Дуглас Адамс - Ресторан «У конца вселенной»

Свет в ресторанном зале померк, оркестр заиграл энергичнее, луч прожектора выхватил из мрака лестницу, спускающуюся в самую середину эстрады. На ступеньках появилась высокая сияющая фигура. Плавным движением длинной, тонкой руки он снял со стойки микрофон и раскланялся. Грянули аплодисменты.

— Дамы и господа, — начал он, когда шум затих, — известная нам Вселенная существует более ста семидесяти тысяч миллионов миллиардов лет и через полчаса подойдет к своему концу. Приветствуем вас в Тысячедорожье — ресторане «У конца Вселенной»!

Лаконичным жестом он прервал новую вспышку оваций.

— Сегодня вы у меня в гостях. Я — Макс Квордлеплин. Я прибыл сюда из другого отрезка времени, чтобы вместе с вами стать свидетелем исторического события — конца самой Истории.

На всех столиках одновременно сами собой зажглись свечи, и миллионы теней загуляли по залу. Дрожь возбуждения охватила ресторан. Огромный золотой купол начал тускнеть, темнеть, растворяться во мраке.

Макс продолжал, понизив голос:

— Итак, леди и джентльмены, свечи еле теплятся, по залу струятся тихие звуки скрипок, и силовой купол над нашими головами становится прозрачным, открывая нам скорбящее небо, истекающее светом древних звезд. Близок восхитительный, сладостный миг апокалипсиса!

Ужасный серо-буро-малиновый свет пролился на них сверху:

— свет омерзительный,

— свет, кипящий, как варево ведьмы,

— свет, от которого в ужасе отшатнулось бы даже адское пламя.

Вселенная находилась при последнем издыхании. Несколько бесконечных секунд онемелый ресторан качался посреди яростно бушующей пустоты. Затем вновь раздался голос Макса:

— К сведению тех из вас, кто мечтал узреть свет в конце туннеля, — это он и есть.

Вновь грянула музыка.

— Благодарю за внимание! — кричал Макс. — Я вернусь к вам через несколько минут, а сейчас оставляю вас на попечение неподражаемого Рэга Нуллифая и его оркестра «Катаклизм». П-а-а-хлопаем!

Между тем к столику Зафода Библброкса подошло крупное мясистое четвероногое с большими влажными глазами, маленькими рожками и заискивающей улыбкой на губах.

— Добрый вечер. — Животное поклонилось и грузно присело на задние ноги в реверансе. — Я — Главное Блюдо Дня. Позвольте предложить вам какую-нибудь часть моего тела. — Оно хрюкнуло и повиляло задом. — Может быть, лопатку? В белом вине, а?

— Вашу лопатку? — в ужасе спросил Артур.

— Естественно, мою, сэр, — промычало животное. — Чью же еще?

Зафод вскочил на ноги и стал оценивающе тыкать пальцем в мясистое упругое плечо.

— Хорош и огузок, — пробормотало животное. — Мясо там очень сочное. — Оно издало низкий мелодичный звук и занялось жвачкой.

— Ты думаешь, это животное и впрямь хочет, чтобы его съели? — спросила Триллиан у Форда.

— Я? — Форд сидел с остекленелым взглядом. — Я ничего не думаю.

— Но это ужасно. В жизни не встречал ничего более отвратительного, — сказал Артур.

— В чем дело, землянин, что тебя гложет? — Теперь Зафод сосредоточился на обширной задней части животного.

— Я не хочу есть существо, которое само меня к этому призывает. Это бессердечно.

— Но это лучше, чем есть существо, которое этого не хочет, — резонно заметил Зафод.

— Пожалуй, я возьму овощной салат, — пробормотал Артур.

— Обратите внимание на мою печень, — настаивало животное. — Нежный вкус и высокая калорийность. Вырастить такую печень стоило немалых трудов, поверьте.

— Хочу овощной салат! — настойчиво повторил Артур. — Вы не можете запретить мне съесть салат.

— Многие овощи занимают недвусмысленную позицию по этому вопросу. Чтобы разрубить сложный узел многообразных проблем, и было решено вывести такое животное, которое действительно желает быть съеденным и способно ясно и определенно такое желание выразить. И вот я перед вами. — Животное слегка поклонилось.

— Воды! — попросил Артур.

— Вот что, — сказал Зафод, — я голоден, а этими разговорами сыт не будешь. Четыре бифштекса с кровью. И побыстрее! Последний раз мы ели пятьсот семьдесят шесть миллиардов лет назад.

Животное издало короткое мычание.

— Прекрасный выбор, сэр. Сию минуту пойду и застрелюсь. — И оно неторопливо направилось к кухне.

Через несколько минут официант принес четыре огромных дымящихся бифштекса. Зафод и Форд вгрызлись в свои куски немедленно. Триллиан последовала их примеру после короткой паузы. Артур взглянул на тарелку, и ему стало дурно.

Оркестр играл мелодию за мелодией. Бросив взгляд на часы, Макс Квордлеплин вернулся на сцену.

— Итак, дамы и господа, всем ли весело в эти последние минуты?

— Всем! — закричали те, кто обычно с энтузиазмом откликается на шутки клоунов.

— Это прекрасно! — радостно продолжал Макс. — И пусть вокруг безумствуют фотонные бури, готовясь разнести в клочья последнее солнце, — вы тем временем откинетесь в удобных креслах и вместе со мной будете наслаждаться этим восхитительным, щекочущим нервы финалом. — Он заговорил тише, заставляя публику напрягать слух: — Это абсолютный конец. Величавый ход мироздания замедляется, все сущее вот-вот канет в небытие. — Теперь Макс говорил еле слышно: — Мы идем навстречу пустоте. Полному забвению. Н-и-ч-е-г-о нет!

Его глаза сверкнули — или подмигнули?

— Ничего! За исключением, естественно, нежнейших трюфелей и великолепного выбора альдебаранских ликеров.

Оркестр поддержал Макса музыкальной фразой. Но разве артист его масштаба нуждается в этом? Для него сама аудитория — музыкальный инструмент, и он блистательно им владеет.

— И не надо бояться, что утром заболит голова, — продолжал он. — Утро никогда не наступит!

Макс придвинул к себе высокий табурет и сел.

— Я счастлив видеть всех вас. Я знаю, многие приходят сюда не раз и не два, и это замечательно. Увидеть конец всего, а потом вернуться домой, в свое время, растить детей, бороться за переустройство общества, сражаться за свои убеждения — это вселяет надежду на будущее для всех форм жизни, на будущее, которого, как мы знаем, нет…

Артур повернулся к Форду:

— Но если это конец Вселенной, то и нам конец, разве не так?

Форд остановил на нем взгляд человека, в котором разместилось три «Пангалактических грызлодера».

— Нет, — ответил Форд. — На краю пропасти тебя удерживает силовое поле, которое не дает тебе сгинуть в этой темпоральной катавасии. Понял?

— А? — сказал Артур. — Да-а. — И попробовал сосредоточиться на тарелке супа, которую выторговал у официанта взамен бифштекса.