол прямо перед тем самым окном?

Знал бы этот Динн, как она мечтала смотреть на море из того самого окна! И мечта ее, – жаль, правда, не насовсем, а на чуть-чуть, – сегодня исполнится.

– Хочу, – твердо ответила она.

«И пусть он только попробует… ну… если захочет попробовать что-нибудь такое… уж я ему покажу, чего пробовать не стоило», – несколько сумбурно размышляла Анна.

…В доме пахло недавно испеченным хлебом и старой кожей. Точно! Старой кожи тут оказалось весьма много: из нее были сделаны переплеты книг, занявших весь стол, почти весь пол, абсолютно все шкафы и даже, кажется, отдельными отрядами атаковавших кухню. Колб – ни одной. Зато на столе стоял большой старинный глобус, а рядом с ним лежали остро наточенные гусиные перья. Громко тукало нечто механическое в огромных часах с маятником.

«Что ж, это гораздо лучше колб», – сделала вывод девушка. Она чувствовала себя в этом доме уютно.

Волшебник усадил ее за стол, принес печенья, налил молока, а потом съел разом четыре печенины, нимало не стесняясь того, что учтивость требовала сначала пуститься в объяснения насчет «хозяйки цветов». Но и в этой трудной ситуации Анна сумела взять над ним верх: когда маг потянулся за четвертой, она дожевывала седьмую.

– Ну-с… превосходно, не правда ли?

– Да, мне понравилось. Благодарю вас, – скромно ответила девушка, мысленно подчитывая, насколько удастся ей опередить волшебника по печенинам, пока он будет говорить и, стало быть, не сможет есть.

– Да-да. Начнем же. Знаете ли, Анна, существует множество способов овладеть магией. Магия бывает технической, химической, первобытно-темной или новоприобретенно-серой… – осознав, что печенье убывает слишком быстро, волшебник сунул одну печенину в рот, а две других переложил из вазочки к себе поближе, чтобы Анна не могла до них дотянуться.

«До чего же хитрый!» – возмутилась девушка, поняв одну неприятную истину: для нее осталось всего две штуки. То есть… уже ни одной.

– Впрочем, – продолжал маг, – не вижу смысла пересказывать параграфы учебников. Ни к чему, кроме напрасного мыслительного утомления, это не приведет.

Достаточно и того, что среди разновидностей магии есть одна, именуемая хозяйской. Человеку, обладающему ею, дается власть над какими-нибудь предметами или чем-нибудь живым. Вот, например, двести лет назад в столице жил некий хозяин снега. Потомственный метельщик, на старости лет он уже не мог избавлять дворы, улицы и мосты от снежного покрова. Но у него откуда-то взялась способность одним напряжением воли выталкивать снег из этих мест. Или вот, скажем, тридцать лет назад…

Анна подвинулась поближе. Ей было интересно. Но, поскольку одно другому не мешает, она молниеносным движением сцапала одну из двух отложенных собеседников печении и наметилась сцапать вторую. Вот досада, не успела!

– Так вот, – поглощая последнюю печенинку, продолжил маг, – тридцать лет назад жил Шкипер, слывший истинным хозяином морских путей. Он мог плавать столь далеко, что никто иной и мечтать не мог. Счастливый Шкипер отовсюду возвращался целым и невредимым к своей жене под бок. Да-да! А ты, Анна, – хозяйка цветов. Тебе дано невероятно быстро выращивать цветы, существующие только в твоих мечтаниях. Причем выращивать из семян любых растений. Изумительно! Я за месяц сумел вырастить в саду три дерева – дуб, кедр и вишню. Но я их не придумывал, а просто взял саженцы. А ты за одну ночь создала полную клумбу доселе не виданных цветов!

– Но я ничего не сеяла на твой клумбе, Динн.

– А ты очень умна… сразу схватываешь суть.

Девушка, недолго поколебавшись, решила не вспоминать о словах «господин» и «госпожа». Хоть он и слопал последнюю печенину, но общий счет – явно в ее пользу.

– Однако сейчас суть мне не ясна. Или… ты там посеял нечто другое, Динн, а я пришла и… я и вправду могу делать такие штуки?

– Да-да. Определенно. Насчет клумбы я додумался не сразу. Там никто ничего не сажал. Я собирался, но не успел. Просто за день до твоего визита я сидел на траве и ел арбуз. А косточки выплевывал как раз на черное пятно клумбы. Она, знаешь ли, как будто приглашала…

– Что? Что? Из арбузных семечек?

– Ну, поскольку ничего другого там не было, остаются они.

Анна усомнилась:

– Такие красивые цветы не могли вырасти из арбузных семечек.

Волшебник раздумчиво потер лоб.

– Знаешь ли, это очень редкий дар и очень необычный по природе своей. Он дается в тех случаях, когда без него человеку придется худо. Некоторые мудрецы считают, что его получают люди в силу невероятного совпадения магических и природных обстоятельств… Скажем так: летом выпал снег, стояла радуга и некто проходил между двумя домами, где творились чудеса. Проходил и… схлопотал свой дар. Сила подобных способностей велика, смысл их в этом случае необъясним. Да-да! Другие мудрецы думают иначе: таким даром люди наделяются от Господа Бога. Он любит нас и жалеет, вот и дает необычное свойство, которое вытягивает владельца из чего-то крайне неприятного.

Дочь художника призадумалась:

– Да ведь у меня, кажется, нет ничего плохого и неприятного. Я хорошо живу. Вот только немного скучно.

– Возможно, неприятности ждут тебя в будущем, и тогда твой дар тебе очень понадобится.

– Вот интересно: зачем? На хлеб зарабатывать, если мои картины по-прежнему никто не будет покупать? Жениха словить? Цветочками? Да еще и умного, да еще и чтобы мне по душе был? А я такая привереда! Ну-ну…

Волшебник опять заулыбался, но ничего не ответил ей.

– Я выдумываю очень красивые цветы, не так ли? Мне самой они точно нравятся.

Волшебник кивнул – да, мол, хороши твои цветы.

У Анны в голове вертелось тысяча сто двадцать восемь вопросов. Конечно, как умная, воспитанная и взрослая женщина, она ни в коем случае не станет их задавать вот так сразу. Но… девушка почувствовала себя странно. Ей вообще не очень-то хотелось их задавать. То есть, конечно, да… любопытно… а с другой стороны…

Ей хорошо сиделось в плетеном кресле с мягкой подушкой под спиной. Ей приятно было вести разговор на равных с человеком как минимум не глупым, к тому же гораздо старше ее самой. А за окном, далеко-далеко, по пепельным волнам скользил огромный окунь, отрастивший на спине три мачты с парусами. Окуня звали «галеон», он был пузат и аппетитен, он просился на сковородку. В небе цвета давно не мытого стекла собирался хлывень. Сосны едва заметно покачивали веерами, спасаясь от преддождевой духоты. Острова мерно вздымали белые рукава прибоя.

«Как хорошо, – подумала она, – до чего же мне хорошо. Век бы просидела на этом месте и никуда не уходила бы…»

А волшебник тоже почему-то не торопился продолжать разговор. Он поглядывал то на девушку, то на галеон, то опять на девушку, а то опять на галеон.

Со вздохом Анна оторвала мысли от моря и корабля. Ей следовало как-то… продолжить… ну… словом… неудобно же.

– Стало быть, ты наблюдал за мной, когда я приходила в первый раз?

«То есть для тебя, конечно, – в первый».

– Верно, так и было, – с ленцой ответил волшебник, отобрав у взгляда галеон и вместо этого подарив ему девичьи волосы.