Владимир Михановский - Дело о двойниках

Какая ясная голова! Как четко работает мысль! Сколько он мог еще сделать для «Уэстерн-компани» и всего человечества' И через три секунды этот субъект, идущий прогулочным шагом, приблизится к нему, и все будет кончено.

От нечистой совести не уйдешь. И потом, это было так давно. Существует же, черт побери, какой-то срок давности?! Перед Арбеном мелькнуло бледное, искаженное страхом смерти лицо Чарли.

Вторая ступень.

В сознании, вытесняя Чарли (целых два блаженных месяца он не появлялся, уж за одно это можно было расцеловать Альву), вспыхнула картина далекого детства. Отцовская ферма на Западе… Старая ветряная мельница… Арбен с такими же, как он, мальчишками бегает вокруг мельницы, играя в пятнашки.

Поиграть и теперь, что ли, в пятнашки со смертью? Выиграть у костлявой несколько минут.

Третья ступень…

Пустые бредни. Эти несколько минут ему не суждены. Альва пройдет сквозь гранит, как прут сквозь влажную глину. Он пересечет купол по диаметру круга, лежащего в сечении купола, и преспокойно настигнет Арбена.

Когда цыпленок, безмятежно разгуливающий по двору, видит косо мелькнувшую тень, он не знает, что приговор ему уже подписан тяжелым росчерком крыла стервятника. Арбен знал. В этом было его единственное отличие от беззащитного птенца. Только полимерные нити длинных молекул пластика могли бы послужить преградой Альве.

Арбен подался назад, и рука его скользнула по выпуклой стенке купола. Ромбические плитки, из которых составлен купол. Холодные и скользкие, словно плитки льда. Последнее ощущение, которое досталось ему на этом свете. Если существует, кроме этого света, еще что-то – значит, он скоро встретится с Чарли.

Альва наклонился вперед, как человек, идущий против ветра. Лишь в этот миг осознал Арбен, что облицовочные плитки сделаны из… пластика.

…Человек прижался спиной к стене, раскинув руки. Второй, преодолев подъем, не спеша приближался к своему двойнику. Неожиданно человек, казалось, влипший в стену, оторвался от нее и так же не спеша двинулся вокруг купола. Картина напоминала замедленную съемку погони. Если увеличить скорость ленты, зритель увидел бы отчаянную гонку, ставкой в которой была жизнь. Но не было ленты, как не было и зрителей безмолвной сцены.

Альва, словно ожидал этого, такой же деловитой походкой двинулся за своей половиной, нырнувшей за купол. Облако скользило вдоль стены, облицованной пластиком, не имея возможности пересечь ее и, продвинувшись напрямик, завершить затянувшуюся погоню.

Несколько минут подарила Арбену судьба. Несколько минут, не больше. Арбен понимал это. В гонках по кругу Альва превосходил его. Казалось бы, при равной скорости преследователя и преследуемого последнему ничего не грозило, по крайней мере до тех пор, пока он не свалится, выбившись из сил. Но надолго ли эта отсрочка?

Арбен боялся оглянуться. Ему чудилось на затылке тяжелое дыхание, хотя Альва, конечно, не дышал. Нервы. Мог ли он подумать, что здоровые нервы – подарок Ньюмора – вдруг окончательно разладятся в последнюю минуту, перед самым финалом? Ему уже чудится всякая чертовщина, и даже Чарли выплыл из подсознания, красавчик Чарли. А он всю жизнь безуспешно пытался отделаться от этого видения, которое мучило его, преследовало наяву и во сне и не давало покоя. Но о Чарли он не мог рассказать никому, даже самому близкому другу, даже Линде. Возможно, если бы Арбен поделился с кем-нибудь, ему стало легче. А тут подвернулся Ньюмор со своим заманчивым предложением – переписать, перенести на бессловесного Альву все тяжкие воспоминания, волнения, все, что тревожит Арбена, не дает ему спокойно дышать. Ну как тут было не согласиться?..

Они сделали несколько кругов вокруг купола подземки. Только шаги Арбена нарушали ночной покой. Альва двигался бесшумно.

Какой-то бродяга, вышедший, пошатываясь, из-за угла, остановился. Он прислонился к афишной тумбе, наблюдая за необычным зрелищем. Протер глаза и, что-то сообразив, присвистнул:

– Двоится!.. Ах ты, дьявол! – В пьяном голосе звучало отчаяние. – Уж лучше черт с хвостом, чем этакая пакость. Эй, приятель! – вдруг крикнул он. – Ты ведь один, я знаю, так чего же дурака валять?!

Он покачал головой, сплюнул и, шаркая, двинулся по улице.

– И подземка как на грех закрыта, – донеслось до Арбена. Слух его, как и прочие чувства, был обострен до чрезвычайности.

Арбен чудом увернулся от протянутой к нему, слабо светящейся бесплотной руки Альвы. Куртка Арбена задымилась и вспыхнула. Отвратительно запахло жженой шерстью. Арбен сбросил куртку на ходу. Как завидовал он в эти последние мгновенья пьяному забулдыге, плетущемуся по улице!

Ступая дрожащими ногами вокруг купола, он отчаянным взглядом окинул расплывчатую, неясную перспективу длинной, ровной улицы, по которой он шел сюда двадцать минут назад. В самом конце улицы скорее угадывался, чем виделся, узкий луч средней фары машины. И мысль, простая и блестящая, озарила меркнущее сознание Арбена. Он может свернуть на эту улицу и двигаться к своему «безану». Альва, конечно, пристроится сзади, но это уже не страшно: в гонках по прямой, да еще на таком сравнительно коротком расстоянии, Альва вряд ли догонит его.

Отчаянное усилие – и вот уже Арбен оторвался от спасшего его купола и зашагал по улице, ведущей к брошенной машине. Арбен старался не размахивать руками, чтобы не задеть Альву, – тот шел за ним чуть не вплотную.

Каждый шаг приближал теперь Арбена к спасению. «Безан» там, где он оставил его, провожая Линду. Она уже спит, наверно. А может, читает «Зов бездны»? Или «Вечерние грезы» – пустую газетку, почему-то печатаемую на голубом пластике?

Ему нужно время, чтобы открыть дверцу. Затем успеть сесть внутрь и захлопнуть ее, чтобы Альва не успел просочиться. До машины шагов пятнадцать… Десять… Два шага… Арбен рванул на себя дверцу и упал на пол кабины. Послышался звук, похожий на треск разрываемой материи, и белая вспышка озарила все вокруг. Боль пронзила затылок и жаркими волнами растеклась по всему телу. Но пружина исправно сработала, и дверца захлопнулась сразу за Арбеном.

Придя в себя, Арбен слабо застонал. Голова раскалывалась на части. Онемевшее тело казалось мешком, набитым ватой. Он тотчас припомнил погоню и чудесное избавление. С трудом поднявшись на руках, он глянул в переднее стекло. Отшатнулся: на него глядело привидение, прилипшее к стеклу. Альва выбрал место, от которого расстояние до Арбена было наименьшим. Его бледное лицо напоминало маску, руки цепко обхватили радиатор. Альва, совершенно неподвижный, ждал, пока жертва выйдет наружу, – терпения ему было не занимать.

Арбен вздохнул – так вздыхают, только избежав большой опасности, – и потрогал пальцем уголок отклеившегося пластика, старательно прижав его к стенке кабины.