Абрахам Меррит - Ползи, тень !

Тень придвинулась ближе... шепча... шепча... и я понял, что она шепчет... и тогда она сказала мне свое имя... и многое другое... и что я должен сделать, чтобы заслужить обещанные мне наслаждения. Но я ничего не должен делать, пока она не сделает того-то и того-то, и я должен это сделать в тот момент, как она меня поцелует... когда я почувствую ее губы...

Я резко спросил: "Что ты должен сделать?"

Он ответил: "Убить себя".

Доктор Лоуэлл, дрожа, отодвинул свое кресло.

- Боже! И он убил себя! Доктор Беннет, не понимаю, почему вы не проконсультировались со мной по этому случаю. Зная, что я рассказал вам о...

Билл прервал его:

- Именно поэтому, сэр. У меня были причины пытаться справиться с этим одному. Я готов изложить вам эти причины.

Я сказал ему: "Это всего лишь галлюцинация, Дик. Фантом воображения. Тем не менее он достиг степени, которая мне не нравится. Ты должен пообедать со мной и остаться на ночь. Если не согласишься, откровенно говоря, я применю насилие".

Он со странным выражением посмотрел на меня. Потом негромко сказал: "Но если это галлюцинация, что это даст? Мое воображение ведь со мной? И Бриттис появится здесь, как и у меня дома".

Я ответил: "К дьяволу все это. Ты остаешься здесь".

Он ответил: "Хорошо. Я готов попробовать".

Мы пообедали. Я не позволил ему говорить о тени. Добавил в его стакан сильное снотворное. В сущности накачал его наркотиком. Немного погодя у него начали слипаться глаза. Я уложил его в постель. А про себя сказал: "Приятель, если ты проснешься раньше, чем через десять часов, я не врач, а ветеринар".

Мне пришлось уйти. Вернулся я сразу после полуночи. Прислушался у двери Дика, не решаясь войти, чтобы не побеспокоить его. Решил не входить. На следующее утро в девять часов я заглянул к нему. Комната была пуста. Я спросил слуг, когда ушел мистер Ральстон. Никто не знал. Когда я позвонил ему, его тело было уже обнаружено.

Я ничего не мог сделать, и мне нужно было время, чтобы подумать. Чтобы мне не мешала полиция. Чтобы провести собственное исследование в соответствии с тем, что говорил мне Ральстон и что я не считал связанным с этим случаем.

Билл повернулся к де Кераделю.

- Ведь вас профессионально интересуют только симптомы?

Доктор де Керадель ответил:

- Да. Но в вашем рассказе ничто не противоречит моему диагнозу о галлюцинациях. Может, если вы сообщите подробности, о которых сами хотели подумать...

Я прервал его.

- Минутку. Билл, ты ведь сказал: Бриттис, кто бы она ни была, тень или иллюзия, утверждала, что она не демон, не суккуб. Ты начал передавать его слова: "Она сказала, что она..." - и смолк. Но кем она себя считала?

Казалось, Билл колеблется, затем он медленно ответил:

- Она сказала, что была девушкой, бретонкой, пока не стала... тенью из Иса.

Мадемуазель откинула назад голову и безудержно рассмеялась. Она положила свою руку на мою.

- Тень злой Дахут Белой! Алан де Карнак, одна из моих теней!

Лицо де Кераделя оставалось невозмутимым.

- Вот как? Теперь я понимаю. Так. Ну, доктор Беннет, если принять вашу теорию о колдовстве, то с какой целью это было сделано?

Билл ответил:

- Вероятно, деньги. Надеюсь со временем узнать точно.

Де Керадель откинулся назад, благосклонно поглядывая на Лоуэлла. Он сказал:

- Не обязательно деньги. Цитируя доктора Карнака, возможно, это искусство ради искусства. Проявление истинного художника. Гордость. Некогда я знавал... ну, несомненно, суеверные люди назвали бы ее ведьмой... так вот она гордилась своим мастерством. Это заинтересовало бы вас, доктор Лоуэлл. Дело происходило в Праге...

Лоуэлл вздрогнул. Де Керадель вежливо продолжал:

- Подлинный художник, она практиковалась в своем мастерстве, или использовала свой разум, или, если предпочитаете, доктор Беннет, исполняла колдовские обряды исключительно ради удовольствия, которое получала как художник. Между прочим, она умела заключать что-то от убитых ею в маленьких кукол, точное подобие убитых, и оживляла этих кукол; и затем они выполняли ее приказания... - Он заботливо наклонился к доктору Лоуэллу: Вам плохо, доктор Лоуэлл?

Лоуэлл был бледнее бумаги. Глаза его, устремленные на де Кераделя, были полны ужасом. Он пришел в себя и твердым голосом сказал:

- У меня случаются прострельные боли. Ничего страшного. Продолжайте.

Де Керадель сказал:

- Подлинный художник... да, ведьма, доктор Беннет. Но я назвал бы ее не ведьмой, а владелицей древних тайн, утраченной мудрости. Из Праги она отправилась в этот город. Приехав, я попытался отыскать ее. Узнал, где она жила. Но увы! Она и жившая с ней племянница сгорели, со всеми своими куклами и вместе с домом. Загадочный пожар. Откровенно говоря, я почувствовал облегчение. Я немного побаивался этой кукольницы. Не таю зла против тех, кто организовал ее уничтожение, если оно было организовано. В сущности... это может показаться бессердечным, но вы, мой дорогой доктор Лоуэлл, поймете, я уверен... в сущности, я даже благодарен им... если они существуют.

Он взглянул на часы и сказал дочери:

- Дорогая, нам пора идти. Мы уже опоздали. Время прошло так приятно, так быстро... - Он помолчал и сказал подчеркнуто, медленно: - Если бы я обладал той властью, которой обладала она, а она обладала этой власть, я, доктор де Керадель, не боялся бы ее... Если бы я обладал этой властью, ни один из тех, кто мешал мне, становился на моем пути, не прожил бы долго... - Он пристально посмотрел на Лоуэлла, затем на Билла, Элен, наконец на меня... - Я уверен, что даже моя благодарность не спасла бы их, не спасли бы и те, кто их любит.

Наступило молчание. Его нарушил Билл:

- Откровенно сказано, де Керадель.

Мадемуазель с улыбкой встала. Элен провела ее в холл. Никто не подумал бы, что они ненавидят друг друга. Пока де Керадель вежливо прощался с Лоуэллом, мадемуазель подошла ко мне. Она прошептала:

- Жду вас завтра, Алан де Карнак. В восемь. У нас есть что сказать друг другу. Не подведите меня.

И что-то сунула мне в руку.

Де Керадель сказал:

- Скоро будет готов мой главный эксперимент. Хотел бы, чтобы вы были свидетелем, доктор Лоуэлл. И вы, доктор Карнак. Вам будет особенно интересно. А до того времени - adieu.

Он поцеловал руку Элен, поклонился Биллу. Я подумал со странным предчувствием, почему он не пригласил и их.

У дверей мадемуазель повернулась, слегка коснулась щеки Элен. Сказал:

- Вот сюда вас поцелует тень...

Смех ее прозвучал, как шелест маленьких волн. Она и ее отец сели в ожидавший автомобиль.

7. ЛЮБОВНИК КУКОЛЬНИЦЫ

Бриггс закрыл дверь и ушел. Мы вчетвером молча стояли в холле. Вдруг Элен топнула ногой и яростно заявила:

- Будь она проклята! Пыталась заставить меня чувствовать себя рабыней. Как будто я одна из твоих любовниц, Алан, И королева с насмешкой это заметила.