Стивен Бакстер - Бесконечная земля

Он не ответил.

– Значит, вы стали героем. У вас есть плащ супермена? – не унималась Селена.

Джошуа не любил сарказм.

– Только дождевик.

– Я пошутила вообще-то.

– Я понял.

Еще одна запретная дверь распахнулась перед ними, открылся очередной коридор.

– По сравнению с нами Форт-Нокс похож на дуршлаг, правда? – почувствовав неловкость, спросила Селена.

– Форт-Нокс сейчас и есть дуршлаг, – ответил Джошуа. – Просто удивительно, что оттуда еще не выносят золотые слитки.

Селена фыркнула.

– Я просто сравнила, Джошуа.

– Да. Я понял.

Она замолчала. Повисшая пауза ее раздосадовала, особенно в связи с тем, что она на самом деле пыталась сказать: что последовательные миры до сих пор пугали. Но, кажется, Джошуа ничего не боялся. Селена заставила себя улыбнуться.

– Здесь я вас оставлю. По крайней мере, пока что. Мне не разрешено подходить слишком близко к Лобсангу. Это можно лишь немногим. Я знаю, Лобсанг хочет обсудить один проблемный отчет по итогам вашего недавнего путешествия в отдаленные последовательные миры.

Она, конечно, пыталась что-нибудь выведать. Джошуа подумал, что нашел рычаг, которым надеялся воспользоваться Лобсанг, чтобы завербовать его.

Он ничего не сказал, и Селена не добилась никакой реакции.

Она вежливо провела Джошуа в комнату.

– Приятно было познакомиться лично.

Он ответил:

– Желаю вам такого рейтинга, о каком вы сами мечтаете, Селена.

Она застыла перед закрывающейся дверью и была готова поклясться, что бесстрастное лицо Джошуа расплылось в улыбке.

Внутренние покои этой внушительной цитадели напоминали кабинет джентльмена эдвардианской эпохи, вплоть до камина, в котором потрескивало полено. Огонь, впрочем, был ненастоящим и даже не вполне убедительным, с точки зрения Джошуа, который каждую ночь, которую проводил в лесу, разводил настоящий костер.

– Добрый день, Джошуа, – произнес голос из ниоткуда. – Жаль, что вы меня не видите, но дело в том, что видеть действительно практически нечего. А то, что есть, созерцать, к сожалению, неинтересно.

Джошуа сел в кресло. Некоторое время стояла тишина. Почти дружеская. Рядом потрескивал искусственный огонь. Если прислушаться, можно было различить определенную последовательность, которая повторялась каждую сорок одну секунду.

Голос Лобсанга успокаивающе произнес:

– Кажется, я уделил этому недостаточно внимания. Да, я имею в виду огонь. Не волнуйтесь, Джошуа, я не читаю мысли. Пока что. Но вы каждые несколько секунд поглядываете на камин и беззвучно шевелите губами, когда считаете. Интересно. Никто до сих пор не замечал несовершенство камина. Но вы, Джошуа, конечно, заметили. Вы наблюдаете, слушаете, анализируете и в своем вместительном черепе проигрываете все варианты развития текущей ситуации, какие только в силах представить. Один английский политик некогда сказал, что, если он получит пинка под зад, на его лице не дрогнет ни один мускул, пока он не решит, как быть. Ваша наблюдательность – свойство, которое делает вас весьма полезным. И вы к тому же не боитесь, не так ли? Я не замечаю никаких признаков страха. Наверное, потому, что из всех людей, бывавших в этой комнате, вы – единственный, кто знает, что может уйти в любой момент. Почему? Потому что вы умеете переходить без прибора – да, да, я знаю. И от тошноты вы тоже не страдаете.

Джошуа не проглотил наживку.

– Селена сказала, вы хотите что-то со мной обсудить. Насчет правительственного отчета.

– Да. Экспедиция. У вас ведь были неприятности, если не ошибаюсь, Джошуа?

– Слушайте… Здесь нас только двое, правда? И, если подумать, нет никакой необходимости раз за разом напоминать мне, как меня зовут. Я знаю, зачем вы это делаете. Вы показываете, кто тут главный, – доминантные личности были вечным пугалом для Джошуа. – Я, возможно, не слишком умен, Лобсанг, но необязательно быть гением, чтобы понять правила!

Некоторое время стояла тишина, не считая ритмичного потрескивания фальшивого огня. Потом уже Джошуа понял, что если в разговоре с Лобсангом возникала пауза, то намеренно: тактовая частота, с которой работал Лобсанг, позволяла ему ответить на любой вопрос через долю секунды, причем с тем же успехом, как после многолетнего размышления.

– Знаете, мы с вами мыслим сходно, друг мой, – произнес Лобсанг.

– Давайте пока что будем считаться знакомыми.

Лобсанг засмеялся.

– Конечно. Принимаю поправку и не буду стоять на своем. Или, точнее, бестелесно витать на своем. Но я хотел бы стать вашим другом. Потому что, абстрактно говоря, в любой возможной ситуации мы оба, кажется, пытаемся выяснить, каковы, в конце концов, правила. Я не сомневаюсь, что вы необычайно ценная личность. Вы достаточно умны, Джошуа, иначе не выжили бы в одиночку на Долгой Земле. Да, разумеется, есть люди и поумнее вас, они просиживают штаны в университетах и не усваивают почти ничего. Но умный обязан идти не только вдаль, но и вглубь. Одни умники скользят по поверхности. А у других жернова движутся медленно, как десница Господа Бога, и мелют до зернышка. Когда они докапываются до ответа, то не забывают его проверить. Вот как обстоит дело с вами, Джошуа. – Лобсанг вновь засмеялся. – Кстати говоря, мой смех не диктофонная запись. Каждый раз он уникален и порожден моментом, а потому явно отличается в разных ситуациях. Я рассмеялся просто так. Я ведь был человеком. И остаюсь им. Джошуа, давайте узнаем друг друга поближе. Я хочу помочь вам. И, разумеется, хочу, чтобы вы помогли мне. На мой взгляд, никто лучше вас не подходит для того, чтобы отправиться со мной в экспедицию, которую я планирую и которая предполагает очень дальние переходы. Думаю, вы оцените идею. Вам ведь хорошо вдали от безумной толпы, Джошуа, не так ли?

– Роман Томаса Гарди называется «Вдали от обезумевшей толпы».

– Ну да, конечно. Но я решил допустить маленькую оговорку, чтобы не выглядеть всезнайкой.

Джошуа раздражало столь неуклюжее совращение.

– Лобсанг, каким образом вы вознамерились мне помочь?

– Я знаю: то, что случилось с правительственной экспедицией, – не ваша вина. И я могу это доказать.

Ага, теперь они заговорили серьезно.

– А, те уроды, – сказал Джошуа.

– Да, да, уроды, – подтвердил Лобсанг, – именно так вы их и назвали во время предварительного расследования. Неизвестная разновидность приматов, похожих на чрезвычайно отталкивающих плотоядных бабуинов. Но подозреваю, что Линнеевское общество не одобрит вашего определения. «Уроды»!

– Я никого не убивал. Да, я предпочитаю обходиться без людей. Но у меня нет причин кого-либо убивать. Вы читали отчет? Эти уро…

– Давайте будем говорить «бабуины», Джошуа, пожалуйста. Исключительно для протокола.