Стивен Дональдсон - Раненая страна (Том 2)

Подчиняясь грубому насилию, Линден враз позабыла о своей клятве. Ее до глубины души возмутила жестокая наглость этих людей, которые, как видно, находили удовольствие в том, что делали. Она инстинктивно чувствовала, что ее собирались убить и сейчас тащили туда, где хотели исполнить это намерение. Тот же инстинкт подсказывал ей, что нападавшие служили пагубной силе, которая превратила эту местность в пустыню. Линден торопливо упрятала свои чувства подальше и постаралась не думать о том, что ожидало ее впереди.

Пленников ввели по узкому ущелью в каньон, где находилось настволье Каменной Мощи.

Линден еще никогда не бывала в настволье, и вид деревни неприятно поразил ее. Уродливые дома, неряшливые люди и кровожадная стерва, управляющая делами настволья, - все это абсолютно не совпадало с представлениями Линден о жителях Страны, таких как Сандер и Холлиан. Однако новые впечатления разом померкли, когда она увидела зловещий зеленый камень, приводящий местную гравелингу в безумный восторг. Камень источал Зло, и от этого Зла слепило в глазах и перехватывало дыхание, как от пахучей ядовитой кислоты. Мощь камня превосходила любую силу, с которой ей приходилось сталкиваться, и только могущество Солнечного Яда соизмерялось с ним. Ей стало понятно, почему деревня выглядела такой убогой и запущенной и почему так неряшливы и беспечны ее жители. Маленький осколок изумрудного камня разрушал красоту природы и души.

На глаза Линден навернулись слезы. Но она не заплакала - даже когда им объявили, что их казнь назначена на следующее утро. Ей не хотелось доставлять удовольствие садистке - гравелинге.

После вынесения приговора пленников затолкали в хижину на сваях и оставили там ожидать своей смерти. Линден не сопротивлялась. Она уже не могла сопротивляться. Близость Каменной Мощи лишала ее эманации камня, словно голодные пиявки проникали в ее сердце и высасывали остатки решимости. Прислонившись спиной к стене, она в помрачении убеждала себя, что еще жива и обладает собственной независимой личностью.

"Нет, - сказала она себе. - Никогда. Никогда и ни за что!"

Она повторяла эти слова как молитву, словно они могли защитить ее от злобной мощи камня.

Линден мучили вопросы о Джоан и яде, об Опустошителе и безымянной силе Каменной Мощи. Но единственный ответ, который она находила, заставлял ее замыкаться в себе, как это делали ее родители, не умевшие жить и боявшиеся смерти.

На рассвете дверь хижины открыли. Но за ними пришли не гравелинга и не какой-нибудь там житель настволья. Дверь открыл Всадник Верных: мужчина, облаченный в красную мантию, которая пламенела огнем под лучами плодородного солнца. Он имел высокомерный и самоуверенный вид, в руках Всадник держал черный рукх с треугольником на конце.

- Выходите, - сказал он тоном, не допускающим возражений. - Я Сантонин на-Морэм-ин. Отныне вы мои пленники.

В ответ на сердитый взгляд Сандера и стон Холлиан он улыбнулся, изогнув губы наподобие лезвия кривой сабли.

Когда Всадник вышел, на улице послышался недружный хор голосов: жители деревни, окружившие хижину, о чем-то униженно просили его, стеная и кланяясь. Гравелинга упала на колени, но Сантонин оттолкнул ее от себя. Тогда она, рыдая, протянула Всаднику свою бесценную Каменную Мощь. Другой человек отдал ему ножи, Солнечный Камень и лианар - все то, что принадлежало пленникам.

Наблюдая за происходящим, Линден думала только о том, что Кавинант вернется к реке и не найдет своих спутников там, где оставил. На миг ей в голову пришла безумная идея: а не рассказать ли Всаднику о Кавинанте - она не могла допустить, чтобы тот снова попал в руки деревенских жителей. Но Сандер и Холлиан молчали, и их безмолвие напомнило Линден о том, что Верные приговорили Кавинанта к смерти. Собрав остатки воли, она постаралась принять бесстрастный вид.

А потом воля покинула ее вообще. Под злобными лучами солнца хмурый Сантонин раскалил свой рукх до алой красноты, и Линден, взглянув на луч силы, превратилась в послушную живую куклу. Всадник приказал ей залезть на Рысака, и она безропотно подчинилась, краем глаза машинально заметив, что Сандер и Холлиан последовали ее примеру. Когда все пленники разместились на спине животного. Всадник присоединился к ним и помчался прочь от настволья, направляясь в Ревелстоун.

Его принуждение имело магическую силу, которой Линден не могла противостоять. Несколько дней подряд она обдумывала план побега или внезапного нападения, но была не в состоянии даже поднять руку и убрать волосы с лица - для каждого действия ей требовался четкий приказ Сантонина. Всякий раз, глядя в застывшие глаза Линден, Всадник улыбался, наслаждаясь ее механическим послушанием. Иногда он бормотал названия мест, которые для нее ничего не означали:

Виндскаур, Житницы Тэйны, Анделейнсайон. Казалось, он насмехался над своими пленниками, но в остальном вел себя весьма пристойно. А может, иного Линден и не замечала.

Только однажды его величие пало. На рассвете первого дня пустынного солнца, через восемь суток после их отъезда из настволья Каменной Мощи, безмолвный крик неожиданно всколыхнул воздух и заставил вздрогнуть сердце Линден. Сантониновы чары опали с пленников, как ветхое платье.

Словно пробудившись от долгой спячки, Сандер и Холлиан схватили рукх. Линден вцепилась в Сантонина и, повиснув на нем, повалила его на землю, а затем бросилась бежать на юго-восток, туда, откуда донесся крик.

Но через несколько секунд она вдруг обнаружила, что бредет назад, к стоянке Всадника. Сандер и Холлиан собирали пожитки и готовились в путь. На лице Сантонина сияла свирепая усмешка. Треугольник рукха излучал кровавое сияние, и через несколько минут Всадник снова уже вез своих пленников в Ревелстоун.

Они не могли ему сопротивляться. Линден ни о чем не думала, ничего не понимала и не имела никакого выбора. Всадник обращался с ней, как с незатейливой вещью. Она не ответила бы ему отказом, даже если бы он вздумал удовлетворить с ней свое желание. Но он не отвлекался на такие дела. У него была ясная цель. Только злобное предвкушение, порой мелькавшее в его глазах, говорило о том, что эта цель недобрая.

После нескольких дней такого "растительного" бытия Линден обрадовалась бы любому событию, которое могло бы вернуть ей собственное "я". Она больше не тосковала о Томасе Кавинанте, как будто его вообще не существовало на свете. Возможно, он действительно перестал существовать. А может быть, она придумала его в бреду или увидела во сне. Все стало таким двусмысленным и иллюзорным, что она даже пищу клала в рот только по приказу Сантонина.

Вид Главной Башни на-Морэма, которая поднималась из джунглей, как огромный корабль из волн морских, не вызвал у нее никакого оживления. Сознание Линден лишь равнодушно фиксировало то, что видели глаза. Ворота распахнулись, впуская Всадника, и закрылись за его Рысаком. Но это ничего не означало.