Кирилл Берендеев - Ежедневник на этот год

Кисурин подал документ старшему следователю. Тот быстро просмотрел его и положил на край стола.

- Исходя из характера оставленных следов, - продолжил Кисурин, доставая следующий документ из папки, - можно предположить, что убийца Глушенко, имел среднее телосложение, ровную, уверенную походку человека, привыкшего к частым и дальним прогулкам. Антропометрические данные его примерно такие: рост метр семьдесят - метр семьдесят пять, вес около семидесяти килограммов. Возраст можно оценить от тридцати с небольшим до сорока лет. И как показала экспертиза волоса, оставленного, по предположению, убийцей, - новый документ появился из папки, - он был темно пшеничным блондином, носившим короткую стрижку, типа "модельная", метод Сассон, к химическим красителям не прибегал, волос высветлен на солнце. Никто из знакомых Глушенко не имеет подобную шевелюру. Методом исключения можно предположить...

- Так, это понятно. Теперь перед нами может встать вопрос, а жив ли сам преступник или же его постигла вполне очевидная доля большинства наемных убийц, ежели он таковым являлся. Тут как говорится, фифти-фифти, не разобравшись с "группой товарищей" Глушенко, мы едва ли сможем что-либо понять в этом неприятном деле. Или раньше нам дадут по шапке, - тихо закончил он.

В дверь постучали, не дожидаясь ответа в комнату просунулась гладко причесанная голова и обратилась к следователю:

- Вас к телефону. Полковник Чекмарев.

Едва следователь поднялся из-за стола, голова исчезла.

- Я на две минуты, - предупредил он собравшихся. - После продолжим.

Взглянув на часы, старший следователь торопливо вышел из кабинета.

Странное это чувство - возвращаться туда, где был совсем недавно, всего ничего - несколько дней назад: город кажется таким знакомым и одновременно незнакомым, неуловимо изменившимся за прошедшее время. Чем именно - трудно сказать, какая-то незаметная глазу смена ритма жизни горожан, объяснять ее не имеет смысла, настолько она очевидна. Или, напротив, заметно лишь мне, привыкшему уже к этому крохотному городку, где я повстречал - хвала случаю! - своего шефа и получил долгожданный отпуск и совершенно забывшему суету большего населенного пункта, тысяч в сто человек, может и больше.

Не знаю, сам не пойму, что на меня нашло, что со мной приключилось, что первый же день отпуска я решил провести именно здесь, совсем рядом от того места... нет, лучше не вспоминать. И все же ощущение адреналина в крови буквально подхлестывает меня, порою не давая передохнуть. Какой-то восторженный страх, странное желание узнать границу собственной дерзости и переступить ее, если придется, более того, скорее всего переступить. Впрочем, я и без того перешил все грани допустимого, человек, поступающий разумно и планомерно, никогда бы не стал жертвой своих сумасбродных идей, не стал бы делать ничего из того, что совершил за последнее время я. Но пускай он будет тысячу раз прав - тем не менее я поступаю так как велит мне моя воля, если именно она руководит мной, а я надеюсь что так и происходит.

Все же удивительное это ощущение - переступить некий порог, некую условность поведения, стереотип, служивший тысячи лет, поступить не так как то позволено, не так как положено поступать, проложить некую новую тропу поведения, пойти нехоженым путем, своим собственным. Разве ни приятно быть пионером хотя бы в чем-то, хотя бы для себя и немного для окружающих, пускай они и не подозревают об этом?

Когда я прибыл на вокзал, наверное, вид мой вызвал некоторую заинтересованность у отъезжающих-приезжающих-провожающих. Я с таким подозрением, с такой настороженностью, с такой заинтересованностью вглядывался в чужие незнакомые лица, так внимательно наблюдал за действиями милиционера, невесть что забывшего в камере хранения, что, быть может, привлек к себе достаточное внимание. И если страж порядка не обратил на меня своего праведного взора, то лишь по той причине, что был слишком занят выяснением отношений с неким плюгавым гражданином лет пятидесяти. Зато остальные, те, кто не был слушком удручен или озабочен собственной судьбой, те, кто подвергся моему внимательному, пристальному рассмотрению, отнеслись к этому обстоятельству настороженно и с известной долей подозрительности. Но ничем свои чувства по отношению ко мне не выдали. Что, в сущности, вполне вписывается в рамки повседневного жизнетечения. Ничего иного я и представить бы себе не мог.

Но, кроме подозрений, вполне логических и справедливых, ничего более не нарушило ни мою нервную систему ни общественное спокойствие, вернее сказать, суматоху вокзала. Милиция по-прежнему смотрели сквозь меня, что дало мне импульс подойти к газетному киоску и приобрести ряд печатных изданий. Некоторые я просмотрел на месте, иные, а их большинство - взял, не читая в гостиницу.

Хорошо еще я не поддался первому импульсу. Ноги сами понесли меня в мою старую гостиницу "Малиновый рассвет", но я вовремя пресек их намерение. Для новых безумств время еще не наступило, повода не было, вполне достаточно того, что я уже успел начудотворить.

Новое место моего пребывания называлось "Казахстан", ничего национального здесь не было и в помине, разве что в позавчерашнем меню, вывешенном на двери ресторана я нашел плов, в равной мере относящийся ко всем государствам Средней Азии.

Гостиница была маленькой, тесной, но довольно уютной. В комнате с крохотным балкончиком-вазочкой, на которой только выйти - и то одному постояльцу, я устроился с некоторым комфортом, то бишь забрался с ногами на кровать и принялся разглядывать не пролистанную прессу.

На все про все у меня ушло около часа. И единственная заметочка, в два абзаца мелким шрифтом, извещала о том, что следствие по делу убиенного бывшего депутата и прочая все так же топчется на месте, супруга же погибшего продолжает тщательно избегать любых возможных контактов с журналистами. Более того, за последнее время она и ее дочь, кажется, вовсе не покидают свой дом на Березовой улице.

Не найдя более ничего интересного, я спустился в ресторан, благо стремительно приближалось обеденное время и перекусил все тем же пловом меню, тут, видимо, не меняется довольно долгое время. Не знаю, готовят ли местные повара что-то иное, нежели то, что я прочел в красной сафьяновой книжечке, или, что абсолютно одно и тоже, на дверях, ведущих в зал ресторана.

Цены в "Казахстане" приятно поражали недоверчивого клиента, я быстро сделал прикидку: если и дальше буду заправляться здесь все тем же пловом, то остального мне хватит и на кое-какие развлечения, помимо осмотра все тех же достопримечательностей.

Под первым номером значился дом на улице Березовой. Метрдотель вкратце объяснил как до нее добраться и доверительно сообщил: "дом №47". Комментариев не требовалось, я вручил ему энную сумму чаевых, честно заработанную, после чего отправился по указанному адресу.