Клиффорд Саймак - Дом на берегу

Серебряный мир за окном производил колдовское впечатление — не волшебство ли видеть новый с иголочки мир, не тронутый руками и инструментами человека, мир чистенький, не ведающий мусора? И если он рискнет выйти наружу и побродить под луной, не повлияет ли незваное присутствие человека, которому здесь не место, на это впечатление, не исчезнет ли колдовство?

Он вышел из комнаты и спустился лифтом на первый этаж. От вестибюля его отделял лишь небольшой коридорчик, а за ним дверь. По коридору он прокрался на цыпочках, хотя и не мог бы объяснить, почему, — вроде бы в здании, где все давно спят, потревожить было некого. Но неожиданно он различил голоса и, замерев в тени, быстро оглядел вестибюль в поисках их источника. В дальнем от него углу за столиком сидели трое. На столике были бутылки и стаканы, но трое, похоже, совсем не пили, а, склонившись друг к другу, вели серьезный разговор. И будто дождавшись появления Лэтимера, один из троих вдруг откинулся на спинку стула и повысил голос, звонкий от гнева.

— Я предупреждал вас! Я предупреждал Брина и предупреждал вас, Гейл. А вы меня высмеяли…

Лэтимер узнал голос Саттона. Говоривший находился слишком далеко, и лица было не разглядеть, да и освещение оставляло желать лучшего, но спутать голос было невозможно.

— Вовсе я вас не высмеивал, — не согласился Гейл.

— Вы, может, и нет, а Брин поднял на смех, другого слова не подберу.

— Не знаю, кто кого поднял на смех, — вмешался третий собеседник, — но действительно слишком многое идет наперекосяк. Дело не только в трех самоубийцах. Сколько всякого другого — ошибки в расчетах, ошибки в обработке данных, ошибки в выводах. Все подряд летит к чертовой матери. Взять хотя бы вчерашний отказ генератора. Мы же целых три часа сидели без света, а ограда была обесточена. Вы что, сами не понимаете, что случилось бы, если бы несколько крупных хищников собрались и…

— Да понимаем, понимаем, — перебил Гейл, — но это была просто поломка. Такое всюду случается. Что меня тревожит по-настоящему, так этот художник Лэтимер. Вот уж накладка чистой воды. Начнем с того, что не было же никакого резона заточать его в доме на берегу. Операция была тонкая, сложная и стоила кучу денег. Но вот водворили его туда, и что дальше? На следующий же день он совершает побег. Уверяю вас, джентльмены, накладок стало недопустимо много. Гораздо больше, чем можно позволить себе, если мы хотим продолжать операцию.

— Нет никакого проку скрывать друг от друга правду и играть в секретность, — заявил Саттон. — Вам известно, что происходит, а мне тем более. Чем скорее мы признаем это и начнем соображать, что тут можно сделать, тем лучше для нас самих. Если здесь вообще можно что-нибудь сделать. Мы выступили против разума, который равен нам во всех отношениях, но устроен иначе. Настолько иначе, что бороться с ним мы не способны. Ментальная сила против силы чисто технической — ей-ей, в таком противоборстве я ставлю на ментальную силу. Я предупреждал вас еще много месяцев назад. Я говорил вам: обращайтесь с этими умниками как можно деликатнее. Не делайте ничего, что могло бы их обидеть. Относитесь к ним уважительно. Думайте о них дружелюбно, потому что, возможно, они понимают, что вы думаете. Я лично полагаю, что понимают. Я говорил вам все это — и что дальше? Компания болванов решает поохотиться после работы и, поскольку другой добычи не попадается, стреляет по нашим друзьям, как по живым мишеням…

— Но это ведь тоже случилось много месяцев назад, — вставил третий собеседник.

— Они проводили опыты, — предположил Саттон. — Выясняли, что им по плечу. Как далеко они могут зайти. Вот результат: они могут остановить генератор. Могут спутать наши расчеты и оценки. Могут вынудить людей к самоубийству. Один Бог знает, что они еще могут. Недельки через две-три узнаем и мы. Да, между прочим, хотелось бы разобраться, какой выдающийся идиот решил расположить штаб-квартиру всей операции именно в этом мире?

— Тут было много соображений, — сказал Гейл. — Прежде всего место казалось безопасным. Если бы наши противники надумали захватить нас врасплох…

— Да вы просто с ума сошли! — крикнул Саттон. — Какие противники? Нет у вас никаких противников, откуда им взяться…

Лэтимер быстро прошел краем вестибюля, приоткрыл внешнюю дверь и осторожно протиснулся наружу. Обернувшись через плечо, убедился, что трое по-прежнему у стола. Саттон продолжал кричать, стуча кулаком по столешнице. Гейл заорал в ответ, и голос его на миг перекрыл рык Саттона:

— Ну как было заподозрить, что здесь развился разум? В мире безмозглых ящериц…

Лэтимер прокрался по каменным плитам террасы, сбежал по ступенькам и выбрался на газон. В безоблачном небе плыла полная луна, и мир оставался полон серебряного волшебства. Воздух был мягок, свеж и чист, удивительно чист.

Но он теперь едва ощущал волшебство и даже свежесть. В сознании билась, гудела одна мысль: ошибка! Ему вовсе не место в доме на берегу, произошла ошибка в расчетах. Из первичного мира его похитили только под гипнозом разумных рептилий, населяющих мир нескончаемого мелового периода. Однако вина за это, понятно без долгих слов, падает не на них, а на его сограждан по первичному миру — на тех, кто вывел схему, согласно которой первичный мир и миры альтернативные следовало полностью избавить от всех, кто противится интересам большого бизнеса.

Пройдя по газону, он поднял взгляд на вершину северного холма. Да, они опять были там — вереница коренастых фигурок, согбенных, ящероподобных, мрачно взирающих сверху вниз на пришельцев, которые осмелились осквернить их мир.

Вспомнилось, что еще недавно он, Лэтимер, обдумывал, как в одиночку сокрушить бесчеловечный проект. Обдумывал, прекрасно сознавая, что это не по силам не только одиночке, но, вероятно, даже специально подобранной группе людей.

А теперь оказалось, что можно не тревожиться. Рано или поздно, в недалеком будущем проект будет похоронен. Может быть, поначалу персонал перебросят отсюда в дом на берегу или на другие, как их называют, станции, только бы подальше от этого злополучного здания. Может статься даже, что будет предпринята попытка продолжить проект, построив другую штаб-квартиру в ином, более безопасном мире. Но, по меньшей мере, человечество выиграет какое-то время, и не исключено, что проекту все-таки крышка. На него уже извели бессчетные миллиарды. Сколько еще миллиардов воротилы первичного мира согласятся вложить в свою затею? Ведь в этом же соль вопроса, в этом смысл любого предприятия в первичном мире: стоит ли овчинка выделки?

Дэвид Лэтимер повернулся лицом к вершине и к тем, кто расположился на ней. И, залитый колдовским лунным светом, торжественно поднял руку, приветствуя собратьев по разуму.