Петр Воронин - Прыжок в послезавтра

Селянин испуганно вцепился в подлокотники кресла. Но его спутники оставались спокойными, и он понял, что все нормально.

Внизу, едва пассажиры покинули салон, “стрекоза” отлетела в сторону, к другим таким же машинам. Они располагались одна на другой. “Стрекоза” умостилась сверху, четвертой, в этой удивительной пирамидке.

Валентин внимательно оглядел зал, свод которого излучал дневной свет. Зал напоминал скорее зимний сад, чем станцию подземной дороги. Две дленные стены почти сплошь заросли хмелем пли чем-то похожим на него. Середину зала занимали очень густые кусты, листва которых была то ярко-зеленой, то голубоватой, а иногда желтой и даже бордовой. Над одним из кустов порхала бабочка, настоящая белая бабочка. Не капустница ли? Чуть правее в бордовой листве задорно щебетала синица-жулан.

Манило присесть на одну из скамеечек, уютно прятавшихся среди живой зелени. И все возвращало к зимнему саду, который Валентин видел когда-то в Ленинграде, в бывшем царском дворце. Но тут, глубоко под землей, было намного красивее, ярче (он невольно подумал: солнечнее, да спохватился – какое солнце в этом тоннеле?)

В зал выходили десятки дверей, то и дело бесшумно распахивавшихся перед людьми, которые спешили уехать или, наоборот, только что приехали. Приезжающие направлялись к площадке, возле противоположной торцевой стены. Оттуда доносился легкий шелест, взлетали и садились похожие на кокон аппараты. Да, внешне они походили на “стрекоз”, только значительно меньше размером. Однако рассмотреть их поближе вновь не удалось, потому что доброжелательный женский голос пригласил:

– “Синяя молния” ждет вас, дорогие гости.

В салоне “синей молнии” тоже была живая зелень. Кресла, стол, шкаф с книгами – все не менее изящное и удобное, чем в салоне “стрекозы”. Но главным украшением были растения. Казалось, что ты в зеленой беседке, а не в вагоне, который несется под землей.

– Столица через час, – объявила Клавдия Михайловна. – Успеть бы пообедать.

– Так близко?

– Столица? Не очень далеко. В Закавказье… Давайте обедать. Что нам могут предложить здесь?

Но Валентину было не до еды.

– Как же мы за час доберемся в Закавказье? Ведь Сибирь, а мы не в самолете, мы в поезде… Это же нужна скорость пять тысяч километров, это же преодоление звукового и теплового барьеров, колоссальная затрата энергии.

– Барьеры отменяются, Валентин, – ответила Клавдия Михайловна. – И все-таки мы доберемся за час. Даже скорее. Пусть ее мчится, наша “синяя молния”, а мы будем обедать. Я бы с удовольствием съела твой любимый суп с гренками и пельмени. Закажем?

Валентин не возразил, и Клавдия Михайловна, обращаясь, видимо, к автомату, приказала приготовить все необходимое.

– Еще и грибной салат, пожалуйста. Чуть не забыла о салате… И молоко, – добавила она. – А “синяя молния”, Валентин… тебе о ней расскажет Илья Петрович.

– Да, да… – согласно закивал врач и тут же словно позабыл о своем обещании.

Клавдия Михайловна, вздохнув, вновь напомнила, что надо же объяснить, какая она, “синяя молния”.

– Да, да, – повторил врач. – Я сейчас…

Он и теперь, за обеденным столом, держал портрет дочери у себя на коленях.

Рассказ о “синей молнии” занял две-три минуты.

…Скорость в пять тысяч километров? А что удивительного: “синяя молния” мчится в очень разряженной среде, почти в полном вакууме. В земной коре пробиты специальные тоннели, газы из них удалены вслед за камнем… Вот нынешним поездам и удается достигать скоростей, которые прежде были доступны лишь сверхзвуковым самолетам. Причем “синяя молния” тратит неизмеримо меньше энергии…

Все выглядело предельно просто, однако Валентин был инженером-строителем и понимал, что стояло за этой простотой!

На столе, словно на скатерти-самобранке, появилось все, что заказала Клавдия Михайловна. Запахло пряностями. А Валентин во все глаза смотрел на тарелки. Что за диво, роспись на тарелках! Каждая – произведение искусства. Такую видел Валентин разве что в Оружейной палате Московского Кремля. Только бы не уронить чего, не разбить!

А в клинике посуда была обыкновенная. Там многое было самым обычным для двадцатого века: мебель, ковры, само здание. Заботились о его душевном спокойствии, опасались психологического шока… Неужели жизнь теперь – вся целиком и каждая ее малость – прекрасна, как эта роспись на посуде?..

Когда обед подходил к концу, сводчатый потолок стал красным, побелел и вновь стал красным. Тот же приветливый женский голос, что и на станции, ласково предупредил:

– Будьте готовы к торможению… Не покидайте кресел, дорогие гости… Через минуту торможение…

– Вот и столица! – объявила Клавдия Михайловна, небрежно отодвигая чашку с молоком.

Кресла развернулись спинками в сторону движения “синей молнии”. А вскоре Валентин почувствовал, что тело его вжимается в пружинящую толщу.

Торможение длилось недолго.

– Вы у цели, дорогие гости! – произнес тот же ласковый голос. – Радостей вам и удач в столице.

У самой двери вагона приехавших встретил молодой человек в сером костюме.

– Меня зовут Халил, – представился он, слегка поклонившись. – Прошу…

Он указал на сигарообразную машину без колес. В ней было четыре места. Валентин вначале предположил, что автомобиль на воздушной подушке. Но множество таких же точно машин бесшумно проносились мимо, и стало ясно: у них какой-то иной принцип движения.

Роботу Халил приказал лечь сзади, в подобие багажника. Саня едва уместился там, скрючившись в три погибели. Валентину, который никак не мог привыкнуть, что Саня – не человек, стало даже обидно за него. Потребовалось повторное приглашение, чтобы сам он занял место впереди, рядом с Халилом.

Селянин принял Халила за шофера. Тот и в самом деле нажал одну из кнопок на щитке перед собой. Но когда машина, чуточку приподнявшись, помчалась, он позабыл о ней, то и дело оборачивался к сидевшим сзади, расспрашивая, как ехали, и сам рассказывал последние столичные новости.

А машина мчалась по тоннелю, стены которого скрывала живая зеленая листва. Овальный свод излучал голубоватый свет. Гладкая, поблескивающая, как стекло, дорога полого поднималась. Их машину обгоняли автомобили с десятками пассажиров. Были и грузовики с какой-то поклажей. А вот шоферов Валентин не увидел. Значит, командуют автоматы? Как в “стрекозе”? Значит, Халил не шофер?

Валентин с любопытством посмотрел на соседа. Тот перехватил его взгляд и доверчиво улыбнулся. Стало неловко спрашивать, кто же он, этот, пожалуй, излишне экспансивный парень? Да и не все ли равно, кто? Человек, хороший человек – разве мало этого?