Алекс Ривендж - Контакт

Со стороны Цецилии это было нечестным приемом, и лишь прорвавшаяся в ее голосе фальшь смогла его смягчить.

— Не трогай девочку. Тебя она любит не больше, — отрезал Крейг. Он не любил, когда нарушали правила игры.

Цецилия вздрогнула, как от пощечины. Ее глаза вспыхнули, и она была в этот миг очень близка к тому, чтобы отказаться от игры и откровенно надерзить своему мужу, но привычка все же взяла верх.

— Что может знать о любви такой сухарь! — Цецилия притворно всхлипнула. — Ваша работа убивает все живое вокруг себя — это твоя Синтия так говорила… Марту вы уже довели: несчастная лежит с нервным припадком. Я следующая, да?

— Не понимаю, чего ты так заволновалась о Марте: ты же всегда ее терпеть не могла!

— О-о-о! Как ты жесток!!! — театрально застонала Цецилия.

— Давай прекратим этот разговор. Найди себе занятие.

Крейг отстранил Цецилию рукой и пошел к выходу. Цецилия снова застонала и принялась сползать вдоль ствола пальмы на землю. Крейг не обернулся: сцены были ему не в новинку.

Проводив взглядом затянутую в серый пиджак спину, Цецилия зажмурилась. На него ничего не подействовало. Он ушел… В ее висках начала стучать кровь. Сердце неспокойно екало. Из памяти поднялась страшная морда чудовища, по вине которого она была вынуждена тосковать в одиночестве. Кривые зубы предстали перед ее глазами так ярко и выразительно, что Цецилия вздрогнула. Ее «соперник» не был просто новым видом оружия — это было поистине жуткое существо. Неужели Дональд серьезно рассчитывает его выдрессировать?.. Или такие «зверушки» будут просто сбрасываться на противника, сея вокруг себя кровавую смерть? И в том и в другом случае Цецилия ни за что не захотела бы очутиться рядом с подобным зверем, если он будет на свободе. Она снова попробовала представить себе, что произойдет, если монстр вырвется…

Пронзивший ее ужас был настолько силен, что поднявшиеся от него волосы отменили необходимость искать парикмахера для новой прически.

25

Медленно и нехотя боль все-таки уходила.

«За что? — слушая, как затихают последние пульсирующие ее остатки, спросил себя Соня, вспомнил ответ, но нашел и новый вопрос: — За что так жестоко?»

Он был уверен, что нового наказания не переживет: даже если выдержит организм, разум предпочтет исчезнуть. Слишком сложно, слишком страшно… «Они — дикари, — продолжал морщиться Сонный. — Дикари и садисты. Как они смотрели…»

Где-то в глубине у него загорелась злость. Какое право они имели так его мучить, даже не попытавшись ни о чем расспросить?

А его задание? Раз эти двуногие твари способны на такие издевательства, кто даст гарантию, что дети в безопасности? А что будет, если произойдет встреча с этими безжалостными существами — вдруг их хватит на то, чтобы начать войну? Сонный снова вспомнил об уроках истории, и страх заставил его затрястись: вдруг то, что с ним вытворяли, не было наказанием? Что, если они потребуют от него показать дорогу к родной планете? Сперва доведут до предела, за которым начинается слом личности, а потом начнут задавать свои вопросы? Что делать тогда?

Сонный бессильно зарычал. Он не знал выхода. Если его догадка верна, то он наверняка долго не продержится, расскажет им все.

И что тогда? Бомбы, разрушенные города, крылья смерти, летящей над головами детей и женщин?

— Нет, не надо! — взвыл он вслух.

Скорее всего, так и есть — изо всех вариантов надо всегда рассчитывать на худший. Но тогда…

Новый страх оказался так велик, что Сонный потерял сознание.

— Дэн, он, кажется, умирает! — заглянула через стекло Даффи.

— Да ну, с чего бы… — отмахнулся тот.

— Знаешь, Дэн… — Даффи оглянулась — кроме них в лаборатории сейчас не было никого. — Давай после того, как опыты закончатся, переедем на Землю… Мне там говорили, что с удовольствием возьмут меня в свою лабораторию, да и для тебя найдется место.

— Кто говорил? Даффи, ты просто мастер по неточности формулировок.

— Неважно… Хочешь, я скажу тебе один секрет? — глаза Даффи кокетливо сверкнули.

— Ну? — Дэн наклонился к ней. Не говоря ни слова, девушка чмокнула его в ухо.

— Ну что, хороший секрет получился? — она задорно, по-детски рассмеялась.

— Брось… — Дэн как-то замялся.

— А почему? — Даффи запрыгнула на стол и принялась болтать ногами.

— Знаешь, — Дэн на минуту задумался, как бы получше объяснить ей то чувство, которое вызывал у него лежащий в «садке» монстр. Почему-то при нем говорить откровенно или как-то выражать свои чувства ему очень не хотелось. — Мы словно не одни…

— Ну и что? — брови Даффи удивленно подпрыгнули вверх. — Кого нам стесняться? Да и нет тут никого.

— Все равно.

Дэн подумал вдруг, что он не хочет откровенничать перед возможным врагом. Или просто перед символом мощной и чуждой враждебности, воплотившейся в эти лежащие сейчас бессильно когти и мускулы. Что бы там ни было, все лучшее — не для Чужих. Особенно не для таких Чужих!

— Я поняла! — рассмеялась вдруг Даффи, заметив его направленный через стекло взгляд. — Ты его боишься? Ведь правда, боишься?

— Считай, что так, — потер пальцем лоб Дэн.

— А хочешь еще один секрет? — личико Даффи внезапно стало серьезным. — Я тоже его боюсь… только так, немножечко… Почему я с тобой и говорю о том, что надо уехать… Я вообще давно на Земле не была, а знаешь как хочется…

— Эх, Даффи, какой ты еще ребенок, — Дэн нежно притянул ее к себе. «Уехать… Да это было бы просто здорово!»

26

Ник выплюнул жвачку на пол, наступил носком ботинка и яростно принялся втирать ее в пол.

— Дерьмо!

Слово вывалилось у него изо рта, словно еще один кусок жвачки.

— Успокойся, — хмуро посоветовал Вильямс. Он сидел, опустив голову и зажав коленями сложенные ладони. С этой новой работой было что-то не в порядке, и он злился, будучи не в силах понять — что. Да, работа охранника опасна, и немало его знакомых погибли — но ни разу смерть не приходила так неожиданно и непонятно. Кто-то где-то почему-то пролил кислоту — и нет человека. Вильямс не мог поверить, что так бывает.

— Я не хочу успокаиваться. Сейчас нам на голову льется кислота, а через час ляпнется все это чудище!

— Заткнись. И без тебя тошно, — поморщился Кельвин.

Мортимер с любопытством переводил взгляд с одного на другого. В порядке ли вещей такие разговоры, он пока не знал и очень не хотел, вмешавшись, ударить лицом в грязь.

— Ладно, — Вильямс встал. — Мне пора идти на смену. Вы с Ником — на очереди.

Вообще-то сам Вильямс не должен был дежурить без крайней необходимости, но новенький, Бриджвуд, на вид ему доверия не внушал. Мортимера он знал, пусть косвенно и вскользь, но уже по одному его внешнему виду можно было заключить, что он не из неженок. Что же касалось навязанного новичка, все в нем выдавало несолидную «мелкоту»: от детского (во всяком случае, по меркам Вильямса) румяного лица, до порывистых, одновременно и неуклюжих и быстрых, движений.