Наталья Ручей - Миндаль для Белки

Она долго металась по комнате, надеясь и убеждая себя, что могла неосторожно рассыпать орешки и сейчас найдет их, хотя бы один. Ей так нужен этот орешек, что он обязан найтись и тогда все задуманное получится. Орешек не нашелся.

Зеркало заставило посмотреть правде в глаза и прекратить поиски. Слишком полная, маленькая, обделенная талантами, наивная дурочка не первой молодости, посмевшая поверить в чудо. Она вырядилась в тесное платье лазурного оттенка, увесила шею ожерельем из крупных жемчужин, позволила горничной создать нечто претензионное на своей голове. Она смехотворна! Платье смялось, ожерелье перекрутилось, прическа осела.

Она вспомнила глаза лорда Сейвуджа, вкус его поцелуя, тепло объятий и поняла, что игра не могла длиться вечно. Сколько дней можно удерживать его интерес? Месяц – два? Делая предложение, лорд Сейвудж дал понять, что не любит ее и не ожидает этого в ответ, что его привлекает в ней то, чему сложно дать объяснение.

Объяснение было у Гейдж. Она изменилась благодаря орешкам и, следовательно, графу понравилась абсолютно другая женщина.

Волшебство закончилось.

Она протянула руку к волосам, доставая одну шпильку за другой, наблюдая за тем, как вместе с "гнездом" рушится ее будущее. Она попросила Агнесс помочь снять с себя платье, всем интересующимся передать, что больна тяжко, но не смертельно и отправилась в постель.

Прекрасно осознавая, что поступила малодушно, она нашла себе тысячу оправданий, даже постаралась уснуть. Агнесс расплакалась, но Гейдж отвернулась к стене и закрыла уши краем подушки.

Горничная вышла за дверь. В таком малопривлекательном виде, хлюпающую носом, ее и застал лорд Сейвудж. Она пожаловалась, что хозяйка радовалась предстоящей встрече с женихом, была нарядна и весела, а потом обнаружила пропажу миндаля, разделась и крепко спит, изображая из себя больную. И ведь как правдоподобно изображает!

Говорила Агнесс, все еще всхлипывая – видимо, это и явилось причиной недопонимания. Словом, граф разобрал, что пропавшие орешки послужили серьезным поводом для возможного расторжения помолвки. Для себя же сделал вывод, что в будущем, если хочет, чтобы жена пребывала в хорошем настроении, нельзя допускать, чтобы она проголодалась.

– Итак, – он дал свой платок горничной, подождал, когда она несколько раз высморкается, и приступил к расспросам, – я правильно понял? Твоя хозяйка расстроилась, не обнаружив в своей комнате миндальных орехов?

– Да, ваша светлость, – подтвердила девушка, – она разделась, просила всем передать, что на сегодня больна и легла в постель.

– Разделась? – задумчиво протянул граф.

Агнесс кивнула, смущенно потупив взгляд.

– Как мило с ее стороны. Уил! – Камердинер подбежал и стал рядом с Агнесс. – Ты слышал, что должен сообщать каждому, кто попытается войти, пока я отлучусь?

– Мисс Карлейн больна и не изволит никого видеть.

– Вот и отлично, – похвалил граф.

Он отсутствовал не более пятнадцати минут.

– Спокойно? – поинтересовался по возвращении у несущих вахту.

– Кроме мистера Карлейн никого не было, – донес Уил. – Посочувствовал, пожелал непременно поправиться к музыкальной части вечера и отправился к ужину.

– Какая бессердечность, – усмехнулся Тейн.

Следом за ним поднялись двое слуг с заставленными едой разносами. Подобострастно поклонившись графу, они занесли их в комнату мисс Карлейн. Лорд Сейвудж вошел следом. Он заметил метнувшийся в его сторону испуганный взгляд, недовольно поджатые губы, заплаканные глаза, растрепанные волосы, ночную сорочку, прикрываемую одеялом, выглядывавшую ступню – словом, успел достаточно возбудиться, чтобы заглушить обиду.

Изобразив очередной поклон, и не глядя в сторону Гейдж, слуги скрылись за дверью.

Граф несколько минут просто смотрел на девушку, не ожидая вопросов и не спрашивая сам. Он понимал, что мог спровоцировать страх своим напором, однако, предполагал, что мисс Карлейн, если не влюблена, все же испытывает к нему симпатию. Это сделало бы их брак более крепким.

Он был скор на расправу, порой перегибал палку – словом, описывая свои недостатки ранее в этой же комнате, ничуть не преувеличивал. О некоторых умолчал, надеясь, что с ними его супруге не придется столкнуться. Более того – уповая на это.

Маленькая мисс заслуживала того, чтобы ее проучили, но его будущая супруга могла снискать снисхождение.

Лорд Сейвудж подошел к столу, подняв крышку с одного из блюд.

– Милая, – сказал он, не оборачиваясь, – твоя горничная утверждает, что ты чувствуешь себя слишком слабой, чтобы спуститься к ужину…

Гейдж смотрела на его спину. Час ночи, полутьма, посторонний мужчина, к тому же полуобнаженный, под столом, в позе, в которой невозможно представить джентльмена – такой была первая встреча спустя десять лет. Видит Бог, тогда, в библиотеке, видя его обнаженную грудь, она ощутила слабость в ногах и усиленное сердцебиение – ни капли страха. Она смотрела в его глаза, в которых благодаря слабому освещению, отражалась ночь, и испытывала сильнейшее желание остаться.

Сейчас она в своей комнате, зажжены более десяти свечей, лорд Сейвудж стоит спиной, а ее сердце выпрыгивает из груди от страха. Единственное желание отражалось с каждым ударом – уйти, спрятаться, сейчас. Гейдж поджала колени – так сильно они дрожали.

Если бы у нее были миндальные орешки, она бы не сидела, не ждала, опустив голову и замирая, прислушиваясь к его дыханию. Она так сильно хотела приблизиться к нему, что пальцы ног свело судорогой.

Гейдж закрыла глаза.

Она чувствовала его злость, разочарование. Женщина, которой сделали предложение, ссылается на болезнь и прячется. Если бы она осмелилась, то сказала, что мечтает провести этот вечер с ним.

Если бы…

Гейдж открыла глаза. Лорд Сейвудж стоял у окна, всматриваясь в темноту. Она досчитала до пятидесяти ударов сердца, прежде чем он обернулся. Когда их взгляды встретились, Гейдж отбросила одеяло в сторону и сделала неуверенный шаг.

Она знала, что предстала почти обнаженной, что ночная рубашка, какой бы необъятной ни была, не в состоянии скрыть ее форм.

Она сделала еще шаг. Он имеет право знать.

Граф распахнул объятия, и Гейдж сделала третий шаг, прячась в его тепле, наслаждаясь стуком сердца. Его пальцы нежно прошлись по ее волосам, вернулись к талии и замерли.

Лорд Сейвудж понимал, что своим пребыванием в комнате девушки ставит ее репутацию под удар. Его тело, точнее, его нижняя часть, начавшая увеличиваться и пульсировать, молила нанести удар как можно скорее.

Он отстранился.

– Нам обоим стоит поужинать.

Гейдж отрицательно покачала головой. Она ведет себя глупо, но когда рядом мужчина, которого любишь, его руки согревают плечи, а взгляд искрится обещанием, приличия попираются. Она дала ему возможность увидеть свою фигуру практически без одежды, дала шанс передумать – его руки и то, что максимально отличает мужчину от женщины, развеяли сомнения. Они дарили тепло и желание.