Кэролайн Черри - Последняя база

Ангельский лик...

- Он не доставил вам хлопот? - спросил Дэймон у надзирателя.

- Никаких.

- Я слыхал, он неплохо играет в "комара".

Заключенный и надзиратель вздрогнули - в станционной тюрьме, как и на большинстве постов, в том числе "спокойных" постов дополнительной смены, азартные игры были под запретом. Когда Толли посмотрел на Дэймона (а может, и не посмотрел, а просто перевел на него голубые глаза), тот улыбнулся. Не дождавшись реакции пленника, Дэймон снова напустил на себя серьезный вид.

- Господин Толли, я - Дэймон Константин из юридической службы станции. Вы ведете себя примерно, и мы это ценим. Мы вам не враги и точно так же, как принимаем корабли Компании, готовы принимать корабли Унии. Для нас это вопрос принципа. Но, поскольку вы не признаете нейтралитет станций, мы вынуждены относиться к вам соответственно. Мы не можем рисковать, отпуская вас на свободу. Репатриации не будет. У нас иные инструкции. Они касаются нашей безопасности. Уверен, что вы меня понимаете.

Никакого отклика.

- Ваш адвокат утверждает, что в тесном помещении вы плохо себя чувствуете и что наши камеры не предназначены для долговременного содержания арестованных. И что в "К", то есть практически на свободе, расхаживают гораздо более опасные для нас люди. И что между диверсантом и программистом в военной форме, которому не посчастливилось и он угодил в плен, большая разница. Но, высказав все эти соображения, адвокат не предлагал выпустить вас куда-либо, кроме "К". Мы пришли к компромиссу. Мы можем выдать вам паспорт на чужое имя - он защитит вас и позволит нам осуществлять надзор. Не скажу, что эта идея устраивает меня полностью, но...

- Что такое? - тихо и встревоженно обратился Толли к надзирателю и своему адвокату, старому Джекоби, сидевшему напротив. - О чем это вы? Что еще за "К"?

- Карантин. Изолированная территория, отведенная для беженцев.

Глаза Толли испуганно обежали всех троих.

- Нет-нет! Я туда не хочу! Я не просил об этом адвоката! Не хочу!

Дэймон нахмурился и тяжело вздохнул.

- Господин Толли, к нам идет очередной конвой. Новая партия беженцев. Втайне от всех мы устроим так, что вы сможете жить среди них под чужим именем. Сможете выйти на свободу. В сущности, это будет своего рода тюрьма, но более просторная. В пределах "К" вы будете ходить куда пожелаете, жить как все, - я имею в виду, как все в карантине. Под него отведена немалая часть станции, и там - никаких ограничений и регламентации, никаких камер. Господин Джекоби прав: для нас вы не опаснее многих из тех, кого мы содержим в "К". Даже совсем не опасны, поскольку мы знаем, кто вы.

Толли снова посмотрел на адвоката и решительно потряс головой.

- Вы категорически против? - допытывался раздосадованный Дэймон. Решения, компромиссы - все рушилось. - Это же не тюрьма, как вы не понимаете?

- Мое лицо! Там меня знают! Мэллори говорила... - Он умолк.

Дэймон заметил лихорадочный румянец и бисерины пота на лице пленника.

- И что же говорила Мэллори?

- Обещала отправить меня на один из кораблей конвоя, если я не буду паинькой. Кажется, я вас раскусил. Вы думаете, если в карантин заброшены униаты, они выйдут на контакт со мной? Но ведь я до этого не доживу! Там есть люди, знающие меня в лицо. Чиновники с Рассела, полицейские... Ведь их в первую очередь спасали, верно? Так вот: они меня помнят. Если вы меня туда переведете, то я и часа не проживу. Слыхал я, каково было на тех купцах!

- Вам рассказала Мэллори?

- Да, мне рассказала Мэллори.

- Вы правы, - с горечью заметил Дэймон, - многие очень жалеют, что сели на один из кораблей Мациана. Они клянутся, что такого "спасения" не заслуживают даже преступники. Но ваше путешествие, насколько я знаю, прошло благополучно. Вы хорошо питались и вам не приходилось беспокоиться насчет воздуха. Это старый конфликт между пространственниками и станционерами: пускай станционеры тонут в нечистотах, лишь бы твоя собственная палуба была без единого пятнышка... Но к вам относились иначе.

- Уж не думаете ли вы, господин Константин, что это было сплошное удовольствие?

- Что, тоже против вашей воли?

- Да, - хрипло ответил Толли.

Дэймон вдруг устыдился своих насмешек, основанных лишь на подозрениях, на недобрых слухах о Флоте. Устыдился роли, которую вынужден был играть не только он сам, но и весь Пелл. Война и военнопленные... Дэймон не желал иметь ко всему этому отношения.

- Итак, наше предложение вы отвергаете, - заключил он. - Что ж, это ваше право. Принуждать вас, подвергая опасности вашу жизнь, никто не собирается, и раз все обстоит так, как вы говорите, мы не настаиваем. Что же вам остается делать? Я полагаю, играть в "комара" с охраной. Но здесь очень тесно... Вам выдали плейер и кассеты? Вы их получили?

- Я бы хотел... - Он с трудом выдавил из себя: - Я хочу попросить об Урегулировании.

Джекоби потупился и отрицательно покачал головой. Дэймон не пошевелился на стуле.

- После Урегулирования я смогу выйти отсюда, - пояснил пленник, - а потом что-нибудь делать. Это моя просьба. Пленные имеют право на Урегулирование, верно?

- В вашей стране - да, - ответил Дэймон. - У нас - нет.

- Я вас очень прошу! Вы меня заперли как преступника. А если бы я кого-нибудь убил, вы бы тоже отказали? Или украл? Или...

- Думаю, вам необходимо пройти психиатрическое тестирование. Настаивать на таком...

- А разве в процессе Урегулирования его не проходят?

Дэймон посмотрел на Джекоби.

- У него прогрессирующая депрессия, - сказал старик. - Он уже несколько раз просил меня передать эту просьбу властям, а я отказывался.

- Нам не приходилось регулировать людей, не осужденных за какое-либо преступление.

- А держать их в кутузке приходилось? - осведомился пленный.

- В Унии это сделали бы и глазом не моргнув, - шепнул надзиратель. Очень уж тесно в наших камерах, господин Константин.

- Не может нормальный человек просить об этом, - проворчал Дэймон.

- А я прошу! - упорствовал Толли. - Очень прошу! Я хочу выйти отсюда.

- А ведь это решает проблему, - заметил Джекоби.

- Я должен знать, почему он об этом просит, - настаивал Деймон.

- Я хочу на свободу!

Дэймона пробрал озноб. Толли всхлипнул и, едва не зарыдав, навалился грудью на стол.

Урегулированием не наказывали, во всяком случае изначально. Оно убивало двух зайцев одним выстрелом: устраняло излишнюю агрессивность и снимало с души бремя старых ошибок и заблуждений. Дело в последнем, заподозрил Дэймон, встретив взгляд запавших глаз Толли. Внезапно его захлестнула жалость к этому человеку... ничуть не безумному, совсем напротив, очень даже здравомыслящему. Станция в кризисе. В этом нагромождении событий личность теряется, ее попросту отшвыривает на обочину. Тюремные камеры необходимы для настоящих преступников - в "К" их более чем достаточно. Урегулирование - это еще не самое страшное. Куда хуже, например, сидеть взаперти, в камере площадью восемь на десять, без единого окна. Сидеть всю жизнь...