Стефан Вайнфельд - Случай Ковальского (Сборник научно-фантастических рассказов)

С землей установил контакт не «муравей», а «существо — общество» — одно из многих «существ — обществ», заселяющих эту планету. Я говорю — многих, так как не имею ни малейшего намерения подвергать сомнению правильность теории Горча, показавшего, что возникновение разумного и наделенного сознанием существа, как единственного обитателя какой-либо планеты, невозможно. То, что мы называем сознанием, может возникнуть только в обществе, состоящем из множества индивидуумов. Необходимы язык и речь — средства общения, и совершенно безразлично, будут ли они звукового или электромагнитного характера.

Чем дольше я думаю, тем больше убеждаюсь, что цивилизация вициниан является именно таким необычным явлением природы, в котором полное сознание, в нашем понимании, появилось только на уровне высшей формы организации многих сотрудничающих друг с другом общественных организмов.

Я собрал слишком мало данных, чтобы набросать более обоснованную гипотезу, касающуюся путей эволюции этих существ. Однако я уже вижу ее контуры. Начало развития вицинианских обществ могло, вообще говоря, проходить подобно нашему, человеческому. Быть может, оно даже достигло уровня развитой промышленности. Но вот на каком-то этапе наступило торможение и даже деградация личности, вызванные появлением нового, необычного свойства в структуре общественных систем.

Хотя нет, скорее наоборот: это новое свойство было не причиной, а следствием регресса, победой над ним, поиском нового, прогрессивного пути развития. Источники этого временного регресса следует искать глубже — в первоначальном строении обществ, населявших эту планету. Может быть, причины были биологические? Старое вицинианское общество могло состоять, скажем, из различных рас… Ведь скелеты…

Нет, это ничего не объясняет! Скорее расизм, а не действительные расовые различия мог быть причиной общественного регресса.

А не может ли быть ключом к разгадке высокий уровень биохимии в период «дворцовой культуры»? Может быть, эта «дворцовая культура» была не чем иным, как специфической формой правления фашистского типа? Может быть, древние властители Вицинии искусственно вызвали такие генетические изменения в организмах своих соплеменников, которые обеспечили им абсолютную власть? Может быть, именно эти изменения привели к потере интеллекта и ограничению сознания этих существ?

Это определило собственную судьбу обществ. Подобного рода общественные системы только внешне представляются устойчивыми. Режим тирании, фашизм не могут быть стабильными. Они вызывают организационное вырождение, блокирование информации, необходимой для руководства системой, и возрастающую растрату общественных сил — словом, ведут к структурным искажениям, опасным для дальнейшего развития. Распад системы и окончательную катастрофу могли ускорить братоубийственные войны и стихийные бедствия.

Но гибель «расы владык» не означала конца вицинианской цивилизации. Силы самоорганизации в обществе неисчерпаемы. Правда, единичные организующие действия уже не в состоянии были обеспечить внутрисистемное равновесие, но попытки реорганизации овладевали во все большем масштабе отдельными общественными организмами как автономными элементами системы высшего порядка, охватывающего всю планету. Между этими организмами возникла путем самоорганизации вторая сигнальная система, образующая основу интеллекта. Впрочем, этот процесс, возможно, облегчили определенные общественные автоматизмы, выработанные умышленно еще в период «дворцовой культуры». Во всяком случае, он должен был протекать необычайно быстро, в течение нескольких десятков тысячелетий. Эта загадка также требовала разрешения.

Итак, процесс преобразования углублялся, общественные организмы эволюционировали в сторону создания такой структуры, которая напоминает структуру мозга мыслящего существа. Наконец, незаметно для самих вициниан эти «организмы-общества» начали проявлять действия сознательного характера. То, что не могло уже быть достигнуто на уровне обществ, составленных из сознательно действующих единиц, было достигнуто в процессе преобразования на уровне «сверхобществ». И именно эти «существа — общества», наделенные индивидуальностью, подобной индивидуальности отдельного человека, решили создать огромную антенну, чтобы поискать в просторах Вселенной другие подобные себе «существа — общества»…

Впрочем, возможно, я ошибаюсь, считая, что возникновение «существ — обществ» является вырождением? Может быть, это сознание высшего порядка в сравнении с сознанием индивидуальным?

Так или иначе — наш путь иной. Не в потере индивидуальности, а в наиболее полном развитии интеллекта сотрудничающих друг с другом единиц кроется сила человеческого общества.

А может быть, существует еще и четвертая возможность? Не исключено, что и в обществе, состоящем из высокоинтеллектуальных существ, создается со временем такая система связей, что оно приобретает свойства существа, наделенного сознанием. Как знать, не являемся ли мы уже сейчас…

Нет, это абсурд! Чушь! Да и вообще, имеют ли мои рассуждения хоть какой-то смысл? Может быть, я просто брежу? Можно ли сознавать, что ты бредишь?

Никогда мне не узнать, был ли я прав. Но люди узнают, узнают наверняка. Впрочем, Ортен и так был уже близок к разгадке… Еще неделя, две и он, без сомнения, пришел бы к таким же выводам. Он предвидел это, когда говорил о «носителях информации». Ведь именно он невольно подсказал мне первую мысль.

Что-то коснулось моей ноги! Опять! Как будто кто-то пытается перемешать этот клейстер. Очевидно, вициниане пополняют запас пищи. А может быть, они будут чистить бассейн и освободят меня из этой мази? Если бы получить хоть какую-нибудь свободу движений!..

Прекращаю диктовать — надо экономить кислород.

Прошло уже полтора часа. Ничего. Наверно, они только пополнили запас пищи.

Все труднее дышать.

Зачем я обманываю себя? Ведь это дело решенное. Эти кретины не могут мне помочь, а товарищи на базе даже не знают, где я.

Товарищи… Пожалуй, никто не мог понять меня. Но все ли было сделано для моего спасения. А вообще-то, что они могут сделать? Как могут предположить, что я опустился тут, в горах? Впрочем, конечно, они обнаружат мой труп, но после многомесячных поисков, когда для меня это уже не будет иметь значения…

Ортен… Он один мог бы отыскать меня раньше. Если бы хотел. Но незачем обольщаться. Теперь-то, пожалуй, я могу быть искренним. Ему есть за что меня ненавидеть…

Моя смерть одним ударом решит много жизненных проблем Ортена. Он снова сможет стать «душой экспедиции». Войдет в историю как человек, решивший загадку Вицинии. А он ее, безусловно, решит. Он один может взглянуть с достаточной смелостью на этот необычный мир. Как знать, не напал ли он уже на верный след.