Зиновий Юрьев - Альфа и омега
– Не может быть! Боже, что со мной будет? Я погиб, погиб! Бежать к нему, броситься на колени, умолить… – Внезапно, опомнившись, Цукки сказал, подбадривая себя: – Не может быть! Вам просто показалось. Как он мог подслушивать? Каким образом? Нет, это чушь какая-то.
– Не знаю. – Дэн испытывал теперь легкую брезгливость к этому пухлому, трусливому человеку. – Не знаю, как он мог подслушивать, но у меня впечатление, что он обо всем знает и о многом догадывается. Не впечатление даже, а уверенность. Скажите спасибо, что я каким-то чудом смог удержаться и не выболтал ему все, что знаю. Я ведь прекрасно помню, как ябедничал вам на самого себя. Это один из ваших лучших трюков. Но другой раз я, может быть, и не выдержу. Если бы Брайли помучил меня еще несколько минут, я бы с кретинской улыбкой предал вас и себя.
Дэн криво усмехнулся и не мог удержаться, чтобы не ощупать себе голову. Но под корнями волос череп был гладок, и он не мог найти ни бугорка.
– Что же делать, что же делать? – заметался доктор Цукки. Пальцы его шевелились, каждый сам по себе. – Мы же все пропадем! Вы и не представляете себе, какие здесь строгости. Боже мой, боже мой! Зачем я только…
– Перестаньте, доктор, – ровным голосом сказал Дэн. Он чувствовал безмерную усталость, и странное спокойствие охватило его, как тогда дома, когда, выбросив труп Клеопатры в мусоропровод, он стоял перед зеркалом. – Я знаю только один выход: Брайли нужно убить.
Цукки, словно подброшенный пружиной, подскочил на стуле, нелепо взмахнул обеими руками и крикнул:
– Прекратите дурацкие шутки, Карсуэлл! Я запрещаю вам так шутить!
– Я не шучу, – скучно сказал Дэн.
Сигарета заплясала в пальцах Цукки, и он никак не мог усмирить ее, чтобы попасть ею в огонек зажигалки.
– Я запрещаю вам говорить об этом!
– Во-первых, плевать я хотел на ваши запрещения, – тихо сказал Дэн, – а во-вторых, прекратите истерику. Если вы сейчас же не возьмете себя в руки, я вам набью вашу ученую морду, даю честное слово.
Цукки негодующе выдохнул табачный дым и вместе с ним возбуждение. Он безвольно откинулся в кресле, и тотчас же его светло-зеленый халат собрался на животе и груди в привычные мягкие складки.
– Убить Брайли, убить? – В голосе его звучало искреннее стремление понять смысл произносимого им слова. – Как это – убить?
– Очень просто, – сказал Дэн. – Насильственно лишить его жизни каким-либо способом. Как говорили когда-то: «Повесить его за шею, и пусть он висит до тех пор, пока жизнь не покинет его».
– Вы хотите его повесить? – Казалось, что Цукки готов был теперь поверить Дэну, что бы тот ни сказал.
– Не думаю, – усмехнулся Дэн, – слишком хлопотно.
– Но скажите мне честно, Карсуэлл, вы пошутили, правда?
– Нет. Если мы не убьем Брайли, вас упрячут в тюрьму, а мы с Фло надолго, если не навсегда, останемся телеобезьянами.
– Но убить человека…
– Да, убить человека. А меня вы разве не убили? А Фло, а Фостера и еще человек пятьдесят? Разве это не убийство? Ограбить мозг, душу и сердце и превратить в улыбающегося робота…
– Я не знаю, Карсуэлл… Это слишком сложно…
– Вы не знаете, хотя вы ученый, а я знаю, хотя я не ученый, а обычный человек, с трудом осиливший университет и зарабатывающий на кусок хлеба в паршивом рекламном агентстве. Я знаю, Цукки. Вы понимаете, знаю! Я знаю, что они не колебались, когда хотели убрать меня тогда. Таблетки с ядом – это всерьез.
Несколько минут они оба сидели молча, потом Дэн нагнулся к уху Цукки и что-то зашептал…
«Ну конечно же, это самоубийство»
Полковник Далби посмотрел на заместителя, медленно расстегнул верхнюю пуговицу пижамы и сонно спросил:
– То есть как умер? Вчера я только видел его.
Майор Уэбб с четкостью, не лишенной злорадства, отчеканил:
– Именно умер, сэр. Труп Брайли обнаружен, – майор посмотрел на толстый «ролекс» на руке, – ровно пять минут назад. Я приказал ничего не трогать в лаборатории.
Полковник Далби не любил неприятностей. Он не любил происшествий. Он не любил никаких событий, ибо даже невинные события имеют скверную привычку со временем обращаться в неприятность.
Он мгновенно представил себе целую лавину событий, даже неприятностей, которые навалятся на него, и застонал.
– Кто обнаружил труп?
– Калберт. Он убирает по ночам лаборатории. Он обнаружил труп пять… простите, уже шесть минут назад.
Полковник Далби зажмурился. Ему хотелось снова заснуть и проснуться утром, когда все это окажется глупым сном. Не надо было есть на ночь отбивную. Когда заснуть ему все же не удалось, он свесил с кровати ноги и обреченно спросил:
– Умер?
– Совершенно верно, сэр.
– Но как?
– Мгновенно. Пуля попала в висок.
– Пуля?
– Совершенно верно. Пуля. Пистолет лежал около дивана.
Полковник начал раскачиваться всем телом, и на лице его появилось обиженное выражение ребенка, которому сказали, что не берут его в цирк.
– Сейчас, за три дня до приезда генерала Труппера! Боже мой, за три дня до приезда! С ума сойти! Что?
– Я говорю: так точно, сэр, с ума сойти.
– Перестаньте кривляться! Ваши идиотские строевые штучки действуют мне на нервы. Дайте мне, пожалуйста, брюки, вон они на спинке кресла.
– Пожалуйста, сэр.
Полковник наполовину натянул брюки и вдруг с надеждой спросил:
– А может быть, это самоубийство?
Майор Уэбб пожал плечами.
– Я почти уверен, что это самоубийство, – продолжал полковник. – У ученых, знаете, это бывает. Переутомление. Нервная депрессия. Нет, нет, я почти уверен. Таких, как Брайли, не убивают. Он слишком ловок для этого. Слишком ловок. И потом, что это за убийство? Это же плохой вкус – взять и ухлопать человека на секретной базе. Нет, нет, не убеждайте меня. Это самоубийство. Брайли был слишком ловок, чтоб дать ухлопать себя.
– По-моему, он был слишком ловок, чтобы покончить с собой.
– Ну что вы, Уэбб! – испуганно сказал полковник. – Вы просто несете чушь. Вы представляете себе, сколько было бы неприятностей? А?.. Пошли. А выстрел кто-нибудь слышал?
– Похоже, что нет. Лаборатории ведь стоят в стороне. Во всяком случае, никто ничего не сообщил.
Уэбб сел за руль открытого «джипа», а полковник, поеживаясь от ночной прохлады, уселся рядом с ним. Призрачный свет фар жадно лизнул светлую стену административного корпуса и заплясал на дороге.
Через минуту «джип» затормозил около здания лаборатории, у входа в которую стоял человек.
– Я выключил свет, сэр, – сказал человек, – чтобы не привлекать внимания.
– Хорошо, Калберт. Теперь зажгите его.
Они вошли в лабораторию. На полу стояло ведро и лежала швабра. Полковник посмотрел на Калберта.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});