Бернард Вербер - Древо возможного и другие истории

Мы можем жить без поводка.

Не нужно быть мудрецом, чтобы знать. Достаточно быть свободным. С-В-О-Б-О-Д-Н-Ы-М.

Существует лишь одна наука, подумал он, наука свободы мыслить самому, без заданных рамок, без кланов, без хозяина, без всяких априори.

Число 17 не означало благородного титула в иерархии, число 17 не представляло собой интеллектуального подвига, число 17 было его тюрьмой. Сокровище, полученное им, оказалось ничтожными азами бескрайнего моря цифр и чисел. Он думал, что владеет континентом, а на самом деле лишь ступил на его берег.

Винсент посмотрел на линию горизонта и снял монастырское одеяние. Он больше не хотел быть монахом-солдатом. Его разум стал свободным. Он мог объять мир без цифровых ограничений. Его мысль могла покинуть тело и парить над бесконечностью чисел.

Трое ученых обняли его.

— Нас снова четверо знающих, брат Винсент, но, как только монахи Цифры узнают, что ты не выполнил миссию, они назовут тебя еретиком и пошлют к нам новых убийц.

Винсент никогда больше не видел ни архиепископа-барона, ни свою семью, ни своих детей. Он встретил принцессу Катрин, которой открыл тайну бесконечности чисел. У них родились дети. Детей он научил тому, что мысль, как и цифры, не терпит никаких ограничений.

Так Винсент стал главой еретиков. Город Пармиль восстал против архиепископства и создал независимое правительство со своими законами. Его символом стала голова газели с длинными рогами. Крошечная нация изучала числа дальше 20.

Поэтому маленькое государство быстро стало изгоем среди других стран.

Была послана огромная армия для его уничтожения, но граждане сплотились и благодаря своей храбрости и решимости отбросили вражеские войска.

Архиепископ решил сменить тактику. Если город не удается покорить, надо лишить его влияния.

Отрицать его право на существование и понемногу захватывать его территорию. Создать у него под боком другое государство, которое будет постоянно и во всеуслышание заявлять, что дальше цифры 10 не существует ничего.

Это будет достойным ответом.

Народ, населяющий новое государство, получил имя десятичников. У них было запрещено упоминать о цифрах, больших, чем 10. «Цифра 10 — самая Великая. И нет ничего превыше ее». Таков был их девиз.

Идеи пармильянцев распространялись медленно: они были сложны для простых умов, а десятичников поддержали власти всех государств, в чьих интересах было держать народ в невежестве.

Повсюду стали убивать тех, кто был знаком с числами 11, 12, 13, 14 или 15.

Винсент признался себе, что начатое им движение вызвало в ответ взрыв фанатизма, возвращающего к незнанию.

Десятичники больше не скрывали своих замыслов. Волна жестокости заставила всех, кто мыслил за пределами 10, замолчать или затаиться.

Государство пармильянцев выстояло, несмотря на беззакония и террор против него. Его граждане продолжали изучать числа и открывать чудеса, такие, как магия Пи или Золотое сечение. Они поняли возможности иррациональных чисел и прикоснулись к бесконечности, разделив однажды число на ноль.

А террор десятичников тем временем усиливался. Народ все больше подчинялся им, поскольку страх всегда сильнее, чем любопытство, а трусость — чувство заразное. К тому же десятичники были мастерами дезинформации. Они не только убивали, они обвиняли в собственных преступлениях пармильянцев. Никто не решался противоречить им. Даже в недрах архиепископства никто не говорил больше о существовании цифр больше 10: «Все равны, и все в тени цифры 10» было начертано на стенах города. А также: «Смерть пармильянским еретикам».

Пармиль оказался в изоляции от остальных народов, словно пораженный заразной болезнью — болезнью знания.

Никто не поддерживал город, но город продолжал жить, а с ним жила и искра знания чисел. Пусть и горящая среди тех, кого становилось все меньше и меньше.

Много позже старый и убеленный сединами Винсент был убит на улице среди бела дня фанатичным десятичником.

Падая, он успел подумать: «В борьбе за развитие разума недостаточно поднимать потолок, надо еще следить за тем, чтобы пол не провалился».

Песня бабочки

— Это совершенно невозможно! Экспедиция на Солнце неосуществима, — уверенно заявил генеральный секретарь НАСА, расхохотавшись.

Идея была действительно несуразная. Экспедиция к Солнцу!

Человек, сидевший справа от секретаря, — офицер НАСА по особым поручениям — примирительно сказал:

— Надо признать, что генеральный секретарь прав. Путешествие к Солнцу невозможно. Астронавты сгорят, как только приблизятся к его поверхности.

— Земляне не знают слова «невозможно», — возразил маленький тучный человечек и полез в свой оттопыренный карман за арахисовыми орешками, которые принялся спокойно грызть. Его звали Симон Кац.

Генеральный секретарь НАСА обеспокоенно поднял бровь.

— Профессор Кац, вы хотите сказать, что действительно намерены отправить межпланетную экспедицию к Солнцу?

Симон Кац невозмутимо ответил:

— Рано или поздно это путешествие состоится. В конце концов, Солнце — это объект, который в небе видно лучше всего.

— Человечек развернул карту, на которой была обозначена траектория полета.

— От Земли до Солнца 150 миллионов километров, но благодаря нашим новым ядерным реакторам, мы можем оказаться там через два месяца.

— Проблема не в расстоянии, а в температуре!

— Поток высвобождаемой Солнцем энергии — 1026 калорий в секунду. От него можно защититься толстыми термическими щитами.

На этот раз такая настойчивость произвела впечатление на обоих офицеров.

— Как только подобная мысль могла прийти вам в голову! — все же рассердился один из них. — Ни один человек не может и мечтать о том, чтобы приблизиться к раскаленной топке. Отправить экспедицию на Солнце невозможно. Это настолько очевидно, что мне стыдно говорить об этом вслух. Никто никогда этого не делал, и никто этого никогда не сделает, уверяю вас.

Симон Кац, продолжавший грызть арахис, не смутился.

— Мне нравится сама идея — попытаться сделать то, что еще никто не делал. Если даже меня постигнет неудача, мы добудем информацию, необходимую для последующих экспедиций.

Секретарь стукнул по большому, красного дерева, столу зала заседаний.

— Господи, да вспомните же миф об Икаре! Тот, кто хочет приблизиться к солнцу, обжигает крылья!

Лицо Симона Каца просветлело.

— Отличная идея! Вы придумали название нашему межпланетному кораблю.

В состав экспедиции на «Икаре» входило четыре человека. Двое мужчин, две женщины: Симон Кац, опытный летчик-истребитель и дипломированный астрофизик, Пьер Болонио, высокий блондин, специалист по биологии и плазменной физике, Люсиль Аджемьян, космический летчик-испытатель, и Памела Уотерс, мастер на все руки и астроном, специалист в области физики Солнца. Все они были добровольцами.