Сергей Подгорный - Взгляд с нехоженой тропы (Сборник)

«Помогите!!!» — хотел закричать Евтеев, но пересохшие губы только разомкнулись и сомкнулись снова: кто мог услышать его крик? Это было все равно, что взывать к беспредельности. «Почему человек до самого конца не может поверить в свою смерть, даже если она уже стоит с ним рядом?…» — зачем-то, наверно, просто по укоренившейся привычке, подумал он.

— Нет, я не верю, что мне никто не поможет… — проговорил он сквозь стиснутые зубы, сжав кулаки так, что из промежутков между пальцами брызнула красная глина. — Я не верю, что мне никто не поможет и я сдохну на этом такыре, умру от удушья, а он сомкнётся… надо мной…

И он увидел Махатму. Тот легко шел к нему — высокий и худощавый, не оставляя следов на поверхности предательской глины, и его окружало голубое сияние.

— Махатма… — прошептал Евтеев, чувствуя невыразимую радость избавления и глубочайшее удивление перед самим фактом его появления здесь, когда его — Евтеева — уже оставила последняя надежда.

Махатма приближался будто во сне, ободряюще и светло улыбаясь, но вдруг сверху обрушился густой поток черной воды, и тут же погасло голубое сияние, а силуэт Махатмы заструился и стал истаивать…

— Борис, проснись! — орал над самым его ухом Швартин, тряся за плечи. — Ливень!..

Евтеев открыл глаза — по лицу уже хлестали водяные струи — и стал с судорожной поспешностью выбираться из спального мешка.

— В машину, скорее в машину!.. — подталкивал его Швартин. В кабине «Нивы» Евтеев начал приходить в себя, хотя еще смотрел вокруг пришибленно и удивленно.

— Вот так дождик!.. — вдруг рассмеялся Швартин. — Чего мы перепугались? Ждали его, ждали, дождик пошел, а мы… Эх! — воскликнул он, распахивая дверцу машины и выпрыгивая в темноту под ливень. — Вот это душ!.. — и на сидение полетела сначала мокрая ковбойка, а потом брюки. — Душ Шарко… Борис, вылазь, а то пожалеешь!..

Евтеев еще с минуту сидел, окончательно приходя в себя, потом взялся за ручку дверцы, но Швартин вдруг торопливо залез в машину, лицо его было озабоченным:

— Черт… прибывает вода, — сказал он. — Мы, кажется, не там остановились, надо стать где-то повыше.

Он завел мотор, включил фары и дворники.

По лобовому стеклу струился поток воды, и, хотя фары были переключены на дальний свет, ничего толком не было видно. Евтеев высунулся в открытое окно; свет фар терялся в десятке метров перед машиной; казалось, природа обрушила на Гоби всю ту воду, которую по рассеянности не давала ей долгие сухие годы. Мутный, бурлящий поток, становящийся все стремительнее, прибывающий на глазах, уже бил в буфер машины. За какие-то считанные минуты «Нива» и Евтеев со Швартиным в ней вдруг оказались словно среди ярящейся реки.

— Быстрее, зальет мотор!.. — невольно крикнул Евтеев. — Давай, Степа!..

Швартина не надо было подгонять: напряженно-собранный, он развернул машину под углом к потоку, и она медленно, но упрямо выбиралась туда, где должен был быть берег неожиданной реки. Было мгновение, когда им обоим показалось, что опасность прошла, все кончится благополучно и останется в памяти лишь забавным приключением, но в открытое боковое окно Швартин вдруг совсем рядом увидел метровую селевую волну; он лишь успел повернуть голову к Евтееву, как она ударила по кузову машины, плеснулась грязью в салон и развернула «Ниву» капотом навстречу потоку. Следующая волна — Евтеев со Швартиным еще не успели опомниться — ударила в лобовое стекло, перекатилась через крышу, смахнув с багажника плохо прикрепленные вещи; мотор заглох.

— Прыгай!.. — крикнул Швартин. — Сейчас перевернет!..

Евтеев открыл дверцу и, оглянувшись, скорее почувствовал, чем увидел, как Швартин, перегнувшись на заднее сидение, пытается взять рацию.

— Прыгай!.. — заорал Швартин, поняв, что Евтеев мешкает, и тот вывалился из машины в воду и темноту.

Едва он стал на ноги, его тут же сбила и поволокла тяжелая, вперемешку с грязью, волна. Евтеев судорожно забился, стараясь не захлебнуться, удержаться на поверхности, его несколько раз перекрутило в потоке, и он очутился в сплошной темноте среди бушующей воды. Он ощутил острый, как удар ножом, страх, растерялся до беспомощности и только минуту — или час? — спустя вновь понял простую вещь: чтобы скорее выбраться, надо плыть поперек потока, лишь это самый короткий путь к спасению. У него даже не было времени крикнуть. «Только бы не ударило о камни…» — билась в голове единственная мысль.

Когда, наконец, он выполз из селевого потока, отполз подальше и распластался на мокром щебне под уже прекращающимся ливнем, он не мог сказать, сколько времени продолжалась его лихорадочная борьба за жизнь. Вокруг по-прежнему была густая темнота, он лежал не только опустошенный, но, казалось, до предела выжатый, без сил и без мыслей. Потом ему стало холодно, забила дрожь, он заворочался и вспомнил: «Швартин!..»

— Степан!!! — закричал Евтеев, вскакивая на ноги.

— Степан! Степан!.. — кричал он, топчась на берегу уже стихающего потока.

Ему страшно было даже допустить мысль, что Швартин мог погибнуть; но где его искать? Куда идти: вверх или вниз по течению?…

Вначале он пошел вниз, до рези в глазах всматриваясь в темноту, стараясь не оступиться на острых камнях, время от времени останавливаясь и зовя Швартина. Но скоро убедился, что эти поиски ничего не дадут, надо ждать рассвета: может, Швартин лежит где-то на берегу без сознания, а он уже прошел мимо него в темноте. «И не вниз надо идти, а вверх по течению, — подумал Евтеев. — Швартин сильнее, выносливее, он, как альпинист, бывал, наверно, в подобных переделках и поэтому должен был выбраться из потока раньше меня…»

Сжавшись от холода в комок, не в состоянии еще оценить положение, в котором они оказались, Евтеев нетерпеливо ждал рассвета. Он продолжил поиски, едва начало сереть. Теперь он уже понимал, что дорога, по которой они вчера ехали, никогда не была руслом реки — это русло проложили селевые потоки. Прошедшая ночь вспоминалась бы приснившимся кошмаром, если бы перед его глазами не было свидетельств только отбушевавшей стихии. «Что же стало с машиной?…» — придавленно и потрясенно подумал Евтеев.

Солнце еще не вышло из-за дальнего хребта, когда подул теплый ветер.

Евтеев торопливо шел, пристально вглядываясь во все вокруг, но Швартина не было видно. «Может, Степан выбрался на другую сторону?… — подумал он и решил: — Дойду до места нашей вчерашней стоянки, я, кажется, запомнил его окрестности, и — если Степана не будет — пойду обратно по тому берегу…»

На мгновение он словно увидел себя издалека и сверху: крошечная фигурка на покрытом солнечным загаром, кажущемся оплавленным щебне в центре неоглядного, безлюдного и дикого пространства. До озноба, так что передернул плечами, Евтеев ощутил свои малость и затерянность.