Джон Уиндем - Мидвичские кукушки

– Ты имеешь в виду незамужних? – предположила она.

Он медленно кивнул.

– Не совсем. В конце концов, это их личное дело. Меня беспокоят случаи, которых просто не могло быть. Боюсь, впереди нас ждут серьезные неприятности. Очень серьезные.

Миссис Уиллерс задумалась, мысленно перебирая различные возможные объяснения. Внезапно на лице ее появилось изумленное выражение.

– Боже мой! – воскликнула она.

– Что «Боже мой»? – переспросил ее муж.

– Нет, я, наверное, ошибаюсь. – Она покачала головой. – Все то же самое… Нет, этого не может быть…

– Говори, не бойся, – предложил доктор.

– Ну, в общем, когда я вышла из автобуса, я вспомнила, что у нас кончаются марки, и решила купить еще. Мисс Огл уже закрыла почту, но любезно согласилась меня обслужить. Она как раз собиралась пить чай. Мне это показалось странным, но теперь я подумала… Ну, не знаю, наверное, ничего особенного… Я имею в виду, это так не похоже…

– Дорогая, ты рассказываешь мне или просто споришь сама с собой? Почему это так не похоже на мисс Огл, что она пьет чай?

– Да нет, ничего. Наверное, не стоило и говорить. В конце концов, мисс Огл…

– Или говори, или не говори. Раз уж начала, то заканчивай, – коротко сказал доктор.

– Видишь ли, – заметила миссис Уиллерс, – это был не просто чай, это было чаепитие особого рода. Очень странный набор. Бутерброды с селедочным маслом почти в полдюйма толщиной и тарелка с целой кучей корнишонов и маринованных луковиц… – Она не закончила.

Муж уставился на нее.

– Да нет же, Милли! Ты наверняка ошиблась. Боже мой, только не мисс Огл! Фантастика! Не верю!

– Должна сказать, что все это довольно странно, – заключила миссис Уиллерс. – Но этот набор еды к чаю весьма забавен, ты не находишь?

9. Обсуждение ситуации

Свадьба Алана Хьюза и Феррелин Зеллаби, которая, насколько я понял, планировалась на конец марта или начало апреля, состоялась в начале января и прошла весьма скромно.

«Скромно» в данном случае означает, что гостей в поместье Кайл было приглашено человек семьдесят. Невеста была очаровательна и хладнокровно резала торт. Жених, уже не столь встревоженный, как вначале, производил приятное впечатление на подруг невесты, и видно было, что он наконец пришел в норму. Речь отца невесты сначала была чересчур взволнованной, но под бдительным оком его второй жены, матери невесты, оказалась – для него – достаточно краткой и вполне приемлемой по содержанию. В общем, все прошло очень хорошо.

В холле, куда я спустился подождать Джанет, не было никого, кроме доктора Уиллерса. Глубоко задумавшись, он неподвижно застыл с шарфом в руке, наполовину надев пальто. В таком состоянии он пребывал около минуты, пока к нему не подошел мистер Либоди. Доктор огляделся вокруг, словно не понимая, где он находится, и вернулся с небес на землю.

– О, здравствуйте, викарий. Вы прекрасно провели службу. Невеста была очаровательна, вы не находите? И жених тоже очень приятный молодой человек. Думаю, им не о чем будет жалеть.

Мистер Либоди кивнул.

– Спасибо, доктор. Прекрасная молодая пара. Кажется, что они просто созданы друг для друга.

Взгляд его блуждал. Если они и думали об одном и том же, то никак этого не показывали.

– Вас подвезти, викарий? – предложил доктор.

– Буду вам крайне признателен.

Мистер Либоди снял с вешалки пальто. Доктор протянул руку, чтобы помочь, но викарий, вместо того чтобы повернуться к нему спиной, вдруг посмотрел ему прямо в глаза.

– Я уже несколько дней собираюсь спросить Вас, доктор. Вы не думаете, что нам стоило бы поговорить – в любое время, когда Вам будет удобно?

Доктор Уиллерс кивнул.

– Я как раз собирался просить Вас о том же. Может быть, прямо сейчас? У меня сегодня свободный вечер.

– Отлично, – согласился мистер Либоди, с ноткой облегчения в голосе. Пока доктор помогал ему надеть пальто, он добавил: – Думаю, что у меня дома нам никто не будет мешать.

Я смотрел, как они уходят, погруженные каждый в свои мысли. Тогда я и не подозревал, в чем причина их тревоги, и лишь много позже узнал, о чем они беседовали.

Когда они вошли в дом викария, мистер Либоди первым делом направился в кабинет и разжег огонь в камине.

Доктор Уиллерс снял пальто и уселся в одно из кресел, протянув руки к огню. Преподобный Хьюберт занял кресло напротив и некоторое время разглядывал языки пламени. Наконец он сказал:

– В наши дни люди уже не столь набожны, как их предки, – многие предпочитают теологии более современные науки. Поэтому, вероятно, в некоторых отношениях вы знаете мою паству лучше меня. Нам обоим, каждому в своей области – которые, впрочем, существенно перекрываются – приходится выслушивать людские исповеди. И, хотя этика отношений между двумя людьми, выслушавшими одну и ту же исповедь, мне не совсем ясна, мне кажется, что, когда дело касается столь серьезной проблемы, не будет неэтичным, если они проконсультируются друг с другом – избегая, естественно, подробностей личного характера.

Мистер Либоди отвел взгляд от огня и вопросительно посмотрел на собеседника. Доктор кивнул.

– Да, – согласился он, – думаю, что в нынешних необычных обстоятельствах это вполне допустимо.

– Рад это слышать, очень рад, – сказал викарий. – Честно говоря, доктор, не могу припомнить, когда я был столь же обеспокоен или когда был так же не в состоянии утешить некоторых своих прихожан, как сейчас. Уверен, вы понимаете, что я имею в виду.

– Нет, – решительно сказал доктор. – У меня, правда, есть основания для беспокойства – и думаю, что их будет еще больше. Мои причины для беспокойства несколько иного рода, и, вероятно, не столь тревожны – короче говоря, моя задача заключается в том, чтобы предпринимать практические шаги, связанные с последствиями; причины же меня волновать не должны.

– Да, – ответил викарий, угрюмо глядя в огонь. – Когда вы теряете пациента, вы знаете, что сделали все, что могли, но бессильна оказалась медицина; когда же я теряю кого-то из своей паствы, то в том, что мне не удалось наставить его на путь истинный, виновен лично я. Медицинская профилактика становится сильнее, но я боюсь, что моральная профилактика слабеет. Иммунитет, который при этом развивается, – это мера человеческого падения.

Он вздохнул.

– Впечатление часто обманчиво, вы же знаете, – сказал доктор. – Если допустить, что в наши дни появляются более искусные дьяволы, сомневаюсь, что слабость столь серьезна, как кажется. Похоже, вам мешают две вещи – искушения стали более утонченными, а наказания за уступки им стали менее очевидными, поскольку они менее строги. Но еще слишком рано говорить об упадке. – Он сделал паузу, а затем, как бы отбрасывая в сторону общие рассуждения, перешел к сути: – Проблема, конечно, заключается в этих беременностях?