Николай Калифулов - Тайна Мастера

— А я не только стопку, но и графинчик водочки найду.

Хозяйка достала из буфета наполовину наполненный графин и поставила на стол, при этом пододвинула стаканчик.

— А вы выпьете со мной? — предложил он.

— Нет, я не пью, — ответила хозяйка и продолжила: — Летчики должны питаться хорошо. Сегодня вам привезли продовольственный паек. Я его положила в чулан. Вы присаживайтесь к столу, а я пойду соседку навещу.

— Спасибо вам за все, — отозвался пилот.

Генрих сел за стол. Выпил стопку водки и принялся за еду. Он ел и думал:

«Сегодняшний полет меня насторожил, я чувствую приближение опасности. Откуда она исходит, я пока не знаю. Мой техник самолета вдруг неожиданно заболел. Вместо него проводить предполетную подготовку самолета назначили другого техника: новичок, которого сегодня я увидел впервые. После взлета на своем «фоккере» я набрал высоту около двух тысяч метров и ушел в зону. При отработке фигуры высшего пилотажа отказал мотор. Я пытался запустить его в воздухе, но безуспешно. Мотор не запускался. Пришлось планировать, и я еле дотянул до посадочного поля. Кругом овраги и деревья — мог бы не долететь. Чудом уцелел. Да, невеселая история. Когда осмотрели мотор, то причину установили сразу. Оказалось, что помпа подкачки топлива была умышленно повреждена. Доложили руководству отряда и в ОГПУ. Приехали чекисты и арестовали нового техника, который выпускал самолет в полет. Началось следствие».

Генрих выпил вторую стопку, и, нервное возбуждение поутихло.

«Кто это сделал и почему? Кто то намеревался меня ликвидировать. За что? Значит, я кому-то мешаю. Кому?»

Поужинав, Генрих вышел из за стола и пошел в свою комнату, где прилег на кровать. Он размышлял, перебирая в памяти всех летчиков и техников, имеющих доступ к его «фоккеру». Мысленно анализируя, он, уставший от дневных потрясений, уснул крепким сном.

Жданович находился в своем служебном кабинете здания Ливенского ОГПУ. Его тревожили мысли о том, что произошло накануне с Генрихом Штайнером.

«Это ЧП в воздухе ему не нравилось. Оно ломало все его планы относительно Штайнера. Оперативную комбинацию, которую он затеял, неожиданно кто-то решил сломать одним махом — убрав Генриха. Придумано грамотно. В случае, если бы их замысел удался, то это был бы несчастный случай. Доказательств никаких. А сейчас что мы имеем? Сломанная помпа и арестованный техник. Никаких зацепок. Техник все отрицает, хитрит. Молодец, Генрих, сумел самолет спасти и сам уцелел — вот что значит талант летчика. Убрать Штайнера кому-то не удалось. А значит, враг затаится, а потом повторит свой коварный замысел. Надо что-то придумать, а иначе мне грош цена, зря штаны протираю я в этом кабинете».

Наступило раннее утро. Крик хозяйского петуха разбудил Генриха. Он резко встал и принялся делать зарядку. Сделав несколько упражнений налегке, он взял гири и стал усиленно заниматься. Закончив с гирями, Генрих вышел во двор и побежал на спортивную площадку, которая располагалась за соседним забором, рядом со школой. Там уже находился его приятель Сергей Орлов, с которым они занимались утренней пробежкой.

— Ну как настроение после вчерашнего происшествия? — спросил Сергей.

— Сейчас уже нормально, — ответил Генрих.

Они побежали вдвоем по известной им тропинке, которая была истоптана любителями бега. Тропинка проходила мимо деревьев, огибая постепенно школьную площадку, на которой школьники занимались спортивными играми. Пробежав несколько кругов, физкультурники завершили свою спортивную программу и присели на скамейку. Немного отдышавшись, Генрих сказал:

— Сергей, я долго думал и пришел к убеждению, что тот, кто это сделал, знает о моих отношениях с ОГПУ.

— Не может быть. О твоей оперативной работе знают ограниченный круг лиц: некоторые сотрудники ОГПУ, начальник штаба и я. Это все преданные и проверенные люди.

— Да, да, я знаю, но факты — вещь упрямая, они сами за себя говорят.

— По-твоему, мы все под подозрением? — спросил Сергей.

— По логике так и есть, за исключением Ждановича.

— Любопытно, ты и меня подозреваешь?

В ответ Генрих пожал плечами и произнес:

— А почему бы и нет?

— Шутить изволишь?

— При чем тут шутки, когда на кону вопрос жизни и смерти, — взволнованно заявил Штайнер.

— Ну, знаешь, так мы далеко зайдем.

Орлов встал со скамейки и пошел прочь.

— Обиделся, — прошептал задумчиво Генрих.

Генрих пришел на стоянку самолетов, его уныло, с виноватым видом встретил техник Митин:

— Ваня, ты почему здесь, ведь ты болен?

— Я услышал о происшествии и пришел посмотреть самолет, — покашливая, сообщил техник.

— Не волнуйся, Ваня. Тебя никто не подозревает, так что иди домой и лечись. Ты мне здоровым нужен. Чтобы через три дня был на работе как свежий огурчик, ступай.

— Есть, товарищ командир, — ответил техник и ушел.

Генрих проследовал в штаб. На пороге его встретил дежурный.

— Штайнер, ты слышал новость?

— Какую еще новость?

— В камере ОГПУ арестованный техник покончил с собой.

Генрих был потрясен. Немного подумав, он обратился к дежурному:

— Слушай, Петров, дай мне срочно дежурную машину, мне в город надо.

— Хорошо, — произнес дежурный и добавил: — Прошу долго не задерживать машину.

— Спасибо, ты настоящий друг.

Генрих заскочил в кабину автомобиля и крикнул водителю: — Давай в город, и быстрей!

Водитель резко рванул с места. Набрав предельную скорость, он доставил его в город. Выйдя из автомобиля за квартал от ОГПУ, Генрих быстро добрался до места. Дежурный проводил его в кабинет Ждановича.

— Заходи, Генрих, рад тебя видеть, — сказал хозяин кабинета, увидев гостя.

— Георгий Михайлович, это правда?

— Да, Генрих! Сегодня утром нашли его повешенным. Сам он этого сделать бы не смог. Кто-то ему помог?

— Да вы что? В вашем-то учреждении! — удивился летчик.

— Сам не понимаю, кадры работают проверенные. Сейчас всю конвойную смену вместе с начальником арестовали. Следователь к делу подключился. Завелась какая-то паршивая овца. Ты что стоишь? Присаживайся!

— Некогда мне здесь рассиживаться. Меня ждут дела.

— Да подожди ты со своими делами. Тут только что Орлов был. Обижается на тебя. Он говорит, что ты его подозреваешь. Ты не прав — Орлов наш сотрудник. Я запрещаю делать преждевременные выводы, так можно дров наломать. Понял?

— Понял, Георгий Михайлович. Это я так, к этому меня привело логическое умозаключение.

Жданович с недовольным видом смотрел на Генриха и поморщился: