Марина Казанцева - Огненные Ифриты

— Здесь не может быть никаких следов цивилизации, если вы ищете их. — сказал додон, видя, как внимательно ифрит оглядывает поверхность. — Всё выжжено дотла.

— Я же говорил вам, что был человеком. — отозвался Айрон. — До этого своего путешествия я жил на подобной планете, поэтому вам понятен мой интерес? У вас есть своя планета? Вы никогда не задумывались о возможном конце своего мира?

— Нет. У нас нет своей планеты. — признался Ваятель. — Я же говорил вам: мы раса звёздных путешественников. Мы переносимся из конца в конец Вселенной, посещаем галактики и планеты, но нигде не остаёмся надолго. Так, говорите, Пространственник нарушил этот порядок вещей?

— Но у вас должна быть исходная планета. — настаивал Айрон, игнорируя последний вопрос, поскольку знал, что всё, связанное с Пространственником, вызывает у додона скептическое недоверие. — Где-то ваша раса должна зародиться прежде, чем вы обрели Живые Силы. Где-то должно проходить ваше развитие, как вида, как цивилизации.

— Здесь нет такой планеты. — ответил Ваятель. — Нигде во всей Вселенной нет даже пылинки от той планеты, что дала нам жизнь. Было это невообразимо давно, и мы тогда были иными. Практически мы существуем вечность. И вы не поверите, сколько раз роняли мы семена жизни на молодые планеты. Вот думается мне: не я ли когда-то поселил тут жизнь?

— Старик Голубой считал, что его дочка сама вырастила своих детишек. — усмехнулся Коэн, вспоминая разговор со звездой. — Откуда-то взяла воду, обложилась атмосферой. Знаете, он так тепло вспоминал о ней.

— Я не могу поверить, что вы говорили со звездой. — отвечал додон.

— А между тем, он был когда-то огненным ифритом.

— Хотите сказать, что все они разумны?

— Думаю, что да. Ведь многие из них обращались ко мне, когда я летел на выход из галактики.

— Тогда получается, что цивилизация ифритов гораздо старше додонской! Ведь мы явились в эту Вселенную, когда звёзды уже сформировались!

Это было выше понимания Айрона, и он некоторое время молчал, потом с неуверенностью проронил:

— Он так сказал. Он сказал, что ранее ифритов было гораздо больше.

Космические путешественники пересекли в своих сферах неизменную линию терминатора — границу постоянной ночи и постоянного дня. Прямо за этой границей картина планеты была совсем иной, и оба путешественника заинтересовались зрелищем.

Додон выпустил из своей сферы светящийся шар, и тот поплыл поверх обеих капсул, освещая тёмную сторону планеты, как крохотное солнце.

Айрон видел будущее своей планеты — такой станет Земля, спустя миллиард лет. Возможно, тогда тоже остановится вращение, исчезнет атмосфера, испарится и улетит в космическое пространство вода. И вечный холод нескончаемой вселенской ночи сохранит тогда в неизменности останки их жизни. Закончатся все национальные распри, уйдут в небытие политические дрязги, прекратятся международные споры за право владения земельными богатствами, перестанут коптить небо бесчисленные производства всякой ненужной дряни, кончится толкучка на рынке сбыта любого мыслимого товара — от китайских хлопушек до ракетных комплексов. Сначала при нехватке кислорода вымрет большая часть населения планеты. Отравленные воды мирового океана ускорят процесс распада цивилизации.

Возможно, к тому времени часть населения уже отправится обживать новые миры, и тут, в первобытной яме остаточного общества будут копошиться лишь жалкие людские остатки. Но и среди них будет жестокая конкуренция за право дышать, за право есть и размножаться. Одни будут в чём-то состоятельнее других, будут аккумулировать во власти кучки те остаточные технические возможности, что ещё сохранятся в этом умирающем от истощения мире. Да, они будут неистово стараться выжить — это закон. Они закопаются в землю, они построят убежища, и будут некоторое время жить. И, возможно, агония цивилизации продлится ничуть не меньше, чем история её развития.

Не в силах покинуть умирающую планету, никому не нужные, они будут изобретать всё новые и новые способы выживания — возможно, пожирая сами себя. Всё, что угодно, только удержать глоток воздуха, только сохранить биение сердца. Их жизнь будет походить на непрерывный ужас, а каждый новый день — на преддверие преисподней.

— Айрон, если тебе так интересно, мы можем спуститься на поверхность планеты и пройти по ней ногами. — заметил Ваятель. — Сфера легко преобразуется в обтекаемое поле. Ты не будешь ощущать никаких неудобств.

Это было очень заманчиво, и двое путешественников под светом искусственного солнца спустились вниз. Бледная тень от сферы додона, скользящая по замёрзшим развалинам, превратилась в чёткий силуэт, а под ногами ифрита образовался светлый круг — он сам светил себе. Эти двое, столь непохожие друг на друга, опустились посреди круглого искусственного строения. Стены его ещё были целы — время сохранило их, виднелась даже прочная кладка, держалась и обшивка. Зато крыша обрушилась, и Ваятель с Айроном стояли на её остатках. Наверное, когда-то это был металл, только со временем он просел, разрушился от старости и обвалился. Видны были источенные коррозией балки, согнутые, как древние старухи — они пронзали истлевшие листы металла.

Ноги двух самых удивительных во Вселенной существ сделали несколько шагов по тому, что могло быть крышей цирка, или крытого бассейна, или хранилищем воды, или ангаром для техники.

— Возможно, это было культовое сооружение. — внёс предложение додон. — Я много видел разных миров, и в большинстве из них имело место представление о жизни после смерти. Представители самых разных рас, самые разные виды существ, верили, что они есть избранники некой высшей силы. Им казалось, что это избранничество в личное бессмертие, в некую посмертную форму жизни. Вы не поверите, с каким упорством они цеплялись за свою доктрину. Бесчисленные виды верований, традиций, догматов, ритуалов — всё это давало им иллюзию собственной исключительности. От самого начала до самого конца они ждали какого-то блистательного финала. И, даже умирая в нищете вырождения, ждали прихода высшей силы. Иногда мы успевали придти на помощь и переселяли остатки населения с умирающей планеты. Большей частью это были вырожденные виды — время цивилизации очень невелико в масштабах вселенского существования. Иногда мы оставляем всё, как есть, потому что регрессия становится необратимой. Ты говоришь, додонов это тоже коснулось?

— Это была трагическая случайность. — рассеянно ответил Коэн. — Кто знает, как пошла бы история, если бы Пространственник не совершил свою ошибку.