Антон Первушин - Дорога к Марсу

Дабы отвлечься от тревожных мыслей, Карташов решил сделать запись в блог, чего давненько уже с ним не случалось. Нехорошо это. Так популярные блогеры не поступают. А Карташов без ложной скромности считал себя едва ли не самым популярным. Сравниться с ним мог разве что какой-нибудь поп-идол нетрадиционной ориентации, охотно делящийся подробностями своей интимной жизни…

«Вам когда-нибудь предлагали слетать в космос? – погрузился Карташов в блоготворчество. – Представьте ситуацию. Москва, ВДНХ, вечер пятницы, летнее кафе. Все столики заняты, но за вашим есть свободное место. Погода теплая, состояние расслабленное, мысли после рабочего дня текут вяло и непоследовательно, своевольно переключаясь с одного на другое. К вашему столику подходит незнакомец, одетый не по сезону – в черную молодежную куртку, черные джинсы, черные туфли. На фоне такой одежды необычно бледным кажется простоватое открытое лицо. Человек в черном спрашивает у вас разрешения занять свободный стул. Вы снисходительно киваете, хотя и не рады неожиданному соседству – скорее всего придется поддерживать пустой необязательный разговор в духе тех, которые ведут временные попутчики. Человек в черном садится напротив и спрашивает: «Вы хотели бы слетать в космос?»…»

В шторку не слишком деликатно постучали. Карташов нехотя оторвался от планшетки.

– Что случилось?

– Синьор Карташов, – раздался голос итальянца. – Командир приглашает вас на торжественный ужин.

– Бегу и падаю!

– Scusi?

– Непременно буду!

Что ни говори, а ЗА столом ужинать гораздо удобнее, чем НАД столом. Точнее, без стола вообще. Двигатели создавали ничтожную тягу, но ее хватало, чтобы не чувствовать себя младенцем, поминутно упускающим то ложку, то тарелку. Правда, наиболее опытные по привычке фиксировали любой предмет, прежде чем выпустить его из рук.

Пичеррили сотворил нечто умопомрачительное не только по вкусу, но и по названию. Тальятелле с соусом болоньезе – на трезвую голову и не выговоришь. Да и не на совсем трезвую – тоже. Во всяком случае, после той гомеопатической дозы коньяка, что выделил командир в честь праздничка.

Сосредоточенное чавканье вскоре сменилось одобрительным хмыканьем и благодарственным потряхиванием могучего плеча довольного собою повара. Благодушие охватило экипаж «Ареса». Даже предложение Жобана перейти к пище духовной не вызвало протеста. Скорее всего потому, что некоторые вознамерились слегка вздремнуть под органные упражнения француза. Но Жан-Пьер удивил не менее своего итальянского коллеги.

– Маленькое предисловие, месье, – объявил он. – В студенческие времена я близко сошелся с одной русской девушкой…

– Ну-ну, Жан-Пьер, – поощрил его Гивенс, – угости нас love story!

– Как-нибудь в другой раз, – отрезал француз. – Я о другом. Эта девушка замечательно пела и научила меня одной русской песенке. Она утверждала, что это песня студенческой юности ее родителей. Сегодня я ее вспомнил. По-моему, она очень кстати сейчас…

Он начал наигрывать простенькую душещипательную мелодию и запел:

Марса шарик оранжевый,Бархатистый на ощупь,Мне пора, выпроваживай,Я люблю тебя очень…Сердце скачет воробышком,Расставаться не хочет,До свиданья, хорошая,Я люблю тебя очень…

И вправду, кстати, подумал Карташов. Он прислонился к переборке, закрыл глаза, чтобы увидеть лицо Яны, каким оно было в тот вечер… Но вместо нее он увидел непроницаемо-спокойные глаза тайконавта Ху Цзюня, с которым встречался в Пекине на Международном конгрессе по астронавтике в 2018 году.

Над пустынями стылымиЛун мерцающий росчерк,Обними меня, милая,Я люблю тебя очень…Расстоянье не главное —Между числами прочерк —Скоро встретимся, славная,Я люблю тебя очень…

Китаец ни в какую не хотел уступать место Яне, и Карташов со вздохом выпрямился, невольно бросив взгляд на монитор внешнего обзора, словно мог увидеть в нем вызывающую уважительный трепет громаду «Лодки Тысячелетий», с неслыханной до сих пор скоростью преодолевающую черную лагуну космоса.

– И на Марсе будут яблони цвести, – сказал вдруг Аникеев. – Китайские.

Музыка смолкла. Лирическое и просто хорошее настроение стремительно иссякло.

– Я не сказал вам главного, парни, – продолжал командир «Ареса». – Нам приказано обогнать китайцев. Во что бы то ни стало. Отдохнули, наелись? А теперь думайте. Решение должно быть.

Вот тебе и сюрприз. Удивил командир, нечего сказать. Догоним и перегоним Китай в космосе. Объедем на хромой кобыле…

Чтобы лучше думалось, Карташов закрылся у себя, вынул заветную флешку. С отборными фантазиями. Воткнул в компьютер, пробежал пальцами по сенсорной клавиатуре. Развернул монитор так, чтобы на белую изнанку шторки спроецировалось изображение.

Майкл Уэллан, обложка романа Айзека Азимова «Роботы утренней зари». Безмятежно потягивающийся металлический человек на фоне безмятежного рассвета.

Рябь. Подрагивание. На грани сознания. Бледный мираж несуществующего. Снова оно. Скосил глаза на монитор – так и есть. В «теневом режиме» – неизвестная директория [CENSORED]. Мигает красным. Не входить? Шевельнул пальцем, вошел.

Роботы сменились странной картинкой – угловатый узор разноцветных линий, творение безумного паука. Линии дрогнули, неуловимо меняя узор, зашлись в неистовом танце. Страшно. Отвратительно. Отвратительно и страшно.

Голова закружилась, к горлу подкатила тальятелле, в угасающем сознании вспыхнула странная аббревиатура: ГПсМ…

– Андрей! Андрей!.. – взывал по интеркому голос Аникеева.

Гипоталамическая пси-модуляция. Я знаю, что я знаю, что это такое, но откуда я знаю, что это такое, и откуда я знаю, что я знаю, – я не знаю… Ох и дела!

– Я в порядке, командир. – Конечно, Аникеев по внутренней телеметрии отследил состояние члена экипажа. – Кратковременная потеря сознания.

– Зайди в рубку.

На шторке снова красовался Майкл Уэллан. Карташов выдернул флешку и надел на шею. Лучше пусть будет при нем. И выбрался в коридор-шахту.

По случаю официальной «ночи» рубка освещалась лишь индикаторами и мониторами.

– Докладывай, – без обиняков приказал Аникеев.

– Губная помада, – ответил Карташов.

– Снова?

– Да.

– Что думаешь?

– По нам кто-то долбит психотроникой. Вряд ли с Земли. Это должна быть какая-то супер-пупер-фантастическая разработка. Скорее, кто-то из наших. Или на борту что-то есть.

Тихий звон с пульта контроля за состоянием экипажа заставил обоих вздрогнуть.

– Кто?! – невольно воскликнул Карташов.