Софья Непейвода - Наследники предтеч. Выживание

37 – 40 сутки.

Джунгли.

Через четыре дня после открытия всемирной сети я решила, что хватит дикой жизни, пора и честь знать. Эта мысль пришла в мою голову, когда я висела вниз головой, уцепившись пальцами ног за тонкие ветки, одной рукой придерживая зеленый побег, с которого обкусывала кисловато-терпкие ягоды, а другой чесалась в давно немытых колтунах. За эти дни волосы опять успели отрасти чуть ли не до полуметровой длины, ни разу не чесанные спутались и стали пристанищем для лесных насекомых. Нет, меня не кусали, просто использовали как своеобразное бегающее гнездовье. В результате голова неимоверно чесалась. Перехватившись ногой поудобнее, я вытащила из шевелюры зеленую гусеницу и сунула ее в рот, в качестве приправы использовав горьковатый листик.

— Вообрази, я здесь одна, — проникновенно поведала пробегающей мимо ящерице, проглотив. — Никто меня не понимает! — я перелезла поближе к созревшим ягодам, объев все лучшие в пределах досягаемости. — Рассудок мой изнемогает, — почесав под мышкой, я возмущенно закончила, сделав ударение на «молча». — И молча гибнуть я должна?

Представив, как я сейчас выглажу со стороны, рассмеялась, но потом взгрустнула. Дичаю. По настоящему дичаю. Скоро превращусь в пещерного человека с компьютером. Да почему скоро? Я уже такая. Надо что-то менять. Хоть как-то возвращаться к цивилизации. Поделившись своими мыслями с Аллой, я задумалась, с чего бы начать. Пожалуй, стоит найти людей. Посмеявшись, Алла сказала:

— «Вот у нас типа группа. Но толку-то от нее. Только пищу вместе добываем. Цивилизацию никто не строит, даже укрытиями не озаботились, пользуясь тем, что взяли с собой. Так что опустишься ли ты на дно или нет, зависит только от тебя, а вовсе не от других людей».

— «Неужели ваша группа не достигла никакого результата? Не верится».

— «О, результат, конечно, есть. Танцы каждый день. И джем из ягод варить научились. Безопасней вместе — это конечно. Но это все. Мне иногда кажется, что некоторые люди от природы настолько ленивы, что вообще ничего бы не делали, пока беда не рухнет на голову. Даже страшно от такого бездействия».

— «И никто не стремится изменить ситуацию? А как же хищники? Насекомые? Плохая погода, наконец? К тому же совместная добыча пищи — неплохое начало».

— «Начало может и неплохое, если б дела дальше шли. У нас знаешь, как ситуация обстоит? Нашли одну ягоду, несколько травок, пару корешков и все. Ими и питаемся. Еще рыбу, конечно, ловим. Сетями. Перегородили сетью реку и два-три раза в день проверяем. Еще мужчины иногда ходят местных летучих мышей камнями бить. Это все. Большая часть народа и не стремится к чему-то еще. Типа еда же есть, что заморачиваться? Тем более что хищников мы пока не встречали, по крайней мере, на нас ни разу никто не нападал. Комаров и мух вообще не видно. Продукты практически не портятся, разве что высыхают, даже рыба не гниет, может потому, что за все время дождя ни разу не было. Да я думаю, что и не будет — мы живем так высоко в горах, что все облака проходят гораздо ниже. Смотришь с обрыва — сверху небо ясное, снизу — море облаков. Красота».

Мы проговорили еще почти полчаса. В чем-то Алла права — отсутствие людей не должно приводить к таким последствиям. Значит за дело! Для начала я решила обзавестись одеждой. А для этого — выделать шкуру. Поймав и съев одну из крупных древесных ящериц, я тщательно соскребла с ее шкуры остатки мяса и жира. Что дальше? В книгах обычно рекомендуют засыпать шкуру солью. Но соли нет. От мысли о белых кристаллах потекли слюнки. Давно я не ела солененького. А хочется. Ладно, вернемся к шкуре. Вроде бы еще можно вымачивать в растворе золы, так? Но для этого, во-первых, нужна зола, а во-вторых, емкость, в которой ее разводить. Может, сойдет просто натереть золой? В этом случае все просто — надо спуститься вниз и развести костер, чем я и занялась, собрав максимально сухие дрова, которые получилось найти в затопленном лесу, когда и сверху и снизу постоянно течет вода. Выбрав место повыше, я расчистила будущее кострище от мха, сложила растопку и приступила к процессу получения огня. Развести костер мне удалось, наверное, только благодаря тому, что я заказала у керел встроенную в кольцо зажигалку с большой температурой огня. Когда древесина загорелась, она, к моему удивлению, не совершала никаких попыток погаснуть, хотя от нее и получилось гораздо больше дыма, чем огня. А попросту говоря — почти один дым. Зато густой и летящий сразу во все стороны. Поэтому я устроилась на мокром мхе метрах в десяти от источника дыма и подходила только подбросить хворосту, но даже этот краткий контакт вызывал слезы и быстро превратил меня в грязного трубочиста. Пока нагорало достаточное количество золы, я решила попытаться вырезать из отломанного куска коры хоть какую-то расческу, которая, хотя и получилась кривая с неравномерно расположенными редкими толстыми зубьями, но вполне годилась для приведения запутанной шевелюры в более приемлемое состояние. Однако, помучившись около часа, я пришла к выводу, что на сей раз все-таки слишком запустила волосы и вновь обрезала большую часть. Даже в обрезанном состоянии их так и не удалось распутать, и весь грязный ком полетел в огонь. Расчесав остатки волос, я затушила костер и немного подождав, выгребла получившуюся золу. К тому времени она достаточно остыла, и ее хорошо промочил дождь, поэтому я щедрой рукой нанесла получившуюся пасту на внутреннюю сторону шкуры. Сколько там держать надо? По-моему, чуть ли не сутками у нас время мерили. Значит, полежит до завтра, и хватит.

На следующее утро очистила шкуру от золяной пасты и повесила сушиться, растянув на примитивной раме из веток. Чтобы на шкуру не попал дождь, поместила ее под толстую ветвь, но все равно к следующему дню она равномерно покрылась плесенью и даже поросла еще какими-то грибами. Разочарованно осмотрев ее, я пришла к выводу, что в такую погоду сушить надо над костром. Добыв еще одну ящерицу, решила попробовать сразу просушить, ведь если не получится и мазать золой не стоит. Заодно во второй раз поела сготовленной пищи, а именно запекла клубни папоротника и попыталась поджарить мясо ящерицы. Печеные клубни оказались еще больше похожи на картошку, чем в сыром виде и очень вкусными, а вот ящерица кое-где подгорела, а кое где осталась почти сырой и к тому же сильно отдавала дымом. Выбрав съедобные куски мяса, я с наслаждением заедала их папоротниками, пока шкура «сушилась». Через несколько часов она основательно прокоптилась, стала более хрупкой и вполне съедобной… на голодуху. Посмеявшись, я поделилась способом «просушки шкуры» с Аллой, заметив, что наверное привесила ее слишком низко. Пока мы болтали, показались представители уже знакомого мне кабаньего племени. Я поспешно уступила им холмик, но далеко не ушла, поскольку считала, что оставлять горящий костер даже во влажном лесу не стоит. Но я зря беспокоилась. Взрослые кабаны целенаправленно обступив источник дыма и огня принялись закидывать кострище мокрым мхом, а потом и вовсе землей, пока не пропала последняя тонкая струйка дыма. После чего удовлетворенно повалялись, приминая получившийся могильный холмик, и организованным строем удалились дальше в лес. Вот это да! А умные здесь животные! Или это сложный поведенческий инстинкт? И, если это действительно инстинкт, то какова причина его возникновения? На этот вопрос я пока не смогла ответить. А попытки выделать шкуры решила отложить на будущее, когда станет посуше и дождей поменьше.