Владимир Ивенин - Грешники

А потом, налив полстакана водки из стоявшей на журнальном столике бутылки, предложила:

— Выпей. Расслабишься — и всё пройдёт. А потом уже придуманное мною дельце обмозгуем.

Виталий взял из её рук стакан с водкой и залпом, в один глоток, выпил. С отсутствующим видом он посидел ещё так минуту или две, а потом, вскинув глаза на напарницу, тихо сказал:

— Ведь я подумал, что Сантана в твоём облике влетела в комнату. Сколько же теперь эта чертиха будет преследовать меня?

— А ты постарайся все это выкинуть из головы. Ведь у нас с тобой ещё есть маленькая надежда на будущее. Вспомни слова ангела и всегда держи их в голове. Может, тогда и отвяжется от тебя Сантана? — тихо и ласково, словно мать ребёнка, уговаривала Виталия Ирина.

Некоторое время они сидели молча. Наконец совсем успокоившись, Виталий спросил:

— Что это ты хотела рассказать мне, когда голая влетела в комнату? Давай выкладывай!

Ирина, подвинув второе кресло к журнальному столику и сев напротив, принялась излагать план их совместных действий по изъятию денег у «торговцев урюком» и передачи их потом в детский дом. Она говорила, жестикулируя руками, лицо её пылало. Виталий только слушал и кивал.

На другой день с утра они пошли в ГАИ, оформили там полагающиеся в таких случаях документы и на собственных автомашинах вернулись домой.

Оказалось, что даже их гаражи рядом, через двое ворот. Поставив автомашины на место, они дошли до дома вместе, а потом поднялись каждый в свою квартиру.

Около шестнадцати часов из своего подъезда вышла Ирина в короткой, не закрывающей даже ямочку пупка, блузке, с чуть просвечивающими сквозь неё, будто ореховые ядрышки, сосками по центру тугих маленьких грудей. Наряд дополняла мини-юбка, которая ещё ярче подчёркивала стройность её ног. У правого бедра на узеньком ремешке, подвешенном на полуголое с тонким загаром круглое плечико, болталась небольшая сумочка с блестящей латунной застёжкой по центру.

Выйдя из подъезда, Ирина даже не оглянулась и неспешно направилась к рынку. На рынке она, нигде не задерживаясь, прошла к ряду, где торговали фруктами. Кокетливо повиливая задом и улыбаясь, стала медленно, будто на прогулке, ходить вдоль прилавка. Она одаривала ласковым взглядом «торговцев урюком» и незаметно выискивала кого-то в толпе покупателей.

«Торговцы урюком» при виде почти полуголой красивой женщины начали плавиться, как масло в жарких лучах солнца, позабыв обо всём на свете, кроме этого божественного видения. Их взгляды, как магнитом, потянулись за медленно проходившей вдоль ряда Ириной.

Наконец она остановилась перед одним, который блаженно растянул в улыбке губы, показывая два ряда зубов из жёлтого металла. Он простонал:

— Пожалуста, дэвушка, что желаете?

Ирина игриво тыкала указательным пальчиком в выбранные ею яблоки, а «торговец урюком» лихорадочно трясущимися, поросшими чёрной шерстью пальцами хватал их и клал на весы. Когда стрелка весов дотянула до двух килограммов, Ирина сказала:

— Хватит!

Продавец, захлёбываясь своей собственной слюной, назвал причитающуюся с неё сумму денег, а чуть тише добавил:

— Можно, красавица, и бэсплатно. И ещё два ящика получишь!

На что Ирина, ничуть не смутившись, слегка хлопнула его по толстым, волосатым пальцам и, сняв с плеча сумку, расстегнула её. Потом отсчитала требуемую сумму, передала продавцу и распахнула края сумочки, куда он, не отрывая от Ирины глаз, и сложил дары юга.

Когда же покупательница, подставив под донышко ладонь, попыталась застегнуть латунную застёжку, сумка перевернулась, и все её содержимое вместе с яблоками, косметикой и звонкой мелочью посыпалось на землю. Несколько секунд Ирина стояла в растерянности, потом, смущённо улыбнувшись продавцу, нагнулась и стала собирать яблоки и косметику.

Орлиным взорам «торговцев урюком» открылись все прелести нижней части тела богини красоты.

Все продавцы, позабыв не только о торговле, но и вообще обо всём на свете, приклеились к прилавкам и не могли оторвать глаз от прекрасной картины.

Когда Ирина подобрала последнее яблоко, положив его в сумочку, и вновь приняла вертикальное положение, её лицо залилось густым румянцем, либо от натуги, либо от алчных, плотоядных взглядов мужчин. Она одёрнула юбочку и побежала к выходу. Но нахлынувшая снаружи толпа не дала ей сразу покинуть территорию рынка. Вдруг она услышала, как из ряда «торговцев урюком» раздались вопли и проклятия. Но вот наконец-то освободился проход и она готова была уже шагнуть к распахнутым воротам, как на её плечо легла чья-то мужская рука и Ирина услышала спокойный, но твёрдый голос:

— Гражданка, прошу пройти со мной.

Медленно обернувшись, Ирина увидела перед собой молодого, лет двадцати двух, милиционера с рацией на груди. А за его спиной несколько «торговцев урюком» с искажёнными яростью лицами.

Ирина спокойно спросила:

— В чём дело, сержант?

На погонах молодого милиционера было по одной широкой лычке, а в званиях она разбиралась.

— Пройдёмте со мной в комнату милиции для выяснения! — потребовал сержант, не снимая с плеча Ирины руку.

— Что? Пригрелся, что ли? — и она рывком стряхнула с плеча руку сержанта и тут же возмущённо добавила: — Для какого ещё выяснения?! Разве без выяснений и объяснений женщинам при демократии уже и на рынок нельзя приходить?!

— Вот эти граждане, — начал смущённо сержант и показал рукой на «торговцев урюком», — говорят, что, пока вы им спектакль показывали, у них в это время деньги украли.

— Хм, — хмыкнула Ирина, — у них деньги украли! А я-то при чём здесь?!

— И всё же пройдёмте, гражданка, — видя, что вокруг начала собираться толпа, настойчиво предложил сержант.

— Ну что же, если у нас в стране такая демократия, при которой первых попавшихся под руку женщин можно забирать, тогда пойдёмте! — резко сказала Ирина и пошла рядом с сержантом в сопровождении «торговцев урюком», которые вслух проклинали тот день и час, когда впервые увидели эту женщину.

В комнате милиции за столом дежурного сидел майор Купряшкин, делавший свой обычный обход участка. Он поднял глаза и, увидев перед собой недавнюю покойницу, широко заулыбался и сказал:

— А я-то думал, что мы уже никогда больше и не встретимся с тобой, Самойлова, — но, тут же согнав с лица улыбку, взглянул на сержанта и спросил:

— В чём дело, Иванов?

Сержант, перебиваемый злыми репликами потерпевших, принялся объяснять майору, за что задержана Ирина. Купряшкин, между тем, делая какие-то пометки в записной книжке, выслушал доклад до конца и сказал:

— Садитесь, Самойлова.

Ирина бочком села на краешек стула и, не мигая, уставилась на майора.