Сергей Щеглов - Банной горы хозяин

– Теперь у меня вопрос, – поднял палец Конев. – Валентин Иванович, будем отдавать голову регрессорам?

Валентин поднял глаза к потолку. Если бы у меня была магия…

– Нет, – сказал он, когда тишина в бункере стала уже совсем мрачной. – Это не поможет.

– В таком случае, – развел руками Конев, – переходим к следующей части. Война между регрессорами и корпорацией неизбежна. Я предлагаю не терять времени и нанести упреждающий удар.

Валентин наклонил голову и с интересом посмотрел на начальника отдела социального мониторинга. Если Леонид не врал насчет двадцати пяти лет… то сейчас он предложит немедленно запустить «Пришествие»!

– Я знаю, о чем вы подумали, Валентин Иванович, – сказал Конев и коротко поклонился в сторону Валентина. – В случае если регрессоры – реальность, социально-экономическая модель «Пришествие» дает девяностопроцентную вероятность успеха. И что самое главное, мы полностью готовы к ее проведению!

Войт, вспомнил Валентин. Проект «Великий Вождь». Неужели мы успели?

Нет, подумал он секундой позже. За регрессорами стоит Кукловод. А это значит, что легкой победы не будет.

– Ну, рассказывайте, – улыбнулся Валентин и сложил руки на груди. Он уже знал, что «Пришествие» обречено. Но почему бы не послушать интересного человека?

– Сначала я хочу кое-что показать, – сказал Конев и протянул руку в сторону входа. – Прошу!

Валентин повернулся на сто восемьдесят градусов. Из кабинки лифта вышли два человека, одним из которых был Геннадий Войт. А вот второго Валентин видел в первый раз в жизни, и Обруч кольнул лоб огненной иглой.

Это не человек, понял Валентин. Это Великий Вождь – робот, изображающий из себя Человека. Именно так, с большой буквы – Человека, которому хочется подчиняться.

Судя по первому впечатлению, Великий Вождь у Войта получился на славу.

– Посмотрите внимательнее, – сказал Войт, сделав шаг в сторону. – Узнаете?

Валентин невольно сосредоточился на лице Великого Вождя и почувствовал легкое головокружение. По лицу робота словно пробегала рябь; оно то вытягивалось, то округлялось, нос горбился и распухал картошкой, губы складывались в обворожительную улыбку и сжимались в тонкую жестокую полоску. Затем Валентин тряхнул головой, отгоняя наваждение, – и увидел перед собой Майлза Донована.

Обруч засадил в лоб целых три огненных иголки, и Валентин виновато опустился обратно на стул. Разумеется, это не был настоящий Майлз Донован – откуда ему взяться на Земле, да еще в сопровождении Войта? Но желание вытянуться в струнку перед бывшим начальником и доложить о проделанной работе оказалось столь сильным, что Валентин ухитрился забыть этот очевидный факт.

– Спокойно! – рявкнул Войт своим неподражаемым голосом, действовавшим даже на собак. – Узнали, и хорошо. Отставить, Первый!

Майлз Донован похудел, вытянулся, – и превратился в самого обыкновенного человека, лицо которого Валентин не смог бы запомнить даже с третьего раза.

– Я вижу, подействовало, – сказал Войт, довольно потирая руки. – Итак, перед вами готовая к запуску в серию модель человекообразного робота, специально предназначенная для выполнения лидерских функций в традиционных обществах. Индивидуальная настройка образа была выполнена в демонстрационном, то есть замедленном режиме; реально робот делает ее за доли секунды, сразу же представая перед аудиторией в наиболее подходящем обличье. Ну а теперь задавайте вопросы.

– А что еще он умеет? – спросил Леонгард, успевший сделать пару шагов и теперь стоявший чуть впереди Валентина.

– Ответишь? – спросил Войт у робота.

– Отвечу, – кивнул тот. – Умею говорить на шестидесяти языках, знаю восемьдесят семь поведенческих культур, обладаю навыками контактных и бесконтактных боестолкновений одиннадцати различных стилей, способен определять целевые установки человеческих индивидов с точностью до восьмидесяти процентов. Основная специальность – скоростное формирование первичных и вторичных коллективов, коррекция отклоняющегося поведения, форсированная трансформация поведенческих навыков. Могу использоваться для борьбы с криминальными группировками, для проникновения в замкнутые иерархические сообщества с последующим взятием их под полный контроль, для консолидации социальных групп вокруг определенных ценностных идеалов, и для любых других работ по специальности. Обладаю способностью к самовоспроизводству без потери функциональности, оснащен блоком распределенного сознания, работающего как по внутренним, так и по открытым сетям связи.

– Самовоспроизводства? – вытянул шею Осипов. – Что значит – самовоспроизводства?!

– В моей конструкции использованы только общедоступные материалы, – сказал Первый, приложив руку к груди. – Средние затраты на комплектующие и энергию для тождественного дублирования оцениваются в семьсот тысяч долларов США.

– Так это ж дороже человека. – Осипов покосился на Валентина. – В чем смысл?!

– В скорости, – пояснил Войт. – Цикл воспроизводства Вождя – двадцать четыре часа, и дубль появляется на свет со всеми знаниями и умениями оригинала. Вы видели Первого в деле; как по-вашему, сколько времени ему понадобится, чтобы раздобыть семьсот тысяч долларов?

– Господи, – пробормотал Осипов. – Да вы что, в самом деле собрались воевать?!

Интересно, подумал Валентин, отчего Сергей Николаевич так нервничает? Не иначе как думает, что план по производству все еще в силе.

– Благодарю вас, – сказал Конев, и Войт с Первым шагнули обратно к лифту. Валентин повернулся к экрану, где Конев в очередной раз поменял картинку. Теперь вокруг осажденной крепости регрессоров толпились разноцветные человеческие фигурки, поднимая над головой плакаты «Технологии для всех» и «Пришельцы, убирайтесь домой».

– Как всем вам хорошо известно, – продолжил докладывать Конев, – проблема адаптации человечества к так называемым закрывающим технологиям находилась в центре внимания нашего отдела с первых же минут его работы. Как справедливо заметил Сергей Николаевич, – Конев коротко поклонился в сторону Осипова, – широкое распространение любой такой технологии в современных социально-экономических условиях означает войну. Ту самую Третью мировую, о которой так много говорили в конце прошлого века и совершенно напрасно замолчали в начале нынешнего. Общая логика этой войны выглядит следующим образом. Пусть появляется и становится широко доступной технология, на порядок снижающая затраты на производство товаров первой необходимости. В индустриальных странах эта технология приводит к сокращению совокупных затрат на часть населения, живущую за счет социальных трансфертов – пенсионеров, молодежи, инвалидов и безработных, – что в конечном счете приводит к экономическому росту. А вот в аграрных странах все иначе: здесь большинство населения, живущее сельским хозяйством, оказывается неконкурентоспособным перед лицом импортного дешевого продовольствия. Кроме голодной смерти, у этих масс людей остается только один выход – запродать себя в качестве пушечного мяса тем представителям местной военной аристократии, которые в нем нуждаются. Иными словами, развитие технологий без соответствующего изменения в структуре занятости населения приводит к резкому увеличению предложения на рынке военной силы. Как следствие, пороговый уровень для начала военных действий резко снижается. В результате во всех аграрных странах начинается война всех против всех, которая будет продолжаться, пока существует приток извне оружия и продовольствия. Вот почему мы отказались от немедленного распространения большинства наших технологий.