Дуглас Адамс - Путеводитель “Автостопом по Галактике”

Форд продолжал глазеть на него, медленно группируя разрозненные мысли вокруг абсолютно новой концепции. Что, если им действительно удастся таким бессовестным способом выпутаться из этой истории?

– Прошу, продолжайте, – попросил вогон.

– Ах… и, э-ээм… кроме того, интересная ритмическая композиция, – продолжал Артур, – которая так удачно оттеняет весь… мммм… эээээ, – замялся он.

Форд бросился на выручку, принимая удар на себя:

– …оттеняет сюрреализм скрытых метафор…мммм… – он тоже замялся, но тут снова вступил Артур:

– гуманности…

– Вогонности, – зашипел Форд.

– Да, конечно, вогонности – простите – страстной души поэта, – Артур почувствовал, что попал в нужную струю, – которая проходит по всей ткани поэмы, сглаживая одно, усиливая другое, и в конце концов достигает соответствия с фундаментальной дихотомией третьего, – его речь достигла крещендо, – и тогда читатель приходит к глубочайшему и животрепещущему осознанию… эээ, – тут вдруг вдохновение полностью покинуло Артура. Форд снова поспешил на помощь с решающим ударом:

– Того, о чем написана поэма! – прокричал он. И добавил тихонько, в сторону:

– Ловко сработано, Артур, молодец.

Вогон внимательно разглядывал их. На какой-то момент его ожесточенное расовое сознание было тронуто, но потом он подумал, нет уж, слишком мало и слишком поздно. Когда он заговорил, звук его голоса напомнил звуки когтей кошки, раздирающей нейлоновую щетку.

– То есть вы хотите сказать, что я пишу стихи, потому что под моей черствой бессердечной наружностью скрывается нежное существо, которое жаждет любви, – произнес он, – так, что ли?

Форд нервно засмеялся.

– Да, в смысле, конечно, – забормотал он, – мы все жаждем, разве нет, ну… глубоко внутри… ммм…

Вогон встал.

– Нет, вы ошибаетесь, – заявил он, – я пишу стихи, чтобы придать моей черствой бессердечной наружности еще больше убедительности. И я все равно выброшу вас за борт. Караульный! Отведите пленников в отсек номер три и выбросьте их вон!

– Что?! – взвизгнул Форд.

Караульный, большой молодой вогон, выступил вперед и огромными пузырчатыми руками содрал с пленников ремни, которыми они были привязаны к креслам.

– Вы не можете выбросить нас в открытый космос, – кричал Форд, – мы пишем книгу.

– Сопротивление бесполезно! – прокричал молодой вогон в ответ. Это была самая первая фраза, которую он выучил, когда поступил в вогонное караульное училище.

Капитан проследил за ними с отстраненным удовольствием и отвернулся.

Артур обернулся к нему с диким ужасом на лице.

– Я не хочу сейчас умирать! – завопил он. – У меня голова болит! Я не хочу отправиться на небеса с головной болью, у меня будет не то настроение!

Караульный сцапал их обоих за шею и, почтительно кланяясь капитановой спине, поволок сопротивляющихся пленников вон с капитанского мостика. Стальные двери закрылись, и капитан вновь остался один. Он тихо мычал что-то, листая тетрадку со стихами.

– Хм, – проговорил он про себя, – оттеняет сюрреализм скрытых метафор…

Он подумал над этим с минуту, а потом захлопнул тетрадку с мрачной улыбкой.

– Смерть – этого для них слишком мало, – заключил он.

По длинному стальному коридору эхом разносились слабые протесты двух гуманоидов, крепко стиснутых подмышками у молодого вогона.

– Вот это здорово, – бормотал Артур, – просто великолепно. Пусти меня, грубиян!

Вогон тащил их дальше.

– Не беспокойся, – заверил Форд, – я что-нибудь придумаю.

Он не терял надежды.

– Сопротивление бесполезно! – взревел караульный.

– Не говори таких вещей, – заикаясь, попросил Форд, – как можно сохранять позитивный настрой, если ты говоришь такие вещи?

– Боже мой, – пожаловался Артур, – ты еще говоришь о позитивном настрое! Это ведь не у тебя сегодня разрушили родную планету. Я встал утром, собирался приятно провести день, почитать, вычесать собаку… И вот нет еще и пяти, а меня уже вышвыривают из летающей тарелки! И все это за шесть световых лет от дымящихся останков Земли! – он захлебнулся и забулькал, поскольку вогон усилил хватку.

– Главное, – сказал Форд, – перестань паниковать.

– А кто сказал, что я паникую? – огрызнулся Артур. – Это пока просто шок. Вот подожди, я освоюсь, осмотрюсь. Тогда и начну паниковать!

– Артур, ты впадаешь в истерику. Замолчи! – Форд мучительно пытался собраться с мыслями, но ему не дал караульный вогон:

– Сопротивление бесполезно!

– И ты тоже замолчи! – рявкнул Форд.

– Сопротивление бесполезно!

– Да расслабься, – бросил Форд. Он вывернул голову так, чтобы видеть лицо захватчика. Внезапно его осенило.

– А тебе правда это нравится? – вдруг полюбопытствовал он.

Вогон остановился как вкопанный. На его лицо медленно заползло выражение непроходимой тупости.

– Нравится? – пробасил он. – Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду следующее, – пояснил Форд, – действительно ли ты получаешь от этого полное удовлетворение? От того, что маршируешь, орешь, выкидываешь людей в открытый космос…

Вогон уставился в стальной потолок, и его брови накатились одна на другую. Слюна потекла изо рта. Наконец он ответил:

– Ну, режим работы устраивает…

– Так и должно быть, – одобрил Форд.

Артур извернулся и посмотрел на Форда.

– Форд, что это ты задумал? – спросил он шепотом.

– Я просто проявляю интерес к окружающей меня действительности, ты что, против? – вполголоса отозвался Форд. – Так, стало быть, часы работы подходящие, – продолжил беседу он.

Вогон опустил глаза с потолка на Форда, и было видно, как в мутных глубинах его мозга тяжело ворочаются коротенькие мысли.

– Ага, часы подходящие, – закивал он, – но, раз уж вы сами об этом заговорили, признаюсь, что минуты в большинстве своем хреновые. Кроме разве… – ему опять пришлось задуматься, что потребовало еще одного продолжительного взгляда в потолок, – вот, кричать мне нравится. – Он набрал в легкие побольше воздуха и начал:

– Сопротивление…

– Да-да, я знаю, – поспешно перебил Форд, – это у тебя хорошо получается, сразу видно. Но если минуты хреновые, – сказал он, разделяя слова, чтобы дать им время дойти до места назначения, – зачем же ты это делаешь? Что тебя заставляет? Девочки? Кожаная форма? Чувствуешь себя мачо, да? Или тебе просто кажется интересной концепция принятия бессмысленности рутинной работы?

Артур оторопело переводил взгляд с одного на другого.

– Ээээ… – замычал караульный. – Ээээ… эммм… черт его знает. Я думаю, я просто… просто делаю это и все. Моя тетя говорит, что караульный на звездолете – хорошая карьера для молодого вогона. Знаете, форма, кобура на поясе, бессмысленная рутина…