Спейсер Кацай - Тарназариум Архимеда

— Д-давай, д-давай все вокруг осмотрим, — дрожащим голосом выдохнул Олег. — Это хорошо, если "оттуда". А если…

— "Тайга-Луна", "Тайга-Луна", я — "Тайга-Орбита". Живы, бродяги? Что там у вас опять случилось? — внезапно раздался в наушниках, чуть искаженный и слегка напряженный — умел себя второй пилот в руках держать! — голос Наруддинова.

Однако через минуту его тон изменился.

— "Тайга-Луна", "Тайга-Луна", — тревожно завибрировали мембраны наушников, — я — "Тайга-Орбита". Отвечайте!!!

Тресилов по прежнему молча топтался на месте, поворачиваясь скафандром во все стороны. Руслана не выдержала.

— Сергей Михайлович, тут мы, — выкрикнула, словно на другой берег реки. — Все нормально. Если оно может быть нормальным. Модуль завалился. Что делать, не представляем.

— Сильно завалился?

— Напрочь.

— А хоть целый-то?

— Вроде. И горючее есть. Только, взлетать-то как будем?

— А командир чего молчит?

Тресилов еще раз зацепился взглядом о "крысу", так и лежащую возле ног Русланы, и, в конце концов, попытался взять себя в руки.

— Думает командир, — хрипло произнес он и сделал шаг в направлении Барбикен. — Руслана, осмотри окрестности на предмет наличия этой пакости, — толстый палец перчатки уперся в "крысу", — а мы пока с Сергеем совет держать будем.

Руслана, по дуге обойдя лежащее существо, двинулась в обход спаундера, постепенно расширяя круги следов. Все, вроде, было спокойно. Никаких дырок в месте очередного прилунения не наблюдалось. Наблюдалась внешняя безжизненность, как и положено классическому представлению о природе единственного спутника Земли. Это почему-то успокаивало. Так успокаивало, что Руслана неожиданно поймала себя на том, что в груди затеплилась слабенькая надежда на счастливое окончание их авантюры. А, может, это голоса, бубнящие в наушниках, оказывали на нее такое действие? Барбикен прислушалась.

— Вот такие пироги, Серега, — немного истерически вздрагивал голос Олега. — Что за твари — непонятно. Одну, кажется, мы с собой притащили. Дохлую. Короче, брат, открытие! Но это открытие накрепко нас к Луне пригвоздило. Вляпались мы, брат, основательно.

— Олег, "Дальтур" уже знает. Из-за внештатной я обязан был связаться с ними…

— Ну и…

— Сам понимаешь. Корабль у них один. Наш. Помнишь, я еще на подготовительном этапе говорил, что без дубляжа работать — безумие? Но вы же тогда все, действительно, с ума сходили. Скопировали американскую технику более чем тридцатилетней давности, модернизировали ее при помощи топора и какой-то матери, чинам роскосмосвским бабок за молчанку отвалили… Что, и теперь молчать будем?

— А что они сделают чины эти? Что?! Техника у них есть какая-то. Но поверь, уже действительно безо всякой модернизации. Пока раскачаются, пока стартуют, пока долетят… Посчитай сам, Серега. Ты же профессионал. А мы на подножных кормах дня четыре продержаться сможем, если не взлетим.

В голосе Тресилова прорезались рыдающие нотки.

— Да и не полетят они… Это же — международный скандал. На уровне Путина отмазываться придется. И закончится тем, что все на "Дальтур" свалят, а сами затихарятся.

— И правильно затихарятся, — жестко донеслось с орбиты. — Это же вы сами решили на космическом туризме бабки срубить. В обход, между прочим, государства и всевозможных инстанций.

— Какой ты правильный стал! А где раньше был, когда мы тебя из "Роскосмоса" вынимали на полгода?! Хорошо рассуждать, сидя на орбите и имея возможность каждую минуту домой рвануть!..

В эфире настало молчание, нарушаемое тяжелым сопением. То ли Тресилова, то ли Наруддинова. Руслана почувствовала, как ее слабенькая надежда просачивается наружу сквозь ткань скафандра, оставляя за собой только ледяную пронзительную пустоту. И когда это ощущение стало совершенно невыносимым, она не выдержала.

— Вы еще подеритесь, умники, — ворвался в эфир ее звенящий голос. — Потом отношения выяснять будете. Что сейчас-то делать станем?

Наверное, не сам вопрос Русланы, а тон, каким он был задан, немного остудил спорщиков.

— Так, Наруддинов, — хмуро, чуть растягивая слова, произнес Тресилов. — Ты пока не вмешивайся. Все равно ничем не поможешь. Сами влипли, самим и отлепляться придется. Попробуем поднять модуль и взлететь. Другого выхода я не вижу. Вот только как ее поднять, бандуру эту?

— Ты ее массу помнишь? — раздался не менее хмурый голос Наруддинова.

— Помню.

— То-то и оно… Слушай, — раздалось после непродолжительного молчания, — я тут почему-то Хейердала вспомнил. Как он на острове Пасхи идолов этих каменных поднимал. Нужно немного приподнять модуль и подложить под него камни. Потом — еще приподнять и еще подложить. До тех пор, пока его вручную вертикально поставить можно будет.

— Ага, — буркнул Тресилов, — каменный век на службе века атома и электроники. Но, впрочем, за неимением гербовой… Барбикен, — позвал он Руслану, которая, в поисках крысиных нор, добрела уже почти до самого края отлогого кратера, — собирай камни, какие найдешь, и тащи к модулю.

Внезапно Олег замолчал и сам окаменел, оглядываясь по сторонам. Вокруг распласталось гладкое днище кратера, покрытое почти черным слоем брекчий. Уныло и тоскливое. Без, хотя бы одного, крупного булыжника, нарушающего мертвую шершавую гладкость.

— Ч-черт… — выдохнул Тресилов, внезапно тоскливо осознав, что булыжники могут быть оружием не только пролетариата, но и потерпевших аварию космонавтов.

Вдалеке, почти на гребне склона, ограничивающего их горизонт, Руслана замедленно повернулась к нему и тоже замерла, чуть мерцая светофильтром скафандра.

— П-понимаешь, командир, — заикаясь, начала она, но Тресилов прервал ее.

— Сам вижу. Вот ведь невезуха!

— Что там такое? — это уже Наруддинов.

— Не везет нам сегодня, Серега. План твой не работает: крупных камней в пределах видимости не наблюдается.

— А не в пределах? — после тяжелой паузы спросил Наруддинов.

— Не в пределах?.. Руслана, поднимись повыше — тебе уже немного осталось — что там, за кратером?

Барбикен молча развернулась и побрела дальше. Только в наушниках запыхтело.

— Знаешь, Олег, ты как хочешь, — всколыхнул эфир пасмурный голос Наруддинова, — а я все-таки свяжусь с "Роскосмосом". Может, посоветуют что-нибудь…

— Прекратить! — откровенно истерически заорал Тресилов. — Прекратить, мать твою! Кто здесь командир? Кто здесь командир, спрашиваю? Кто решения принимает? Кто отвечает за все?

— Отвечать некому скоро будет…

— Не каркай! Выберемся! — Тресилов притронулся к карману скафандра со, спрятанной в нем, коробочкой. Этот жест, казалось, придал ему сил, потому что продолжил он более спокойно. — Выберемся, Серега, поверь. Выберемся. Еще не вечер. Только всем — слушаться меня. Приказы выполнять беспрекословно. Приказ тебе — ни с кем больше не связываться. Сидеть тихо, думать и ждать. Приказ Барбикен… Эй, Руслана Андреевна, ты чего притихла?