Гордон Диксон - Некромант (Некромансер; Нет места человеку)

Ураганом взлетели документы и какие-то яркие предметы. Из дальнего угла к ним шел Маг. Кантеле открыла глаза и огляделась. Затем решительно, почти в ярости оттолкнулась от Пола и прошла несколько шагов вперед, пока не наткнулась на стол. Пол посмотрел ей вслед и нахмурился.

— Выбирайтесь, — сказал Варрен, но Пол уже освобождался от ремней.

Одна из деталей отвалилась и тяжело ударилась об пол.

— Ну, Джейс? — спросил Пол. Имя, когда он его произнес, прозвучало странно. Впервые он понял, что всегда думал о Маге, называя его именно Маг. А то, что он произнес имя мало кому известное, как бы рушило стену между ними.

— Мы обнаружены, — произнес человек, названный Джейсом. — Возможно, уже окружены. Мы должны найти другой путь выбраться с тобой отсюда.

— За меня что беспокоиться? — спросил Пол.

Джейс посмотрел удивленно:

— Мы заботимся, конечно, обо всех наших людях.

— Я один из них?

Маг замер и взглянул на него:

— А ты разве не хочешь? — он кивнул в сторону двери офиса и сухо добавил:

— Если ты желаешь выйти здесь, то я не возражаю.

— Нет, — произнес Пол и к собственному удивлению грустно улыбнулся, — нет, я один из вас. Согласен.

— Хорошо, — Джейс проворно повернулся к столу и освободил его от бумаг. — Закрой окно.

Когда Кантеле закрыла окно, Джейс поднял с пола кейс и положил на стол.

Он достал широкую черную мантию с капюшоном, надел ее. Она укрыла его почти полностью. В тени капюшона лицо потеряло индивидуальность. Кантеле вернулась к столу. Она взяла из кейса предметы, напоминающие крупные конусы кадила, и зажгла их. Сразу же появился густой тяжелый дым, который стал быстро заполнять комнату. Дым, показалось Полу, имел сладкий до отвращения привкус и, по-видимому, что-то наркотическое. В голове посветлело уже после первых нескольких вдохов.

Они все стояли рядом около стола. Комната заполнилась дымом, в котором притупленные чувства Пола с трудом могли сосредоточиться на окружающем.

Вдруг послышался голос Мага, глубокий, ниже, чем обычно, звучащий нараспев.

— Этой ночью, этой ночью, каждой ночью и всегда...

К нему подключился голос Кантеле с другого конца стола, и сразу то, что в его устах звучало речитативом, превратилось в красивую музыку:

— Огонь и дождь, и блеск свечей унесет гибель...

Маг исполнил еще один куплет и положил что-то на стол. При виде этого у Пола возникло ощущение опасности. Будучи даже малограмотным горным инженером, он узнал бы это сразу. То, что Джейс положил на стол, было картонной коробкой с разрушающим желеобразным веществом. Совсем небольшая коробка. Всего два дюйма, но этого достаточно, чтобы разнести на куски весь офис. Наверху находился шнур на девяносто секунд. Пол разглядел сквозь дым, как Маг освободил шнур и стал его поджигать.

Джейс теперь пел один:

— Если отсюда назад, в прошлое...

Голос Кантеле:

— Каждой ночью и всегда...

Пол узнал, что они исполняли. Откуда, как это пришло к нему, он не мог вспомнить в тот момент. Но это были строки из старой северо-английской песни, правда несколько измененные. Это была ритуальная песня, корни ее исходили от древних кельтов. Люди собирались в лесу почтить память умершего родственника на его пути в небытие, в первые ночи после его ухода. И исполнение, которое он сейчас слышал, ничего не имело общего с торжественной музыкой XVII столетия. Это было бесчувственное, примитивное исполнение оригинала, холодное, как зимние камни и беспощадное, словно ветер над ними. Это была панихида.

Вдалеке, с улицы, сквозь пение и клубящийся дым послышался голос из громкоговорителя:

— Форман! Пол Форман! Это полиция. Вы полностью окружены. Если через две минуты вы и те двое не выйдете, мы будем штурмовать.

Тем не менее дым в комнате теперь стал таким густым, что даже коробка со взрывчаткой скрылась из глаз Пола. По-прежнему слышалось только пение.

Шнур быстро укорачивался. Всех троих что-то сдавливало. У Пола появилось странное желание присоединиться к пению. Он услышал шипение шнура. Одна его половина кричала, что через несколько секунд его разорвет на куски, но другая наблюдала с любопытством и удерживала пение внутри, чтобы оно не достигло губ.

Голоса Джейса и Кантеле обхватили Пола как веревочная петля и держали вместе с ними.

Должно быть, шнур уже догорел.

Неожиданно Джейс и Кантеле исчезли, и почти в те же доли секунды яркая вспышка осветила все вокруг Пола.

Он чувствовал тяжесть, будто его сжали две гигантские руки. Он сознавал, что здание разлетается на куски вокруг него. Казалось, он сам улетает в никуда.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ИЗЛОМ

Глава 1

По вполне понятным причинам разумно допустить, что очень малая доля секунды, предшествовавшая насильственной смерти, могла бы родить рискованную мысль.

Спустя 93 года после того, как в офисе прозвучал взрыв, понятие ноу-тайм как состояние существования, в котором так нуждается время, было окончательно и полностью определено. Этим воспользовались даже те, кто превосходил людей из Чентри Гилд. Наугад. Но с развитием формы фазового изменения перемещения, которая позволила человеку совершать путешествия к дальним звездам, потребовалось понять суть этого временного состояния.

Кратко и доступно все можно объяснить так: между временем и местом существует взаимосвязь; следовательно, если время исчезает, точнее сказать, становится недействительным, то появляется неограниченный выбор места.

Конечно, существуют практические трудности, ограничивающие использование этого феномена. Они появляются, когда нужно точно вычислить желаемый район. Но это объяснили в другом месте. В будущем снова и снова проблема ноу-тайм будет возникать, как только соприкоснется с философским аспектом. Но что касается, настоящего времени, то важность возвращения к историческому взрыва заключается в том, что для грубых практических целей ноу-тайм вряд ли может рассматриваться, как действительно неисчислимое время.

Никто — буквально НИКТО — не лишен ошибок. Ошибкой Пола было то, что он промедлил, не исчез вместе с Джейсом и Кантеле и застал начало взрыва.

У него было безвыходное положение. Он инстинктивно все же перешагнул момент ноу-тайм, чтобы спастись, как сделали это те двое мгновением раньше.

В этот момент он оставался в сознании и вдруг понял, что со времени несчастного случая в лодке никогда не терял его. Даже во сне подсознание работало, и видения, как чудесная мельница психического механизма, перемалывали все события. Мельница, которая выделяла наиболее значительные события дня, затем жестоко их крушила внутренней силой мышления. А уж потом начинался процесс отбора самых главных элементов в чистом виде.