Джордж Оруэлл - Скотский хутор

После того, как Визгун столь отчетливо описал эту сцену, многим животным стало казаться, что они в самом деле помнят ее. Во всяком случае, они помнили, что в критический момент сражения Сноуболл действительно кинулся в бегство. Но Боксер все еще несколько сомневался.

- Я не верю, что Сноуболл с самого начала предавал нас, - сказал он наконец. - Другой вопрос, кем он стал потом. Но в битве у коровника он был надежным товарищем.

- Наш вождь, товарищ Наполеон, - очень медленно и твердо произнося слова, объявил Визгун, - категорически утверждает - категорически, товарищи, - что Сноуболл был агентом Джонса с самого начала - да, именно так, и еще задолго до того, как было задумано восстание.

- Ну, тогда это другое дело! - сказал Боксер. - Если это сказал товарищ Наполеон, значит, так оно и есть.

- Это чистая правда, товарищи! - снова закричал Визгун, остановив на Боксере мрачный взгляд своих маленьких бегающих глазок. Собравшись, он остановился и внушительно сказал: - Я призываю всех обитателей фермы держать глаза и уши широко раскрытыми. Потому что у нас есть все основания считать, что даже в настоящий момент между нами шныряют агенты Сноуболла!

Через четыре дня Наполеон приказал всем животным собраться во дворе после обеда. Когда это было исполнено, из дверей дома появился Наполеон, украшенный двумя своими медалями (ибо недавно по его распоряжению ему было присвоено "Животное - герой первого класса" и "Животное - герой второго класса") и в сопровождении девяти огромных псов, которые рыскали вокруг, издавая рычание, заставляющее подрагивать шкуры собравшихся. Они молча стояли, чувствуя, что их ждет нечто страшное.

Наполеон остановился и обвел всех суровым взглядом; затем он повелительно взвизгнул. Собаки мгновенно рванулись вперед, схватили за уши четырех свиней и выволокли их, визжащих от боли и страха, к ногам Наполеона. Уши свиней кровоточили, и на мгновение всем показалось, что собаки, облизывающие кровь просто сошли с ума. В эти секунды всеобщего изумления трое собак кинулись к Боксеру. Увидев их, тот вознес свое огромное копыто и так поддал распластавшуюся в прыжке собаку, что та, жалобно скуля, покатилась по земле, а остальные, поджав хвосты, вильнули в сторону. Боксер посмотрел на Наполеона, спрашивая указания - должен ли он пришибить собаку или позволить ей унести ноги. Похоже было, что Наполеону изменило спокойствие, и он резко приказал Боксеру оставить собаку в покое; Боксер опустил копыто, и собака, повизгивая, уползла в сторону.

Наступила мертвая тишина. Четверо свиней с дрожью ожидали развития событий, не скрывая вины, о которой говорила каждая черточка их физиономий. Наполеон обратился к ним, призывая их покаяться в своих преступлениях. Это были те четверо, которые протестовали, когда Наполеон отменил воскресные ассамблеи. Они незамедлительно признались, что, начиная со дня изгнания Сноуболла, поддерживали с ним тайную связь, что они помогали ему разрушить мельницу и что они вошли в соглашение с ним, ставя целью отдать Скотский Хутор в руки мистера Фредерика. Они добавили, что Сноуболл по секрету признался им: в течение долгих лет он был тайным агентом мистера Джонса. Когда они кончили каяться, собаки перегрызли им горло, и Наполеон страшным голосом спросил, не хочет ли еще кто-либо сознаться в совершенных преступлениях.

Те трое кур, которые возглавляли попытку волнений из-за яиц, вышли вперед и сказали, что им во сне являлся Сноуболл и призывал не подчиняться приказам Наполеона. Они также были разорваны на куски. Затем вышел гусь и признался, что в прошлом году во время уборки урожая он утаил шесть зерен, которые съел ночью. Одна из овец покаялась, что мочилась в пруд естественно, как она сказала, по настоянию Сноуболла - а две другие овцы признались, что они довели до смерти старого барана, одного из самых преданных поклонников Наполеона, заставляя его бегать вокруг костра, когда он задыхался от приступов кашля. Их постигла та же судьба, что и всех прочих. Процесс признаний и наказаний длился до тех пор, пока у ног Наполеона не выросла гора трупов, а в воздухе не сгустился тяжелый запах крови, который был забыт со времен изгнания Джонса.

Когда все было кончено, остальные животные, кроме собак и свиней, удалились, сбившись в кучу. Они были подавлены и унижены. Они не могли понять, что потрясло их больше - то ли предательство тех, кто вступил в сношение со Сноуболлом, то ли свирепая расправа, свидетелями которой они были. В старые времена тоже случались достаточно жестокие кровопролития, но сейчас они восприняли происшедшее значительно тяжелее, поскольку все произошло в их же среде. С тех пор как Джонс покинул ферму и до сегодняшнего дня, ни одно животное не покушалось на жизнь своего соплеменника. Перестали убивать даже крыс. Все побрели на холмик, где стояла неоконченная мельница, прилегли и в едином порыве, как бы в поисках тепла, сгрудились все вместе - Кловер, Мюриель, Бенджамин, коровы, овцы, целый выводок гусей, куры - все вместе, кроме, конечно, кошки, которая исчезла сразу же, как только Наполеон приказал всем собраться. Все молчали. Остался стоять только Боксер. Он взволнованно ходил из стороны в сторону, помахивая длинным черным хвостом и время от времени издавая короткое удивленное ржание. Наконец, он сказал:

- Я ничего не понимаю. Я не могу поверить, что на нашей ферме могло случиться такое. Должно быть мы в чем-то допустили ошибку. И, по-моему, выход лишь в том, чтобы работать еще больше. Что касается меня, то отныне я буду вставать еще на час раньше.

Он повернулся и тяжело зарысил в каменоломню. Добравшись до места, он наметил два огромных камня и принялся возиться с ними, решив до наступления ночи доставить их к стенам мельницы.

Животные молча сгрудились вокруг Кловер. С холма, на котором они лежали, открывался широкий вид на округу. Перед их глазами был почти весь Скотский Хутор - обширные пастбища, тянущиеся почти до большой дороги, хлеба, рощи, пруд, пашни, на которых уже густо пошла в рост молодая зеленая поросль, красные крыши фермы и курящийся над ними дымок из камина. Был ясный весенний вечер. И трава, и живые ограды были освещены лучами заходящего солнца. И никогда ранее ферма - с легким удивлением они осознали, что это их собственная ферма, каждый дюйм которой принадлежит им - не казалась им столь родной. Глазами, полными слез, Кловер смотрела пред собой. И если бы она могла выразить свои мысли, то она сказала бы, что не об этом они мечтали, когда в те далекие годы начали готовиться к свержению человеческого ига. Не эти сцены, полные ужаса и крови, стояли пред их глазами в ту ночь, когда старый майор впервые призвал их к восстанию. И если бы она могла отчетливо представить себе будущее, то это было бы сообщество животных, навсегда освободившихся от голода и побоев, общество равных, в котором каждый трудится по способностям и сильный защищает слабого, подобно тому, как она оберегала заблудившийся выводок утят в ту ночь, когда говорил майор. А вместо этого - она не знала, почему так случилось - настало время, когда никто не может говорить то, что у него на уме, когда вокруг рыщут злобные псы и когда ты должен смотреть, как твоих товарищей рвут на куски, после того как они признались в ужасающих преступлениях. У нее не было никаких крамольных мыслей - ни о восстании, ни о сопротивлении. Она знала, что, несмотря на все происшедшее, им все же живется лучше, чем во времена Джонса, и что прежде всего надо сделать невозможным возвращение прежних хозяев. И что бы ни было, она останется столь же преданной и трудолюбивой, так же будет признавать авторитет Наполеона. И все же это было не то, о чем мечтала она и все прочие, не то, ради чего они трудились. Не ради этого они возводили мельницу и грудью встречали пули Джонса. Именно об этом она думала, хотя у нее не хватало слов, чтобы высказать свои мысли.