Луи Буссенар - Десять тысяч лет среди льдов

— Я и не сомневаюсь в том, что система современных междупланетных сношений не могла явиться сразу…

— Особенно трудно было добиться, чтобы жители Марса поняли наши сигналы.

— Это было действительно трудно.

— Прежде всего нужно было выбрать ровное место, покрытое белым песком. Потом «мозговые» люди, назначенные для опытов, были разделены на группы и снабжены широкими кусками материи, с одной стороны выкрашенной в яркий белый цвет, с другой — в черный. Несмотря на несовершенство снарядов и неопытность первых экспериментаторов, наблюдательные жители Марса заметили сигналы и отвечали тем же. Можете вообразить себе нашу радость, когда мы узнали об этом.

— Очевидно, — прервал Синтез своего собеседника, — обитатели Марса, планеты гораздо более древней и гораздо дальше ушедшей вперед в своем развитии, чем Земля, — давно уже пробовали сноситься с нами. Так думали и в мое время. Я охотно допускаю, что они выставляли нам множество сигналов, которых мы не могли ни видеть, ни истолковать, как следует, вследствие несовершенства наших инструментов.

— Ваша правда. Их попытки восходят к самым отдаленным временам, как это они дали нам знать, когда наши сношения вполне установились.

— Я так и полагал. По моему, жители Марса владели хорошими оптическими инструментами еще в 19 веке. Вероятно, они знали о всех изменениях, которые претерпела Земля, о всех мировых событиях, историю которых вы сообщили мне. Исчезновение стран, разрушение целых городов, иссушение морей, — все это прошло у них на глазах.

— С тех пор, как жители Марса заметили наши сигналы, — продолжал Та-Лао-Йе, — мы постарались прежде всего усовершенствовать свои приборы. С этой целью сначала обширное пространство земли в известном месте было выровнено и сделано горизонтальным; затем заставили Мао-Чин соткать большие, но легкие покрывала; наконец, увеличили число людей, держащих ткани, и начали обучать их новому занятию. А это было нелегко, уверяю вас; заставить четыреста или пятьсот тысяч людей действовать одновременно, по данному сигналу, — это требовало большого навыка. К счастью, высокое развитие «мозговых» людей преодолело все затруднения. Психическая сила позволяет моим соплеменникам перемещаться с быстротою мысли и мгновенно поворачивать с одной стороны на другую свои покрывала. Конечно, люди, организованные подобно вам, не могли бы делать того же самого с такою ловкостью. Вообще все устроилось хорошо, мы успешно подавали свои сигналы, и с Марса нам отвечали тем же. Но тут недоставало одного: нас не понимали. Тогда наши ученые ухитрились найти такую систему нумерации, которая вместе с простою, соединяла в себе все условия совершенства. Эта система состоит из небольшого числа элементарных знаков, расположенных в известном порядке, по правилам размещения. Для примера, я ограничусь только тремя знаками, которые можно нарисовать на песке. Если промежутки между ними считать пропорциональными продолжительности исчезновений белой поверхности, то получим следующее: ……

Точки обозначают здесь: одна — простое затемнение; две — двойное; три — тройное, и т. д.

— Эта система, как вы видите, может продолжаться до бесконечности и таким образом представить множество чисел. Жители Марса сразу поняли ее и отвечали на наши правильные затемнения белой поверхности последовательным появлением и исчезновением света. Таков способ междупланетной телеграфии. Скоро наша метода счисления была усвоена обеими сторонами, после чего приступили к установлению точных сношений. Посредством целой серии чисел, математики нашли возможным строить плоские геометрические фигуры. Обитатели Марса, очевидно, развитые еще более нас, сразу сообразили, в чем дело, и стали быстро переводить наши правильные затемнения в соответствующие числа, а потом в геометрические фигуры.

Синтез, не выказывая ни малейшего признака нетерпения, внимательно слушал это длинное и не совсем понятное объяснение.

— Вы поняли, Шин-Чунг? — спросил его Та-Лао-Йе, кончив свою речь.

— Понял, почтеннейший, и откровенно сознаюсь вам, что этот способ, без сомнения очень замысловатый, все-таки мне кажется, не соответствует вашей цивилизации.

— Конечно, я не решусь сказать, что это самый лучший из всех способов, но зато это наименее худший из всех, практиковавшихся до настоящего времени, и мы довольствуемся пока им.

— Но он должен быть ужасно утомителен.

— Без сомнения, хотя мы давно уже ввели значительные сокращения. К этой медленности, вытекающей из несовершенства нашей системы, следует прибавить еще сравнительно большой промежуток времени, — около 3 минут, — необходимый для того, чтобы наш сигнал был замечен на Марсе, даже когда эта планета находится в ближайшем расстоянии к Земле. Вы понимаете, почему это, Шин-Чунг?

— За кого вы принимаете меня, Та-Лао-Йе, — за ребенка или за Мао-Чин 11880 года? Да, я хорошо знаю, что орбиты, которые описывают Марс и Земля вокруг Солнца, эллипсоидны, так что их оси неравны между собою: наибольшая ось равняется 76000000 верст, а меньшая — около 56000000. Следовательно, свет, пробегающий до 300000 верст в секунду, дойдет до Марса, в первом случае, через 4 минуты 13 секунд, а во втором через 3 мин. 5 сек. Но несколько миллионов верст более или менее, — это не важно! Ах, если бы я некогда имел в своем распоряжении миллиард «мозговых» людей, населяющих теперь землю! Наша планета стала бы тогда владычицею вселенной. И я думал было, что это возможно…

Синтез печально поник головою. Произошла длинная пауза.

— Э! — вдруг проговорил он. — К чему вспоминать о том, что уже навсегда потеряно для меня?! Скажите лучше мне, Та-Лао-Йе, можно ли мне просмотреть отчет о ваших сношениях с Марсом?

— С полным удовольствием, когда только вам будет угодно. Вы можете даже, если вам покажется это приятным, сами заняться наблюдением над ближайшими планетами: мы дадим вам все инструменты, нужные для этого.

7

Прошло только двадцать четыре часа со времени воскресения Синтеза, а старец уже почувствовал, что томящая тоска сменила его первоначальное лихорадочное возбуждение. Пробудившись в полном рассудке, он мог, благодаря своей необыкновенной способности к усвоению, довольно подробно рассмотреть картину CXIХ века, но это обозрение доставило ему только горечь и разочарование. Его старые представления о будущем человечестве оказались диаметрально противоположными тому, что пришлось ему видеть своими глазами.

Кроме того, он ясно увидел, что ни одна из тех великих задач, разрешения которых он жаждал от последующих поколений, не решена окончательно. Многое, бывшее непонятным в его время, осталось таким же и теперь. Вообще, по его мнению, человечество как бы остановилось на точке замерзания, несмотря на все уверения Та-Лао-Йе.