Майкл Муркок - Берега Смерти

– А что, они как-то показали, что хотят напасть? – раздался позади голос Велюзи.

– Нет, но вы все знаете, что они думают о технике. Мой звездолет наверняка должен привлечь их внимание.

– Пожалуй, ты прав, – Марка коснулся гравипояса и спланировал на землю, остальные последовали за ним.

– Я слышал, что Мирона Пелва и Киро Бени тоже присоединились к ним, – сообщил Велюзи, упомянув двух бывших членов Совета.

– Невероятно, – сказал Каллакс. – Порядочные, интеллигентные люди.

Обритые, запахнутые в робы, мужчины и женщины в масках упорно смотрели на строительную площадку. Раньше они носили одежду любых темных тонов, теперь же все были в коричневом.

– Я слышал – они даже секут друг друга, – сказал Каллакс и повел гостей к своей времянке. – Видимо, самоистязание частично облегчает груз испытываемой вины. Может быть, я глуп, но, честно признаться, не вижу, в чем и кто виноват. Хотя до тех пор, пока они не мешают мне, пусть торчат там, сколько им захочется.

– Опасаешься, что они могут что-то предпринять? – спросил Марка, когда они подошли к времянке.

Комната, куда они вошли, была по-спартански проста. Гости сели на табуреты, а Каллакс принялся колдовать над автоматической кухней в углу.

– Опасаюсь, – запоздало согласился он. – Но оружия у них пока нет, только огонь. А если вдруг понадобится оружие, им придется его производить, но Андрос уже взял под контроль все необходимые для этого материалы. Я думаю, все обойдется.

Марка повернулся к Велюзи.

– По какому праву Андрос распоряжается? Были ли выборы?

– Более-менее, – ответил Велюзи. – Большинство согласилось предоставить ему временные полномочия.

– Ясно, – Марка взял тарелку, которую подал Каллакс.

– Есть единственный способ противодействовать этому, Марка, – сказал Велюзи, приступая к еде. – Ты должен восстановить прежний Совет, пока не стало слишком поздно.

– И сколько нас осталось, – саркастическим тоном спросил Марка, – если некоторые присоединились к Братству, а Андрос норовит все сделать в одиночку, на что мы можем рассчитывать?

– Можно устроить перевыборы или кооперировать новых членов, – предложил Велюзи.

Марка из вежливости кивнул. Ему не хотелось признавать перед старым другом, что его душа уже не лежала к политике, что, несмотря на угрозу Братства и Опричнины, он был слишком занят своими личными делами, чтобы всерьез думать о возвращении на пост Председателя Совета.

– Ты по-прежнему наиболее уважаемый человек на планете, Кловис, – сказал Велюзи. – Большинство с охотой последует за тобой. Это дало бы нам шанс положить конец амбициям Алмера, пока не стало слишком поздно.

– А ты уверен, что люди поддержат меня, Нарво? – спросил Марка. – И осталось ли время, чтобы остановить Алмера?

– Попробуй и узнаешь, – вставил Бранд Каллакс. Он перегнулся через столик, размахивая ложкой. – Лично я считаю, что Алмер необходим для борьбы с Братством. Но нам надо уже сейчас подумать, кто сможет вовремя остановить Алмера, и лучше действовать быстро.

– Но это же значит – ограничивать свободу людей, – Марка озадаченно покачал головой. – Я не могу. Моя совесть…

– Из двух зол выбирают меньшее, – усмехнулся Велюзи. – У Алмера, очевидно, появился аппетит к власти, скоро он захочет большего. Это же очевидно.

– Мне надо об этом серьезно подумать, – сказал Марка, стремясь выиграть время.

– Принимай решение быстрей, – предупредил Каллакс. – Вернувшись с Титана с хорошими вестями, я хотел бы найти здесь хоть кого-нибудь в живых.

Марка и Велюзи вскоре оставили Бранда. Маленькая горстка членов Братства все еще стояла, внимательно наблюдая за кипевшей вокруг звездолета деятельностью.

КНИГА ВТОРАЯ

I. ЛЮДИ ДЕЙСТВИЯ

Марка вскоре обнаружил, что не может больше вынести разлуки с Фастиной, и решил вернуться домой, погостив у Велюзи только три дня. Дополнительной причиной, побудившей его оставить дом Велюзи, были печальные глаза Нарво, ожидавшего от него решения. Он забрался в скутер.

– Я решу, что делать, когда прибуду домой, – пообещал он Велюзи.

Дома он застал спящую Фастину. Сопротивляясь желанию немедленно разбудить ее, он принялся бродить по дому, потом вышел к озеру. Он ходил, размышляя, и пытался утвердиться в уже принятом решении: избираться на пост Председателя. Он понимал, что должен был бы согласиться с Велюзи, раз тот так негативно воспринимает происходящее, но чувствовал, что остается таким же эгоистичным и иррациональным, как те, кого презирал, словно в воздухе был разлит какой-то яд, уничтожающий убеждения.

И все же он не мог вновь предстать перед Велюзи и отказать ему в помощи. Может быть, выступить в качестве номинального Председателя и дать возможность Велюзи заняться этой работой? Бесполезно – все очень скоро сообразят, что он уклоняется от выполнения своих обязанностей.

Всю жизнь он принимал верные этические решения, вплоть до того момента, когда стало ясно, что человечество стерильно. Вначале он в отчаянье кинулся разыскивать Орландо Шарвиса, косвенно повлияв этим на общее настроение людей, теперь всячески стремится уклониться от ответственности, не хочет даже попытаться исправить ситуацию, пока еще возможно. Что движет им? Какое подсознательное побуждение, затаившееся, возможно, с детства или унаследованное от полубезумного отца?

Страх помогает раскрываться темным сторонам человеческой психики. Не пробудил ли этот страх какую-то часть его души, до сих пор дремавшую?

Марка сел на валун и уставился на гладь озера.

Может, лучше все же согласиться с предложением Нарво? Организация новой администрации помогла бы отвлечься. Он уже поддался одному эгоистичному порыву, и, по всей видимости, пользы это ни ему, ни кому-нибудь другому не принесло.

Он решил подождать пару дней, а потом связаться с Нарво и сообщить, что согласен возглавить новое правительство. По дороге домой он чувствовал себя значительно лучше.

Приготовив ужин, он поднялся в спальню. Фастина все еще спала с легкой улыбкой на губах. Марка позавидовал ей.

Он выкупался и принялся неприкаянно слоняться по дому, подыскивая себе занятие. Ничто его не увлекало.

Позже он лег рядом с Фастиной. Она пошевелилась, он обнял ее, с наслаждением прикасаясь к нежной коже, и вскоре заснул.

Когда он проснулся, Фастины не было. Через несколько минут она появилась и принесла прохладительный напиток.

Он нежно поцеловал ее. Они любили друг друга так бережно и осторожно, как если бы каждый был из хрупкого, драгоценного стекла.

Несколько часов спустя на балконе за завтраком он рассказал ей, чем занимался, что видел. Ее, похоже, нисколько не удивило сообщение о том, как изменился Алмер.