Клайв Льюис - За пределы безмолвной планеты

Бывают минуты, когда действия, вызванные страхом или осторожностью, совершаются совершенно рефлекторно, и человек не связывает с ними ни ужас, ни надежду. Рэнсом лежал неподвижно, изо всех сил вжавшись в траву, как будто мог остаться незамеченным. Его охватило усталое спокойствие. Словно глядя на себя со стороны, он невозмутимо подумал, что его приключения, видимо, подошли к концу. С суши ему угрожал сорн, а от воды - большой черный зверь. Правда, у него мелькнула мысль, что такой рот и челюсти вряд ли могут принадлежать хищнику. Но он слишком плохо разбирался в зоологии, чтобы быть в этом уверенным.

И вдруг случилось нечто, совершенно изменившее ход его мыслей. Животное все еще его не заметило. Оно усердно отряхивалось, и от него веером летели брызги, и поднимался пар после купания в теплой воде. Неожиданно оно открыло рот и издало серию звуков. В этом не было бы ничего удивительного, но Рэнсом, посвятивший жизнь языкознанию, сразу понял, что звуки членораздельные. Существо говорило на каком-то языке! Если вы не филолог, вам, боюсь, придется принять на веру, как сильно подобное открытие может подействовать на лингвиста. Он уже познакомился с новым миром - но новый, нечеловеческий, внеземной язык представлял для него куда больший интерес. Раньше, когда он услышал голоса сорнов, это почему-то не пришло ему в голову. Зато теперь на него словно снизошло откровение. Любовь к знаниям - это род безумия. Зная, что его, возможно, ожидает скорая смерть, он в долю секунды забыл о своем отчаянном положении, отбросил все страхи. Его воображение нарисовало блестящую перспективу: он пишет первый учебник малакандрийского языка! "Начальный курс малакандрийского языка"... "Лунный глагол"... "Краткий марсианско-английский словарь"... - целый рой заголовков заклубился в его сознании. Какие великие открытия ожидают специалиста по внеземному языку! В его руках может оказаться первичная форма любого языка, принцип, лежащий в основе всех языков! Не помня себя, Рэнсом приподнялся на локтях и вперил взгляд в черное существо. Оно умолкло. Шарообразная голова повернулась к Рэнсому и уставилась на него блестящими янтарными глазами. Ветер стих. На озере и в лесу царила полная тишина. Шли минуты, а представители двух чуждых рас все не могли оторвать взгляд друг от друга.

Рэнсом поднялся на колени. Чужак отпрыгнул, не спуская с него глаз, и снова замер. Потом он сделал шаг вперед, и теперь уже Рэнсом, вскочив на ноги, отбежал назад, но недалеко: его удерживало любопытство. Собрав все свое мужество, он приблизился к существу, протягивая открытую ладонь. Чужак неверно истолковал этот жест и отступил на мелководье. Рэнсом видел, как под гладкой шерстью напряглись мускулы. Но и чужака, видимо, снедало любопытство: в двух шагах от берега он остановился. Оба боялись друг друга, и в то же время каждый хотел подойти поближе и пытался это сделать. В их душах неразумный, подсознательный страх накрепко переплелся с экстатическим, невыносимым стремлением друг к другу. Это было не просто любопытство. Скорее это напоминало любовную игру, словно встретились первый мужчина и первая женщина в мире. Но и такое сравнение не передаст всей первозданности этой минуты. Встреча мужчины и женщины естественна; им нужно сделать лишь небольшое усилие, разрушить непрочный барьер, чтобы броситься друг другу в объятия. Но здесь впервые сошлись в восторженно-боязливом контакте представители двух различных - и разумных форм жизни.

Вдруг малакандриец повернулся и пошел прочь. Разочарование обрушилось на Рэнсома, как приступ отчаяния.

- Вернись! - с мольбой закричал он по-английски. Чужак обернулся, развел руки с стороны и что-то сказал на своем непонятном языке, а затем двинулся дальше. Но, не пройдя и двадцати ярдов, он нагнулся и что-то подобрал. Когда он снова подошел ближе, в руке у него (Рэнсом уже мысленно называл его перепончатую верхнюю лапу рукой) оказалась раковина, похожая на устричную, но более округлая и глубокая. Чужак набрал полную раковину воды из озера, поднес ее к животу и, как показалось Рэнсому, начал в нее мочиться. Землянина охватило отвращение, но тут же он понял, что утолщение на животе малакандрийца - вовсе не половые органы и вообще не часть тела. Это был пояс, увешанный мешочками, и сейчас чужак добавлял из такого мешочка в воду несколько капель какой-то жидкости. Затем он поднес раковину к черногубому рту и стал пить - не откидывая голову, как человек, а наклонившись к воде и всасывая ее, как лошадь. Выпив воду, он повторил всю процедуру: наполнил раковину, добавил несколько капель жидкости из мешочка (судя по всему, это было что-то вроде кожаной бутылки) и обеими руками протянул сосуд Рэнсому. Не понять его было невозможно. Нерешительно, почти боязливо Рэнсом сделал несколько шагов и принял раковину. Кончиками пальцев он коснулся перепонки между пальцами чужака, и по телу его словно пробежал разряд отвращения, смешанного с восторгом. Рэнсом поднес раковину к губам. Добавленная к воде жидкость, несомненно, содержала алкоголь. Рэнсом никогда еще так не радовался вовремя поднесенной рюмке.

- Спасибо! - произнес он по-английски. - Огромное спасибо!

Чужак ударил себя в грудь и что-то сказал. Сначала Рэнсом не понял, в чем дело, но тут же догадался, что малакандриец старается сообщить свое имя - или, скорее всего, название своего народа.

- Хросс! - раз за разом повторял он. - Хросс! - и при этом хлопал себя по груди.

- Хросс! - произнес и Рэнсом, указывая на него. Потом подумал и добавил:

- Человек! - и ударил себя в грудь.

- Чел... челх... челховек! - повторил за ним хросс. Затем он подобрал горсть земли с берега, между сплошным травяным ковром и кромкой воды:

- Хандра!

- Хандра! - откликнулся Рэнсом. Тут в голову ему пришла любопытная мысль.

- Малакандра? - вопросительно произнес он. Хросс принялся вращать глазами и размахивать руками, явно пытаясь указать на всю округу. "Кое-что уже ясно, - подумал Рэнсом с удовлетворением. - "Хандра" - это земля как грунт; "Малакандра" - "Земля", то есть планета как целое. Потом можно будет выяснить, что значит "Малак". После "к" не произносится "х", отметил филолог, сделав первый шаг в изучении малакандрийской фонетики. Хросс тем временем пытался объяснить ему, что такое "хандрамит". Рэнсом узнал корень "хандра" и заметил, что в местном языке есть и приставки, и суффиксы. Но жесты хросса на этот раз остались для него загадкой, и значение слова "хандрамит" не прояснилось. Землянин решил сменить тему. Он открыл рот, ткнул в него пальцем и сделал вид, что жует. Хросс ответил словом, которое, должно быть, означало "есть" или "пища". Оно содержало согласные звуки, на которых человек мог бы сломать язык, но интересы Рэнсома в этом случае были скорее гастрономическими, чем фонетическими, о чем он и постарался сообщить хроссу. Тот наконец понял, в чем дело, и жестами пригласил Рэнсома следовать за ним.