Сергей Иванов - Кентавр на распутье

Она покосилась на статуи, расставленные по углам, – точные копии шедевров, хотя уменьшенные. Античности тут, правда, минимум – все больше Канова, Фальконе… даже Роден.

– Да ты романтик – кто мог подумать!

– Скорее прагматик. В здешнем климате ни к чему утепляться. И забот меньше. Вот тебе не надоело брить подмышки, ноги, промежность?

– А зачем? – с вызовом спросила Лика. – Моему благоверному даже нравится.

Не знаю, как насчет остального, но подмышки у нее в порядке. И попробовала бы она во всем естестве «выехать в свет»!..

– А ему это затем, чтобы тебя, Красная Шапочка, лучше обонять, – пояснил я. – Иначе можно со следа сбиться, когда сбежишь очередной раз. Небось и под душ загоняет не каждый день?

– По-твоему, я такая свинюха?

– Ну почему «такая»? Есть и ядреней.

Конечно, гостья не обиделась: слишком давно меня знала.

– А это что? – Лика кивнула на высокую, словно бы гранитную плиту, встроенную в дальнюю стену. – В прошлый раз не было.

Из глубины плиты выплывали, одна за другой, призрачные фигуры, медленно обретали объем и краски, несколько секунд упирались в меня печальным взором, то ли вопрошая о чем, то ли призывая, затем снова блекли, растворяясь в сером камне.

– Мой мемориал, – ответил я. – Те, кто уже ушел.

– Господи!.. И ты держишь ЭТО рядом?

– О них надо помнить. Это часть нас. И наш долг им. При жизни редко успеваешь расплатиться.

Потянувшись, Лика промурлыкала:

– Какой ты скучный, право!

И принялась за орехи, словно бы наконец утолила жажду, а теперь можно посмаковать – хорошее вино, разные вкусности. Впрочем, и бутылка уже заканчивалась – хотя я тут ни при чем.

– Скучные живут дольше, – отбрехался я.

– Да зачем? Вот я как подумаю, сколько еще мучиться!..

– А ты не мучайся. Живи с удовольствием.

– Счастливо, да? – съязвила она.

– Ну, на счастье мало кому везет. Но это, как говорится, еще не повод.

– Кстати, сколько тебе уже?

– Возраст определяется не прожитыми годами, а оставшимися, – молвил я. – Не исключено, я моложе тебя – в этом исчислении.

– Кокетун.

– А много ли твоих сверстников сравнятся со мной?

Лучше бы я этого не говорил.

– Может, ты и нужен мне для улучшения породы, – заявила она. – Вот напложу маленьких Шатунят!..

– Как насчет непорочного зачатия? – спросил я.

– А если я сама – порочная?

– Тогда я тебя разочарую.

– «Мой дядя самых честных правил», – нараспев процитировала Лика, дирижируя себе рукой.

– Честных, – поправил я. И повернул на сто восемьдесят: – К тому ж у меня полно болезней, включая фамильные.

– Ври толще, – не поверила она. – У тебя – да болезни?!

– Вот помру, – пригрозил я. – Будете тогда знать.

– Да ты и не болеешь вовсе.

– Скорее всего я загнусь сразу, а не «после тяжелой и продолжительной». Знаешь, как лампочки перегорают?

Лика вдруг оживилась:

– Чего ж ты не в постельке, если такой хилый? Я бы за тобой ухаживала.

Эта, пожалуй, уходит!.. Радикальное средство, не хуже гильотины.

– С какой стати? Я как велосипед: держусь на ногах, пока в движении.

– У велосипеда колеса.

– Все равно.

Она уже освоилась тут, и алкоголь начал действовать… накладываясь на предыдущее. Теперь и позу можно сменить, со светской на интимную. В качестве варианта Лика разлеглась в кресле, уложив затылок на спинку, а ноги забросила мне на колени, словно решила похвалиться узорами на фиолетовых ноготках. Помедлив, я снял с гостьи обувь, сделав босоножку из нее самой. Ступни-то у Лики недурны – по размеру, по форме. И пяточка тонкая, и подъем хорош. Вот только большой палец слишком доминирует. И о чем это говорит?

– Камина не хватает, – вздохнула Лика, уже без спешки прикладываясь к бокалу. – И шкур на полу.

– Тебе холодно? – удивился я. – Есть и камин, но лучше тогда – ванна.

– Не прикидывайся! Речь об уюте. О домашнем очаге, если угодно. Не думал об этом?

– Об этом, как и о Боге, никогда не поздно.

– Дура я, верно? Сразу отпугиваю мужика… Ведь не претендую на много. Согласна на роль подружки.

Ну да, это для начала. А увязнет коготок…

– По-твоему, с подружкой лишь спят?

– Еще трахаются, – тотчас прибавила Лика. – Не отвертишься! А станешь сачковать – изнасилую. Знаешь, сколько мне надо?

– А что же Носач, не справляется?

Впрочем, не мое это дело – вырвалось, прошу прощения. Но Лика не стала отвечать.

– Отлыниваешь? – спросила она. – Опять!.. Ты так уверен, что мы не притремся?

Еще бы! – чуть не брякнул я. Уж в чем в чем…

– У нас куча несовместимостей, – принялся я перечислять, – гастрономическая, температурная, режимная… Мало?

Вообще, даже удивительно. Если меня интересовало что-то, все равно в какой сфере, можно не сомневаться, что ей это не понравится. И с чего тогда Лику влекло ко мне – по закону дополнения?

– И мои приятели тебе не по нутру, – добавил я. – К примеру, Гай.

– А чего ты якшаешься с шантрапой? – сейчас же взбрыкнулась Лика. – Послал бы куда подальше!

Вот этим она отличается от Инессы, и поэтому нам не ужиться. То есть и поэтому тоже.

– Когда мне потребуется совет, я обращусь к тебе, ладно?

– Фу, какой злой!

– Мы ж теперича знатью заделались – не подступись!.. А давно ли по чужим углам слонялась?

– Значит, недешево стою, раз взлетела!

– Ну да, задорого продалась. Что ж мечешься теперь? Или угодила в графья по недоразумению?

Напрасно я говорил это и вообще зря завелся. Впрочем, Лика лишь пнула меня пяткой, требуя сменить тему, а я не из тех, кто упорствует в ошибках.

– Ты подливай, подливай – не жмоться! – велела гостья. – И помассируй мне ножки – чего зря сидеть?

Все-таки я угадал с ее нормой. К середине второй бутылки подол платья уже дополз до основания стройных ног, а бретельки соскользнули с узких плеч, раздвинув декольте до сосков. Грудки у Лики небольшие, но и на такие полно любителей. Наверно, мужу тоже нравится, иначе накачал бы их силиконом.

– А все же что стряслось на этот раз? – спросил я. – Отчего такой драп?

– Драп – это материя такая, – сообщила она. – Тяжелая и плотная, для пальто. А я легкая и прозрачная.

– Как мотылек, – поддержал я. – И каким ветром занесло на наш огонь?

– Ураганным. Этот козел совсем сбрендил!

Козлами Лика величала едва не всех, но в данном случае имелся в виду дражайший супруг.

– И что с ним?

– Новые друзья, видишь ли. С Аскольдом раздружился, Калиду полюбил. Такое изысканное общество – урод на уроде!

Вот это действительно новость. Носач не из тех, кто дружит для души, и большую выгоду менять на меньшую не станет даже из глубокой симпатии.

– Устроили вечеринку на заводе, – прибавила Лика. – Нормальненько, да?