Вальдемар Лысяк - Ампирный пасьянс

9

Во время кампании 1809 года Шульмайстер сражался и на поле битвы, где неоднократно отличился, в том числе и при захвате моста в Ландшуте. Новый пример своего шпионского мастерства он дал во время битвы под Ваграмом, когда из амбара чьего-то имения прослеживал перемещения австрийских войск. Его рыжую бороду заметили в люке, и отряд жандармов окружил домик. Шульмайстер в последний момент успел намылить лицо и приветствовал ворвавшихся вовнутрь австрийцев, спокойно спускаясь с лестницы с завязанной под подбородком салфеткой и бритвенными приборами в руке.

- Где шпион?! - взвизгнул офицер.

- Наверху, лежит раненый в кровати, - флегматично ответил Шульмайстер, после чего, когда жандармы поспешили по ступеням, бесследно испарился.

Номеров подобного рода на счету эльзасца было множество. Среди всего прочего, однажды, чтобы спастись от плена, он приказал вынести себя из осажденного города в гробу.

В захваченной во второй раз Вене Шульмайстер - генеральный комиссар полиции - ввел военный режим. И в то же самое время, Шульмайстер - любитель искусства во всяческих его проявлениях - в качестве генерального цензора организовывал театральную жизнь, возвращал хозяевам реквизированные книги, предпринял перевод произведений Вольтера, Дидро, Гольбаха и Гельвеция. Его рациональный ум подталкивал его в направлении "распространения в обществе света истины" - как сам говаривал. Монахам же угрожал:

- Буду держать их в монастырях под замком и следить за тем, чтобы не мутили головы людям.

Именно к этому периоду относится единственная достоверная запись, касающаяся физических черт и характера Шульмайстера, оставленная в мемуарах уже упоминаемого Каде де Гассикурта:

"Утром меня представили Шульмайстеру, человеку неслыханного мужества, с крепчайшими принципами и необыкновенной субтильностью. Мне была любопытна эта личность, о которой мне рассказывали чудеса. Я увидал мужчину среднего телосложения, которое совсем не портило замечательную фигуру, с умными, пронзительными глазами и суровым, покрытым шрамами лицом, с звучным голосом и несколько резковатыми движениями. Мы беседовали об "Анахоретах"6, а также о двух девочках-сиротах, которым Шульмайстер стал приемным отцом".

10

12 октября 1809 года в Вене произошло третье по очереди покушение на Наполеона, которое проводилось молодым немцем. В данном случае Шульмайстер не предупредил покушавшегося - ему пришлось бы стать ясновидящим, чтобы сделать это, поскольку 18-летний, нежный будто девушка блондинчик, сын пастора, идеалист Фридрих Штапс, впоследствии называемый "орлеанским девом", действовал совершенно самостоятельно, без согласования с какой-либо организацией, что исключало предварительное раскрытие заговора. Во время военного парада в Шёнбрунне он хотел приблизиться к Наполеону, но юношу вытеснили за кордон жандармов. Он попытался во второй раз, и вот тогда-то один из оттаскивающих парня жандармов нащупал под его одеждой что-то твердое. Это был большой кухонный нож.

Арестованный и доставленный в бюро Савари Штапс не желал отвечать на какие-либо вопросы и требовал личной встречи с императором. Такую возможность ему предоставили. Переводчиком был эльзасец Рапп. Сохранилась (в записках Демарета, Савари и Раппа) довольно интересная "стенограмма" этой беседы:

Наполеон: - Ты меня знаешь?

Штапс: - Да, сир.

Н: - Где ты меня видел?

Ш: - В Эрфурте, сир, прошлой осенью.

Н: - Что ты хотел сделать этим ножом?

Ш: - Убить вас, сир.

Н: - Ты с ума сошел, молодой человек! Может ты "одержимый"?!

Ш: - Нет, сир, я в здравом уме и не знаю, что значит "одержимый".

Н: - Может ты больной?

Ш: - Я не болен, чувствую себя хорошо.

Н: - Тогда зачем же ты хотел меня убить?

Ш: - Потому, сир, что вы несчастье для моей родины, но вы слишком гениальны, чтобы вас можно было победить как-то иначе.

Н: - И чего же ты хотел достичь этим преступлением?

Ш: - Мира для Германии, сир.

Н: - Но ведь я сражаюсь не с Германией, а с Австрией! И это именно она объявила мне войну!

Ш: - А Германия все так же находится под властью оружия, и ее давят реквизициями. Голос с неба подсказал мне, что убийство одного человека вернет мир.

Н: - Разве Бог разрешает убивать?

Ш: - Это необходимая жертва. Сама Европа вложила мне оружие в руку.

Н: - Но ведь это не я начал войну, почему тогда ты не уничтожишь агрессора? Так было бы справедливее...

Ш: - Все так, не вы, сир, начали войну, но, чтобы ее прервать, легче убить одного человека, чем тех нескольких монархов, которых вы всегда побеждаете, и у которых нет ни капли вашего гения.

Н (после нескольких минут глубокой задумчивости): Каким образом ты хотел меня убить?

Ш: - Я хотел подойти, спросить, каковы шансы на мир, и в тот момент, когда вы бы отвечали, сир, я бы вонзил вам нож в сердце.

Н: - За это мои люди разорвали бы тебя на куски.

Ш: - Я ожидал этого и был готов к смерти.

Н (снова после долгого молчания, мрачный, но с явной теплотой в голосе): - Ты экзальтирован, у тебя слишком горячая голова. Неужто ты желаешь довести свою семью до отчаяния? Если я верну тебе свободу, возвратишься ли ты к родителям и оставишь преступные намерения?

Ш: - Я не желаю милости, жалко лишь, что у меня не получилось.

Н: - Черт возьми! Получается, что для тебя преступление - это ничто!

Ш: - Убить вас, сир, это не преступление, но обязанность.

Н (вновь после молчания, очень тепло): - Кто та особа, портрет которой нашли у тебя?

Ш: - Молодая девушка, которую я люблю.

Н: - Она будет обеспокоена той кашей, которую ты заварил.

Ш: - Ее обеспокоит то, что мне не удалось. Она ненавидит вас, сир, точно так же, как и я сам.

Н: - О господи! Так что же мы, в конце концов, решим? Если я тебя помилую, ты меня оставишь в покое?

Ш: - Если мы будем иметь мир, тогда - да. Но если война продолжится, я прикончу вас, сир.

После этого Наполеон еще попросил своего придворного медика, доктора Корвисара, исследовать Штапса. Врач объявил, что юноша абсолютно нормален. Военный суд приговорил молодого немца к расстрелу. Приговор был приведен в исполнение 17 октября. А тремя днями ранее был заключен мир, о котором так мечтал Штапс! Глава французской тайной полиции, Демаретс, заверял в своих мемуарах, что Штапса наверняка бы помиловали, если бы не неожиданный отъезд Наполеона в Париж ночью 15 октября. Немецкого студента не простили Савари и Шульмейстер, которым была предоставлена свобода действий. Они никогда не прощали людей, которые пытались навредить их идолу. Даже "одержимых".

11

В 1810 году закончилось многолетнее правление Фуше на посту министра полиции. Причиной, по которой "князь полиции" получил отставку, стало то, что полицейский аппарат он превратил в "государство в государстве". Непосредственным поводом - подозрительные контакты с Лондоном. Предлогом к предоставлению отставки - беззаконная миссия, с которой Фуше выслал в Англию своего дружка, одного из крупнейших спекулянтов и взяточников ампирной эпохи, банкира Оврара.